Братья Бри - Слёзы Шороша

• Название: Слёзы Шороша
• Автор: Братья Бри
• Жанр: Фэнтези

В пространстве перед тобой разлом. В нём – чернота. Она и пугает, и манит тебя. Шагнёшь внутрь? Главный герой романа и его друг, движимые страстным желанием разгадать тайную запись в дневнике умершего при странных обстоятельствах учёного, сделали шаг навстречу неведомому.

Всё началось с того, что Дэниел Бертроудж, студент университета, в первый день летних каникул случайно попал на выставку загадочного художника Феликса Торнтона. Странный мир, изображённый на картинах, что-то неуловимое, но как будто знакомое притянуло молодого человека, завладело его душой. Он почувствовал, что вся его жизнь разделилась на две части: до картин Торнтона и после них. Едва прикоснувшись к тайне старика Буштунца, дедушки Дэниела, к смерти которого, как оказалось, был причастен Торнтон, Мэтью и Дэниел попадают в Дорлиф. Там они находят новых друзей. Однако в этом полном загадок мире их ждёт и нечто такое, что вынудит Дэна сказать: "Если хочешь победить, говори и делай то, чего не ждёшь от себя".

---

Норон улыбнулся дочери. Она побежала выводить коня.

Когда отец с матерью и младшим братом вышли во двор, Фэлэфи уже взнуздала Поропа и закрепила на нём седло и теперь что-то шептала ему на ухо, дружески похлопывая по загривку. Увидев лица родителей в этом родном, дорогом ей кусочке пространства, в этом спокойно парящем между небом и землёй нежном воздухе, она вдруг побледнела от ужаса: на мгновение ей показалось – а может быть, каким-то чувством она прикоснулась к чему-то спрятанному от глаз, к тому, что приоткрыло в ответ свой занавешенный лик и заставило её душу зажмуриться, – на мгновение ей показалось, что вместе с уходом отца всё это сгинет. Она обмякла, опустилась на колени и, закрыв ладонями лицо, разрыдалась. Все бросились к ней. Норон приподнял её и прижал к себе. Нэтэн взял её руку в свою и стал успокаивать сестру:

– Не плачь, Фэл. Мы с папой не навсегда уезжаем. Мы хотим помочь людям. Мы им поможем и вернёмся, – он посмотрел на отца. – А потом я всё расскажу тебе, Рэтитэру и Новону. А в другой раз мы с папой возьмём с собой и тебя. Конечно, все мы на Поропе не уместимся, и ты поедешь на Соросе, ладно?

Всхлипывания Фэлэфи зацепили и вытащили из её души смешок, за ним другой, третий и потом окончательно уступили им место. Мэрэми положила руку на плечо дочери – Фэлэфи поняла её.

– Я знаю, мама. Пусть папа и Нэт едут. Мне уже хорошо. Поезжайте, папа. Я буду ждать вас, Нэт, – Фэлэфи провела ладонью по волосам брата.

Норон обнял жену и тихо сказал ей:

– Мэрэми.

– Я люблю тебя, – прошептала в ответ Мэрэми.

Норон подхватил Нэтэна, посадил его на коня и запрыгнул сам. Они тронулись с места. Норон не торопил Поропа. Он и Мэрэми ещё долго, пока были различимы дорогие черты, смотрели друг на друга, прощаясь, словно два листочка с ветки, напуганные приближением бури.

– Теперь держись крепче, – предупредил сына Норон и пустил коня вскачь…

Он мчался подальше от глаз Дорлифа. Если бы было можно, он готов был скакать и скакать так вечно, только бы не делать того, что предстояло ему сделать. Копыта Поропа толкали землю, и земля Дорлифа словно отвечала на этот бег, на это бегство единственным словом, которое отдавалось в висках Норона: Хра-ни-тель, Хра-ни-тель… И ветер противился этому бегу: он обжигал грудь Норона, на которой покоилось то, что делало его Хранителем, он словно напоминал ему об этом. Но вопреки голосу земли Дорлифа и воле ветра, вопреки самому себе, Норон должен был оторвать от груди то, что призван был свято хранить, потому что Повелитель Мира Грёз предложил ему только два исхода, и он выбрал запретный, тот, который неминуемо возложит на него бремя отречения от самого себя.

Нэтэн, ничего не подозревая, ликовал от этого стремительного полёта. Так быстро он ещё никогда не ездил, даже с отцом. Но в какой-то момент его насторожило долгое молчание, такое долгое, как будто за спиной никого не было. В таких прогулках (а он уже отвлёкся от мысли, что они должны были ехать по делам) отец обычно был другим: доступным и лёгким. Молчание подсказало чутью Нэтэна, что что-то не так. Он заёрзал, стал оборачиваться и поглядывать на отца. И Норон понял: ещё немного – и он не сможет справиться ни с собой, ни с сыном. Он резко потянул уздечку на себя, заставив Поропа остановиться. Пороп встал на дыбы и, фыркая, ударил копытами об землю, отдавая ей энергию горящих мышц.

Норон спрыгнул с коня и помог слезть Нэтэну.

– Нэт, подержи Поропа. Как только я позову тебя, сразу подойди ко мне. Поропа оставь на месте.

– Папа, куда ты? – крикнул Нэтэн.

Норон уже успел отойти на несколько шагов, но голос, в котором слышалась тревога, заставил его вернуться. Он положил руку сыну на плечо и спокойно сказал:

– Ты ничего не должен бояться, Нэтэн, и постарайся делать то, что я тебе говорю. Это очень важно. Сейчас я должен кое-что найти, и, как только найду, позову тебя. Ты всё время будешь видеть меня, я буду недалеко.

