Артур Кларк - Конец детства. Земной свет (романы)

• Название: Конец детства. Земной свет (романы)
• Автор: Артур Кларк
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-88132-353-X

Эту книгу составили два романа одного из фантастов «Большой тройки» мировой НФ — прославленный «Конец детства» и менее известный «Земной свет».

---

МИРЫ АРТУРА КЛАРКА Земной свет

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Открывается собрание сочинений последнего из живущих писателей «Большой Тройки», лучших и наиболее известных фантастов мира, ученого и популяризатора науки — Артура Кларка.

Это имя стоит не только в списке лучших фантастов мира. Оно возглавляет и список английских фантастов. Хотя вот уже более сорока лет он проживает (в последние годы почти безвыездно) на острове Шри-Ланка, Артур Чарльз Кларк остается британским подданным, и отпечаток доброй старой Англии лежит на всем его творчестве.

Как и многие другие фантасты, Артур Кларк рано заинтересовался этим жанром, войдя в ряды любителей НФ еще до второй мировой войны. Служба в Королевских ВВС (Артур Кларк был одним из первых в мире радаристов, и позднее даже написал о создании радара единственный свой нефантастический роман «Взлетная дорожка» (1963)) несколько задержала развитие его таланта. И в первый же послевоенный год, в возрасте 29 лет Артур Кларк продал свой первый рассказ — «Спасательный отряд». Продал, надо сказать, в Америке — полуразрушенной войной Британии было тогда не до фантастики.

Следующие полтора десятилетия стали для Артура Кларка наиболее продуктивными. Именно в этот период появились на свет многие лучшие его романы и в особенности рассказы. Технологический оптимизм, одинаково присущий всем членам «Большой тройки», но Кларку в особенности, оказал ключевое влияние на развитие жанра в послевоенные годы.

С переездом на Цейлон творческая активность Кларка начала переходить в другое русло. С середины 60-х он почти отошел от фантастики, посвятив себя популяризации науки (и был удостоен немалого числа премий). Единственным

исключением стала «Космическая одиссея 2001 года» (1968) — новеллизация одноименного фильма, и она же по иронии судьбы принесла Кларку наибольшую известность среди людей, к фантастике непричастных.

А затем, в 70-х, один за другим начали появляться монументальные романы, среди которых были и величайшие успехи Кларка — «Свидание с Рамой» (1973), «Фонтаны рая» (1979), — и один из самых больших провалов — «Земля имперская» (1975). С середины 80-х тяжелое прогрессирующее заболевание нервной системы лишило писателя возможности работать с прежней интенсивностью. С этого времени практически все его произведения, за редким исключением, написаны в соавторстве, а многие завершают уже начатые серии, пользуясь их коммерческой популярностью. И все же Артур Кларк продолжает творить, несмотря на болезнь.

Из «трех китов», на которых долгое время держалась мировая НФ — Азимова, Хайнлайна и Кларка, — имя последнего было известно в нашей стране лучше всего. Отчасти потому, что из всех троих Кларку были наиболее чужды вопросы идеологии, а там, где он все же высказывал свои взгляды на мир, они по большей части не противоречили официально принятой в Советском Союзе. Были, впрочем, и исключения — многим любителям фантастики памятна печальная история с последними главами «Космической одиссеи 2001 года», вырезанными бдительной цензурой, прикрывшейся другим прославленным именем — Ивана Антоновича Ефремова... Но в общем и целом с творчеством Артура Кларка российские читатели знакомы лучше, чем с творчеством Азимова, чья «Академия» пересекла «железный занавес» лишь с наступлением перестройки, и тем более Хайнлайна, ставшего после «Звездной пехоты» «проповедником оголтелого милитаризма» и персоной нон грата.

И тем не менее многое остается неизвестным нам даже в наследии ранних лет, когда были созданы одно за другим лучшие произведения писателя — «Конец детства», «Лунная пыль», «Город и звезды»...

КОНЕЦ ДЕТСТВА

Гипотезы, положенные в основу этой книги, принадлежат не автору.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЗЕМЛЯ И СВЕРХПРАВИТЕЛИ

ГЛАВА 1

Вулкан, вознесший из глубин Тихого океана остров Таратуа, спал уже полмиллиона лет. Но очень скоро, подумал Рейнгольд, остров будет омыт пламенем куда более яростным, чем то, которое помогло ему родиться. Рейнгольд посмотрел в сторону стартовой площадки, запрокинул голову — иначе не оглядеть до самого верха пирамиду лесов, все еще окружающих «Колумб». Нос корабля возвышался на двести футов над землей, и на нем играли прощальные лучи закатного солнца. Настает одна из последних ночей, какие суждено видеть кораблю, скоро он уже выплывет в непреходящий солнечный свет космоса.

