Артур Конан Дойль - Перстень Тота. Сборник рассказов

• Название: Перстень Тота. Сборник рассказов
• Автор: Артур Конан Дойль
• Издательство: Квадрат
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1992
• ISBN: 5-8498-0012-3

В настоящем издании представлены избранные рассказы писателя, собранные в пеструю, многоцветную мозаику, от тайн мистики, до детектива и приключений, дающую прекрасное представление о ярком таланте сэра Артура Конан Дойля.

---

Я стал рассматривать коллекцию и сразу же понял, что с точки зрения врача это поистине редчайшее сокровище: увеличенные внутренние органы, зияющие полости кист, искривленные кости, омерзительные паразиты, развивающиеся в организме человека — ярчайшая иллюстрация того, что делает с человеком Индия.

— Тут есть небольшая кушетка, видите, — продолжал хозяин поместья. Разумеется, нам и в голову бы не пришло предложить гостю столь убогое помещение, но раз уж события приняли такой неожиданный поворот, я буду вам бесконечно признателен, если вы согласитесь провести здесь ночь. Но, может быть, подобная перспектива отталкивает вас — в таком случае вы должны без колебаний сказать мне это, прошу вас.

— Отталкивает? Напротив, — возразил я, — она меня чрезвычайно привлекает.

— Моя спальня — вторая слева, и если вы почувствуете, что вам необходимо общество, позовите меня, я тотчас буду здесь.

— Надеюсь, мне не придется тревожить ваш сон.

— Я вряд ли буду спать. У меня бессонница. Так что зовите меня, не сомневайтесь.

Условившись таким образом, мы вернулись в гостиную, где нас ждала леди Холден, и стали беседовать о предметах не столь серьезных.

Когда я сказал дяде, что с удовольствием приму участие в ночном приключении, это вовсе не было бравадой. Я никогда не стал бы утверждать, что я сильнее или храбрее кого бы то ни было, но когда вы уже сталкивались со сверхъестественным, у вас пропадает тот смутный необъяснимый ужас перед неведомым, который трудно вынести человеку с воображением. Человеческая душа не способна испытывать более одного сильного чувства одновременно, и если вас переполняет любопытство или нетерпение ученого, для страха просто не остается места. Правда, дядя мне признался, что и сам когда-то придерживался таких же взглядов, но я рассудил, что еще неизвестно, что именно надорвало его психику — сорок лет работы в Индии или нервное потрясение, которое ему пришлось пережить. У меня, во всяком случае, нервы железные, голова холодная, и потому я закрыл за собой дверь лаборатории, чувствуя волнение и азарт охотника, который подстерегает дичь, снял обувь и пиджак и прилег на покрытую ковром кушетку.

Лаборатория оказалась далеко не самой удобной спальней. Сильно пахло разными химическими реактивами, особенно остро ощущался метиловый спирт. Да и обстановка не располагала к отдыху. Взгляд мой упирался в отвратительный ряд стеклянных сосудов с пораженными болезнью тканями и органами, которые доставили когда-то людям столько страданий. Окно было без штор, и в комнату лила свой белый свет почти полная луна, на противоположной стене горел серебряный квадрат с черным ажурным узором решетки. Когда я погасил свечу, это единственное яркое пятно во тьме комнаты сразу ясе вызвало у меня тревогу: мне стало жутковато. В старом доме застыла мрачная, ничем не нарушаемая тишина, я слышал тихий шепот деревьев в саду. Может быть, эта вкрадчивая колыбельная убаюкала меня или сказалась усталость трудного дня, но только я задремал, проснулся, снова задремал, долго боролся со сном, и все-таки он меня сморил — глубокий, без сновидений.

Проснулся я от какого-то звука в комнате и тотчас же приподнялся на локте. Прошло несколько часов, потому что лунный квадрат на стене сполз по стене вниз и в сторону и теперь косо лежал в ногах моей кушетки. Остальная часть комнаты была погружена в непроглядный мрак. Сначала я в нем ничего не мог разглядеть, но постепенно глаза привыкли к слабому свету, и хотя я весь трепетал от азарта исследователя, сердце мое дрогнуло: что-то медленно двигалось вдоль стены. Вот я расслышал тихое шарканье словно бы войлочных туфель, с трудом различил силуэт человека, крадущегося со стороны двери. Вот он вступил в полосу лунного света, и стало ясно видно и его самого, и его одежду. Это был мужчина, невысокий и коренастый, в просторном темно-сером балахоне до пят. Луна осветила половину его лица, и я увидел, что оно темно-коричневого цвета, а черные волосы собраны на затылке в пучок, как у женщины. Он медленно продвигался вперед, глаза его были устремлены на ряд банок, в которых хранились печальные реликвии людских страданий. Он внимательно рассматривал сосуд за сосудом. Дойдя до конца полки, который находился прямо напротив моей кушетки, он остановился, увидел меня, в отчаянии затряс руками и исчез — как сквозь землю провалился.