– Папа, а что ты собираешься искать?

– Найду – покажу. Жди.

Нэтэн, не отрывая глаз, следил за отцом. Норон отдалился шагов на сорок, приостановился, затем продолжил движение. Теперь он ступал медленно, осторожно, меняя направление. Он словно выслеживал и боялся спугнуть кого-то. («Может, папа хочет поймать бабочку для Фэл, чтобы она не обижалась, что мы уехали без неё».) Правую руку он держал перед собой. («Сейчас он схватит её».)

– Нэт! – Нэтэн вздрогнул, когда Норон позвал его. – Иди сюда!

Он поспешил к отцу. То, что он увидел, удивило его: отец, замерев, стоял на том же месте с вытянутой перед собой рукой, но в ней не было никакой бабочки, в ней, кажется, было…

– Папа, это?..

– Ты знаешь, что это, – сказал Норон спокойно, но твёрдо (он торопился). – Подойди поближе. Смотри. Сюда. Видишь?

– Папа, мне страшно!

– Ты видел?

– Да.

– Сейчас я передам это тебе. Не бойся. Бери. Вытяни перед собой руку. Вот так… Ты видишь?

– Нет.

– Попробуй сместить вправо. Медленно.

– Папа, вижу! Мне страшно!

– Нэт, послушай меня. У нас мало времени. Я понимаю, что тебе страшно. Но ты должен сделать это. Для себя. Для меня. Для всех нас. Посмотри ещё раз туда. Видишь?

– Да, – прошептал Нэтэн.

Норон оглядел сына. Походная сумка висела у него за плечами.

– Иди туда, сынок, – твёрдо сказал он.

Нэтэн посмотрел на отца и вдруг увидел в его глазах то, что подсказывало ему: он должен идти… Он шагнул и ещё раз услышал голос отца за спиной:

– Всё время иди туда, внутрь. Не останавливайся, только не останавливайся.

Глава третья Фэдэф

Норон ехал к людям. Он будет работать вместе с дорлифянами, вместе с дорлифянами будет готовиться к встрече с Шорошом. Они будут называть его Нороном, Хранителем. Будут прислушиваться к его слову. И он не откроет им своей тайны. И не скажет им, что преступил закон Дорлифа, что он больше не Хранитель и что теперь он не Норон, потому что сам больше не считает себя таковым. Он ничего им не скажет, иначе они потеряют веру в него, в его слова, веру в свои силы. Он будет работать и ждать.

Норон ехал к людям. Душа же его, предавшая Мир Яви и не призванная Миром Духов, осталась там, где он попрощался с сыном. Ища утешения, она набрела на имя Фэдэф. «Фэдэф… Как могли забыть?.. Как я мог забыть? В своём пророчестве он предупреждал нас о приходе Шороша. Но мы, довольствуясь покойной жизнью, утеряли связь с прошлым. Я должен был помнить и сказать о его пророчестве дорлифянам. Слова Фэдэфа, подкреплённые моим сном, не оставили бы сомнений даже у тех, кого сомнения могут удержать от действий и погубить. Слова Фэдэфа сильны и ясны… Но Фэдэф не только предупредил о приходе Шороша. Он сказал о другой беде… и о Слове, тайном Слове, путь которого долог и тернист… Наши поступки порой слепы и отчаянны не потому, что мы не видим, а потому, что мы не ведаем того, что видим. О если бы!..» Душа Норона озарилась светом надежды.

Уже девятьсот лет Фэдэфа никто не видел. Многие верили легенде о том, что он ушёл в Дикий Лес и потом сгинул в Тёмных Водах. Иные считали, что он обернулся медведем, обречённым вечно охотиться на обидчиков Дорлифа. И лишь тем немногим лесовикам, которые слыли лучшими проводниками и следопытами, открылся след, который они связывали с древним старцем-отшельником.

Одни называли Фэдэфа провидцем. Другие – мудрецом. Ему был ведом не только Мир Яви. Он понимал язык и тайны Мира Грёз и находил верное направление в запутанных лабиринтах снов. С детства каждый дорлифянин знал, что души погибших и умерших покидают тела и отправляются в Мир Духов. Но только Фэдэф при жизни ощутил дыхание этого Мира и превозмог Его зов и объятия, когда по воле дорлифян исследовал Путь.

* * *

Когда Фэдэфу было семнадцать, он пришёл в Управляющий Совет и попросил выслушать его.

– Я слишком молод, чтобы своим словом взбудоражить жизнь Дорлифа. Но моё видение слишком отчётливо, чтобы удерживать мысли и слова, связанные с ним, в себе. Мне говорить, или вы будете ждать других знаков?

– Сумеешь ли ты одним словом выразить суть своего видения? – спросил Марурам.

– Если позволите, двумя.

– Говори.

– Смерть или война.

– Но дорлифяне не воюют с незапамятных времён, нам не с кем воевать. Все наши соседи – наши друзья. Они также кротки и миролюбивы, как и мы, – высказал свои сомнения Гордрог, старейший член Совета. Этими словами он хотел лишь наставить юношу на путь взвешенности, а не унять его недоверием.

– Я видел: многие из них падут в день нашествия, – ответил Фэдэф. В лице его была уверенность и тревога, но не капли сомнения.

Гордрог удовлетворённо кивнул: довод юноши показался ему убедительным.