Алексей Салмин - Буря на Волге

• Название: Буря на Волге
• Автор: Алексей Салмин
• Издательство: Татарское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.

---

Церковный староста с тарелкой и сторож с кружкой обошли всех молящихся, собирая денежное подаяние на укрепление белой армии. А после полудня по каменистой кривой дороге потянулись подводы к пристани, где стоял пароход белых. Сюда ехали те, кому немила была советская власть. Они не просто ехали, а везли подарки, и каждый хотел представиться начальству.

Расщепин хоть и был скуп, но сегодня все же решил, снести в штаб белых две корзинки отборных спелых яблок и одновременно кое-что пронюхать. Идя на пристань с двумя корзинами яблок на коромысле, он покосился на свое прежнее хозяйство и подумал: «Теперь придете, поклонитесь мне».

Когда Расщепина прогнали с промысла, он пригрозил рыбакам и сказал, что без него не обойдутся. Но артель, как назло, ловит себе рыбу, а кланяться хозяину так и не идет. Его еще больше это взбесило. Но теперь, когда все переходит к нему, он круто вздернул нос: «Уж теперь-то не отвертитесь, я повыжму из вас соки, дыхнуть не дам. А этот Чилимка у меня подрыгает ногами на веревочке...» Он грозно сдвинул брови и затряс бородой.

На обратном пути Расщепина нагнал на лошади Хомяк. Он уже сдал свою свинину каптенармусу, повидался с сыном, пулеметчиком на пароходе «Вульф». Нагоняя Расщепина, он придержал свою лошадь и весело крикнул:

— Петрович! Садись, подвезу! Ты чего туда ходил?

— Не вытерпел, Федор Иванович, гостинчика отнес, яблочишек две корзинки.

— Ну, ну, это все хорошо. Лишний козырь нам в руки...

— Я тоже так думаю, — сказал Расщепин.

Доехали до оврага, где дорога поворачивала. Хомяк, придерживая лошадь, сказал:

— Я думаю по пути за снопиками проехать.

— Валяй, а я к своему неводу зайду, — сказал Расщепин, слезая с телеги. — Списочек-то не забыл передать?

— Все сделано! — крикнул, уезжая Хомяк.

Надев дужками на левую руку корзины, в правую руку взяв коромысло и постукивая по каменистой дороге кованым наконечником, Расщепин направился к неводу. Подходя ближе, он увидел там Трофима. Тот стоял спиной к дороге, когда услышал голос бывшего хозяина:

— Ну-с, голубчики, нарыбачились...

— Да, нарыбачились, и еще собираемся сегодня в ночь, — спокойно ответил Трофим, продолжая чинить невод.

- Больше не поедете, невод и лодка снова мои! — грозно крикнул Расщепин. — Да еще я этот невод и не возьму, уплатите мне деньги, ему цена тыщу рублев золотом.

- У нас золота нет, а вот хочешь керенками — можем за все уплатить. А что, Петрович, и керенки тоже деньги хорошие, маленькие, аккуратненькие, совсем не то, что были царские портянки.

— Ну, ну! — крикнул Расщепин. — У меня без шуток. Не керенками, а золотом будете платить. Ты, как ихний начальник, то всех предупреди, чтоб готовили мне деньги для нового невода.

Расщепин было собрался уходить, да увидел свою лодку с разбитой кормой.

— Как же это, кому помогло так испохабить мою лодку? На что теперь она годна?

— На дрова, — улыбаясь, сказал Трофим.

— Вот и за нее тоже будете платить.

— Да уж за все чохом. Мы тебе много должны, вот еще за серную кислоту тебе не уплатили, которой ты облил мотню невода...

— Ты меня не поймал и не можешь обвинять! Я тебя проучу! — прошипел Расщепин, намереваясь ударить Трофима коромыслом.

— Попробуй, — сказал Трофим, сжав огромный кулак. — Говоришь, я тебя не поймал... Если бы поймал, ты бы и по берегу больше не ходил, — сказал Трофим.

— А денежки припасайте, все равно я с вас судом сдеру. Понял? Вот так.

И Расщепин, тряся бородой, быстро зашагал к деревне.

Пока Расщепин пререкался с Трофимом Дородновым, Хомяк тем временем выехал на своем карьке на Выгонную гору и направился в поле. Он проехал свою десятину, на которой оставалось несколько бабок снопов, напевая: «Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас». С этими словами он и повернул на полосу с бабками, подвернул телегу к первым трем и начал накладывать на телегу снопы. Сложив три бабки, погнал лошадь к следующим трем, намереваясь и те сложить на свою широкую телегу, Но тут из-за четвертой бабки выскочил хозяин снопов с железными вилами в руках:

— Это что же, хомяцкое твое мурло! — бешено закричал хозяин, направляя острие вил Хомяку в толстый живот. — Мало трех-то стало, еще вздумал три прихватить. Вот откуда тебе бог дает большой урожай...