Я сказал, что он затряс руками, но когда его руки взметнулись вверх в жесте отчаяния, я заметил странную особенность. У него была только одна кисть! Широкие рукава соскользнули к плечам, и левую кисть я разглядел ясно, а вот вместо правой была безобразная узловатая культя. Больше он ничем не отличался от индусских слуг сэра Доминика, а видел я его и слышал так ясно, что готов был принять за одного из них — наверное, ему что-то понадобилось в моей комнате, и он зашел сюда. Лишь его неожиданное исчезновение навело на недобрые мысли. Я вскочил с кушетки, зажег свечу и внимательно осмотрел всю комнату. Никаких следов моего гостя; и я был вынужден признать, что его появление, действительно противоречило законам Природы. Остаток ночи я пролежал без сна, но никто меня больше не тревожил.

Встал я по обыкновению рано, но дядя оказался еще более ранней пташкой — он уже расхаживал взад и вперед по лужайке возле дома. Когда я вышел на крыльцо, он в волнении бросился ко мне.

— Ну что, видели вы его? — крикнул он.

— Однорукого индуса?

— Именно.

— Видел, — И я рассказал ему все, что произошло ночью. Выслушав, он повел меня в свой кабинет.

— Скоро завтрак, но у нас еще есть немного времени, — сказал он. — Я успею объяснить вам это необыкновенное явление — насколько вообще можно объяснить то, что не имеет объяснения. Для начала открою вам, что вот уже четыре года этот человек приходит ко мне каждую ночь и будит, где бы я ни находился: в Бомбее ли, в каюте парохода или здесь, в Англии, и вы поймете, почему я сам превратился чуть ли не в привидение. Каждую ночь происходит одно и то же. Он появляется возле моей кровати, сердито трясет за плечо, потом идет из спальни в лабораторию, медленно проходит возле полки с моими банками и исчезает. Почти полторы тысячи ночей, и всегда одно и то же.

— Что ему нужно?

— Он приходит за своей рукой.

— За своей рукой?

— Да, сейчас я расскажу,как все случилось.Лет десять назад меня пригласили в Пешавар проконсультировать больного,и, пока я был там, попросили осмотреть руку одного туземца, который шел с афганским караваном. Туземец этот был из какого-то племени горцев, которое живет Бог знает где далеко за Гиндукушем. Говорил он на исковерканном пушту, понять его было очень трудно. У него оказалась саркома одного из пястных суставов, и я ему объяснил, что придется отнять кисть, иначе он умрет. Уговаривал я его очень долго, и наконец он согласился на операцию,а когда я ее сделал, он спросил, какое вознаграждение я с него потребую. Бедняга был чуть ли не нищий, о каком вознаграждении могла идти речь, и я в шутку сказал, что платой будет его рука, она пополнит мою коллекцию опухолей.

К моему удивлению, он решительно отказался и объяснил, что, когда человек умирает, все части тела должны быть похоронены вместе, это очень важно — ведь согласно его религии душа потом воссоединяется с телом, и ей нужен удобный дом. Конечно, это одно из древнейших верований человечества, сходные представления были и у египтян, потому-то они и бальзамировали своих покойников. Я ответил ему, что рука уже все равно отрезана, и поинтересовался, как же он собирается ее хранить. Он объяснил, что поместит ее в соляной раствор и будет всюду возить с собой. Я предложил оставить ее в моей коллекции — тут уж она точно не потеряется, к тому же в моих растворах сохранится лучше, чем в соляном. Убедившись, что я и в самом деле намерен бережно хранить руку, он тотчас же согласился. «Но помните, сахиб, — сказал он, — когда я умру, я приду за ней». Я засмеялся в ответ на эти слова, и тем все и кончилось. Я вернулся в Бомбей, а он, без сомнения, поправился и смог продолжить свое путешествие в Афганистан.

Вчера я уже говорил вам, что в моем доме в Бомбее случился пожар. Сгорело больше половины, и к тому же сильно пострадала моя коллекция пораженных органов и тканей. То, что вы видели, лишь жалкие остатки. Среди погибших экспонатов оказалась и рука горца, но в то время я не придал этому большого значения. После этого прошло уже шесть лет.

А четыре года назад, через два года после пожара, я проснулся однажды ночью от того, что кто-то изо всех сил дергает меня за рукав. Я сел, решив, что это меня будит мой любимец мастифф. Но вместо собаки увидел моего давнего пациента-индуса в длинном сером балахоне, какие носят люди его племени. Он с укором глядел на меня, показывая свою культю. Потом подошел к моим банкам, которые стояли тогда у меня в комнате, внимательно осмотрел каждую, сердито взмахнул руками и исчез. Я понял, что он только что умер и пришел за рукой, которую я обещал свято хранить для него.