Алексей Салмин - Буря на Волге

• Название: Буря на Волге
• Автор: Алексей Салмин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.

---

— К вам! — сложив воронкой ладони, ответил Чилим.

Голос матроса Чилиму показался знакомым.

— Ты же Ланцов! — закричал Чилим, быстро поворачивая лодку к катеру.

Лодка подошла уже близко, катер остановился.

— Васька, Чилим! Как вас черти затащили сюда? — летело с катера. — Давайте под корму, чальтесь! — кричал Ланцов, перегнувшись через поручень.

Бабкин подал причал подбежавшему к корме матросу.

— Вылезайте все на катер, а то утоплю! — крикнул Ланцов, подходя к корме. — Как же вы здесь очутились?

— Еле-еле убежали, к белякам было в лапы попали, да счастливо отделались. Ладно, после расскажем, а теперь вот чего: нет ли закурить? С прошлого дня не куривши ехали, чуть было с тоски не умерли. Эй, эй! Нельзя ли потише? Весь багаж в нашей лодке утопите! — закричал Чилим, когда катер пошел полным ходом и начал захлестывать причаленную под кормой лодку.

— Тихий! — крикнул в машинное отделение Ланцов.

Чилим прыгнул в лодку и начал выкидывать на палубу катера мешки, винтовки и пулемет.

— Теперь вали до полного! — крикнул Чилим, выскакивая из лодки на корму катера.

— Закуривайте, — сказал Ланцов, подавая пачку папирос.

— Где вы оружия столько набрали? — спросил Ланцов, присаживаясь на корточки рядом с Чилимом.

— Белых ограбили...

Чилим рассказал, как они попали было в плен к белым и как удалось прорваться через фронт.

— А это что такое? — полюбопытствовал Ланцов, увидя, как Ильяс выложил из мешка офицерскую кожаную сумку.

— Капитан на память оставлял.

— Подай-ка сюда, может быть, что и для нас интересное есть. — Ланцов раскрыл сумку и вытащил содержимое. — Так, это карта. А это что за лист, исписанный крупными каракулями?

Расправив бумагу, он прочел:

«Господину капитану, от сельского старосты, Ивана Федорыча Хомяка. По Вашему приказанию посылаю вам список всех большевиков нашей деревни, а также записал и всех сочувствующих.

1. Ланцов Мишка, каторжник, еще до начала войны пырнул кинжалом пристава. После куда-то сбежал, где-то скрывался, а теперь к большевикам добровольцем нанялся. Мать его тоже сочувствует большевикам, это я проверил лично сам.

2. Чилим Васька, тоже каторжная морда. Отец его стражника убил, за что был сослан на каторгу. А Васька, как пришел со службы, все время рабочих мутил против хозяина...»

— Вот это здорово! Слыхал, Василий, что о нас доносит Хомяк? А ты и не знал, что везешь приговор на наши головы. Ну, ничего, подожди, Вася, мы еще доберемся до них, все равно выбьем волчьи-то зубы... — зло сверкнул глазами Ланцов.

— Он еще не все написал, можно было добавить, что его сына-белогвардейца вместе с капитаном сбросили в Волгу.

— Надо было и самого его туда же, — выругался Ланцов.

Пока курили и обсуждали донос Хомяка, катер подошел к стоянке флотилии. Ланцов отправился с докладом к комиссару.

— Товарищ Маркин, все в порядке, лодка с тремя перебежчиками здесь. Прикажете привести?

— А ну-ка, приведи, что за люди, познакомимся.

— Есть привести! — крикнул, выскакивая из каюты, Ланцов.

Когда Чилим с Ильясом и Бабкиным в сопровождении Ланцова явились к комиссару флотилии, Маркин пристально посмотрел на вошедших и спросил:

— Ну как, не понравилось с белыми идти, решили к нам перекочевать?

— Товарищ Маркин, тут на них есть «сопроводительная», — сказал Ланцов, вытаскивая из офицерской сумки бумагу и подавая ее комиссару.

Маркин перевел взгляд на Ланцова и начал развертывать бумагу. Прочитав несколько строк, он улыбнулся.

— Как, разве еще есть Ланцов? — посмотрел он на командира катера.

— Нет, товарищ Маркин, это обо мне сообщает староста...

— Он пишет, что ты какого-то пристава пырнул...

— Было такое дело, он точно пишет, — подтвердил Ланцов.

— Так, хорошо, мы с тобой об этом особо поговорим, а теперь скажите, кто из вас Чилим? — спросил Маркин.

— Я, товарищ командир, — сделав шаг вперед, сказал Чилим.

— Как же это вы, товарищ Чилим? Каких мутили рабочих?

— Это весной было, товарищ командир, когда мы у себя организовали артель рыбаков. Ну и решили всей артелью, что теперь обойдемся и без хозяина. Вот, наверное, об этом и пишет староста.

— Так, хорошо. Теперь расскажите, как вы удрали от белых.