Здесь, под пальмами, высоко на скалистом хребте острова, тишина. Лишь изредка от строительства донесется вой компрессора или чуть слышный издали возглас рабочего. Рейнгольд успел полюбить эту пальмовую рощицу; почти каждый вечер он приходил сюда и сверху оглядывал свое маленькое царство. Но когда «Колумб» в бушующем пламени ринется к звездам, от рощи не останется даже пепла, и это грустно.

В миле за рифом на палубе «Джеймса Форрестола» вспыхнули прожекторы и пошли кружить, обшаривая темный океан. Солнце уже скрылось, с востока стремительно надвигалась тропическая ночь. Рейнгольд усмехнулся — неужели на авианосце всерьез думают обнаружить у самого берега русские подводные лодки!

Мысль о России, как всегда, вернула его к Конраду и к памятному утру переломной весны 1945-го. Больше тридцати лет прошло, но не тускнело воспоминание о тех последних днях, когда Третья империя рушилась под грозным прибоем наступления с Востока и с Запада. Будто и сейчас перед ним усталые голубые глаза Конрада и рыжеватая щетина на подбородке — минута, когда они пожимали друг другу руки и расставались в той разрушенной прусской деревушке, а мимо нескончаемым потоком брели беженцы. Их прощанье — символ всего, что с тех пор случилось с миром, символ раскола между Востоком и Западом. Потому что Конрад выбрал путь, ведущий в Москву. Тогда Рейнгольд счел его выбор глупостью, но теперь он в этом не столь уверен.

Тридцать лет он думал, что Конрада уже нет в живых. И только неделю назад полковник Технической разведки Сэндмайер сообщил ему новость. Не нравится ему Сэндмайер. и уж наверно это взаимно. Однако ни тот ни другой не допускают, чтобы взаимная неприязнь мешала делу.

— Мистер Хофман, — начал полковник самым официальным своим тоном, — я только что получил весьма тревожное сообщение из Вашингтона. Разумеется, это совершенно секретно, однако мы решили поставить технический персонал в известность, люди должны понять, что необходимо ускорить работу.

Он многозначительно помолчал, но на Рейнгольда это не произвело особого впечатления. Он уже знал, что сейчас услышит.

— Русские почти догнали нас. Они разработали какую-то систему атомной тяги, которая, возможно, даже превосходит нашу, и строят на берегу озера Байкал космический корабль. Мы не знаем, насколько они продвинулись, но Разведка полагает, что запуск может состояться уже в этом году. Сами понимаете, что это значит. Да, подумал Рейнгольд, понимаю. Идет гонка, и, возможно, ее выиграем не мы.

— А вы не знаете, кто там руководит работой? — спросил он, не слишком надеясь на ответ.

К его удивлению, полковник Сэндмайер подвинул ему через стол лист бумаги — первым в списке, отпечатанном на машинке, стояло имя: Конрад Шнайдер.

— Вы ведь знали многих ученых в Пеенемюнде, так? — сказал полковник. — Может быть, это даст нам какое — то представление об их методах. Я хотел бы услышать от вас характеристики всех, кого вы помните, — их специальность, блестящие идеи и прочее. Конечно, прошло много времени, а все — таки прошу вас припомнить.

— Важен один Конрад Шнайдер, остальные не в счет, — ответил Рейнгольд. — Это был настоящий талант, остальные — просто дельные инженеры. Бог весть чего он достиг за тридцать лет. Притом ему, вероятно, известны все результаты нашей работы, а мы о его работе ничего не знаем. Так что у него серьезное преимущество.

Он сказал это вовсе не в укор Разведке, однако полковник Сэндмайер, видно, готов был оскорбиться. Но только пожал плечами.

— Это, как вы сами говорили, палка о двух концах. Мы щедрее на информацию, потому продвигаемся быстрее, хотя и выдаем кое-какие секреты. В ведомстве русских, наверно, они и сами не всегда знают, как у них идут исследования. Мы им докажем, что Демократия первой достигнет Луны.

Демократия… Экая чушь! — подумал Рейнгольд, но не так он был глуп, чтобы сказать это вслух. Одному Конраду Шнайдеру цена больше, чем миллиону ваших избирателей. А чего достиг за это время Конрад, когда за ним стоит вся производственная мощь Советского Союза? Быть может, в эту самую минуту его корабль уже взлетел с Земли…

Солнце, что покинуло остров Таратуа, было еще высоко над Байкалом, когда Конрад Шнайдер и помощник комиссара по ядерным исследованиям медленно пошли прочь от испытательного стенда. В ушах еще отдавался оглушительный рев двигателя, хотя громовые отголоски его за озером смолкли десять минут назад.