— Как! Прости Христа ради, ей-богу, обмишурился. Видно, нечистая сила лошадь на твой загон поворотила. Что хочешь делай, хоть сейчас убей, не пойму, где же мой-то загон? Прости, ей-богу, обмишурился, — ползая на коленях, упрашивал Хомяк.

— Брось прикидываться, святоша! Складывай обратно снопы, пока не выпустил тебе кишки! — грозно заревел хозяин.

Хомяк сложил обратно снопы, а хозяин, опершись на черен вил, сказал на прощанье:

— Если только пропадет хоть один сноп с моей полосы, все клади твои приду и развалю. Езжай.

Пока Хомяк ехал обратно до деревни, раз пять соскакивал с телеги и садился в межу...

Глава пятнадцатая

— Идите завтракать! — крикнула утром в сенцы Ильинична.

— Что ж теперь будем делать? — спросил Чилим своих друзей.

— Ты же рыбачить сегодня собирался, — сказал Бабкин.

— Да, это, пожалуй, самое лучшее. Надо убираться на Волгу. День просидим с удочками, а ночью сплывем сетью.

Так и решили.

После завтрака нагрузились сетями, захватили корзинку с продуктами и отправились. Но не успели спуститься с горы, как Чилим заметил недоброе.

— Нарыбачились... Лодки-то у причала нет! — воскликнул он.

— Вот это номер! Куда она девалась? Ведь вчера вечером тут была, — сказал Бабкин.

— Вчера была, а вот сегодня сплыла, — проворчал Чилим.

— Чего ж теперь будем делать? — спросил Ильяс.

— Вы идите обратно, а я спущусь к Трофиму. Может быть, ее туда, к неводу угнали, — сказал Чилим, спускаясь под гору.

Он ушел вниз по берегу. Бабкин с Ильясом бросили мешок со снастями и корзинку с продуктами, отправились тоже на поиски лодки, только пошли они не вниз, а вверх по берегу.

— Как будем искать, ты же не знаешь лодку? — спросил Ильяс, когда спустились на берег.

— Как не знаю, я вчера видал ее, — ответил Бабкин. — Идем вон к тому бакенщику и спросим. Они ночи-то не спят — за перекатом следят.

— Здравствуй, дядя! — влезая в землянку, крикнул Бабкин.

— Добро пожаловать,— сказал бакенщик, обводя подозрительным взглядом вошедших.—  Вы что, из белых будете?

— Нет, отец.

— К красным, что ли, хотите пробраться?

— Нет, отец, мы лодку васькину ищем.

— Какого Васьки? — спросил бакенщик.

— Да знаешь, наверное, Чилима.

— Как не знать! Его-то все бакенщики верст на двадцать знают, — уже веселее заговорил бакенщик.

— Рыбачить мы с ним собрались, вышли, а лодки-то нет.

— Я знаю, где она, только взять-то, пожалуй, оттуда будет трудненько.

— Где она?

— Вон видите на островке из-за кустов корма торчит? Это она и есть, — показал в маленькое оконце бакенщик.

— А она это?

— Она самая, васькина, я ее знаю.

— Ну что ж, хорошо. Перевези нас туда, за труды мы тебе заплатим немножко. Или дай нам лодку, мы сами съездим, ее приведем.

— Сам не повезу и лодки не дам, — отрезал бакенщик.

— Почему так? — спросил Ильяс.

— Потому что там белые.

— Чего ты чудишь, дядя? Как они попали туда? Белые там, в горах остановились, — сказал Бабкин.

— Вот так и попали, — сердито произнес бакенщик. — Я-то, уж, наверное, знаю лучше вас. Всю ночь не спал, все за ними наблюдал. Ночью три раза к островку пароход подходил, и все чего-то выгружали на островок. А когда подъехал гасить белый бакен, который на самом водорезе островка стоит, да так и ахнул: батюшки мои, сколько там всего наворочено!.. На самом крутояре стоит пулемет, и солдат около его, а дальше, в сокорнике, торчат стволы пушек, да такие толстенные, жерло-то вот моей шапкой не заткнешь, а позади пушек целый штабель каких-то ящиков лежит.

— Наверное, с консервами, которые из пушек пускают, — сказал Бабкин, — Значит, здорово укрепились.

— Крепко засели. Теперь никакой пароход мимо островка не пройдет, расстреляют.

— Все это, дядя, так, да вот лодку-то как нам достать — вот чего нам скажи.

— И советовать ничего не буду. Тут все связано с риском для жизни... Подъедешь к лодке, а он пришьет тебя из пулемета. Вот что тут может получиться.

— Да, отчасти ты, отец, прав. Если рисковать, так для какого-то большого дела, а из-за лодки подставлять лоб под пулю — приятного мало, — в задумчивости произнес Бабкин.

— А если приехать к ним и говорить, что лодка наша, для рыбалки нада? — сказал Ильяс.

— Эх, молодой человек, — возразил бакенщик. — И все-то у них чужое — пароходы-то тоже чужие, а они их считают своими. А ты вот поди и попробуй им доказать. Да они с тобой и разговаривать не станут. Вот поэтому-то я и не советую. Подождите немножко, може, скоро красные придут.