На лице Маркина теперь можно было прочесть одно любопытство. Он видел, что перед ним стоят не шпионы из белогвардейского лагеря, а люди, избежавшие белогвардейской виселицы.

Чилим рассказал о побеге со всеми подробностями.

— Хорошо сделали, молодцы, ребята! — произнес повеселевшим голосом Маркин. — Ну, а теперь куда думаете?

— Товарищ командир, может быть, примете к себе на службу? — выпалил Чилим.

— В царской армии служили?

— Только что с фронта вернулись, — ответили солдаты.

— Ну что ж, хорошо. Оставайтесь, еще у нас послужите. А теперь вот чего, присаживайтесь да расскажите, много ли войска у белых.

— Насчет войска, товарищ командир, не знаем, а сколько там у них пароходов — видели. Этого добра немного: два буксирных парохода, вооруженных шестидюймовками, самоходная баржа, тоже с шестидюймовками, два небольших катеришка да большой пассажирский пароход «Василий». На нем находится штаб белых, Кроме этого, на островке, посредине Волги, около Теньковской пристани скрыта в леске ихняя батарея. Сами мы ее не видели, а бакенщик рассказывал, он видел, как ее сгружали с парохода. Есть, говорит, и пулеметы; был один на самом водорезе, да мы его прибрали.

— А куда девали?

— Сюда, к вам привезли.

— Правда, Михаил? — спросил Ланцова Маркин.

— У меня на катере, — вставил Ланцов.

— Ну вот, а спрашиваете, возьмем ли вас служить... Да вы уже нам служите! Спасибо вам за все! — пожимая руки солдатам, сказал комиссар. — Товарищ Ланцов, найдите чем-нибудь их накормить, и пусть пока отдохнут на вашем катере. Передайте, чтоб их зачислили на довольствие.

— Есть! — откозырял Ланцов. — Пошли, ребята!

Глава девятнадцатая

Как героически ни сопротивлялась Волжская флотилия красных, но силы были далеко не равными. И вечером шестого августа красным пришлось оставить Казань. Вечером того же дня флотилия белых подошла к Устьинской пристани. Бой уже утих, слышны были лишь одиночные выстрелы, — это пристреливали раненых красноармейцев и последних защитников города, не успевших скрыться. Начиналась резня. В первый же вечер прихода белых слободки были политы кровью рабочих. А городская знать ликовала.

В это самое время с буксирного парохода, вооруженного тяжелыми пушками и пулеметами, сошел офицер в белом, как снег, кителе с серебряными погонами и ярко блестевшими пуговицами. Он привычно сбежал по качающимся сходням и быстро, по-военному вскочил в пролетку, приказав гнать в город. Лицо офицера от долгого пребывания на судне было обветрено и покрылось загаром. Он был строго подтянут, чисто выбрит, с лихо закрученными черными усиками, Но в карих глазах офицера сегодня уже не светилась былая радость. Хотя и был взят его родной город, возвращалось утраченное хозяйство и ехал он к своей милой Маше, мысли Андрея Петровича Стрижова были неспокойными. В ушах его все еще громыхали пушки, а перед глазами поднимались громадные водяные столбы от разрыва снарядов.

«Что это со мной? — спрашивал он себя. — Уж не изменила ли мне Маша? Может быть, приглянулся ей красный комиссар да сбежала с ним из города, а может, ее уже нет и в живых?» — и многие другие мысли лезли ему в голову. Так размышлял он, опершись на эфес сабли.

Напрасно он думал, что что-то случилось с его Марьей Архиповной. Она после сытного обеда вышла в садик за собственным домом, долго сидела в беседке под старой березой, читая французский роман, и незаметно для себя задремала, а потом, подложив под голову роман, крепко заснула и даже не слыхала, как вошли в город белые.

— Маша, Маша, Марья Архиповна, ау! — бегая по саду, кричала горничная Марфуша.

Вбежав в беседку, она остановилась, увидя на скамейке спящую барыню.

Марфуша постояла минуту в раздумье, а затем окликнула:

— Марья Архиповна! Андрей Петрович приехали.

— Что ты сказала, Марфуша? — сладко зевнув, спросила Маша.

— Андрей Петрович приехали, да такие загорелые, точно их в печке коптили. Идемте скорее.

Обе женщины быстро побежали по аллейке к дому.

— Не ожидала, моя радость? — кинулся в объятия Стрижов.

— Ждала, ждала, — прижимаясь к его груди, проговорила Маша. — Как ты прокоптился.

— Ух, жара была, Машенька, — двусмысленно сказал Стрижов, целуя ее губы и глаза.

Марфуша и Настя, старая работница, перешедшая по наследству вместе с пароходами и баржами от Чepных, уже хлопотали на кухне, приготавливали обед для приехавшего барина. Пока Стрижов умывался после дороги, Маша быстро принарядилась в новое сиреневое платье, которое так ловко облегало ее подвижную статную фигуру. Все было по-праздничному. На террасе был накрыт белоснежной скатертью стол. Настя копалась в подвале, доставая бутылки с наливками.