Лидия Вакуловская - Хозяйка Птичьей скалы

• Название: Хозяйка Птичьей скалы
• Автор: Лидия Вакуловская
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1971

Л. Вакуловская рассказывает о маленьких жителях Чукотки, о школьниках и пионерах, о том, как они учатся, отдыхают, дружат, помогают в делах взрослым.

---

О себе писать нечего. Летом мы собираемся всем классом в поход по берегу Чукотского моря. А раз так, я решил хорошенько закалить себя. Теперь по утрам я растираюсь до пояса снегом, потом двадцать раз пробегаю вокруг дома. Вдвоем с Сашей Хахутаном мы тренируемся в ходьбе — каждый день ходим по десять километров. В рюкзаки кладем камни, чтоб было потяжелее. Мама ругается, но на то она и мама. Разве ей понять, что такое поход к холодному морю?

Ну, пока. Пиши. Гриша.

28 марта 1969 года. Каменная Земля».

Подперев щеку кулаком, Федя задумчиво смотрел на карту. Вот он, берег Чукотского моря. Но что может рассказать об этом береге карта? А Гриша, наверно, бродит сейчас где-то там со своим классом. Счастливый человек! Уж лучше бы его, Феди, отец тоже кончил сельскохозяйственную академию, чем автодорожный институт…

Федя снова вздохнул и взял четвертое письмо — то, что пришло сегодня. Он осторожно вскрыл конверт, достал из него исписанные листы, распрямил их и стал читать:

«Эх, Федя! Знал бы ты, что это был за поход! За месяц мы прошли триста пятьдесят километров. И чего только не увидели на этих километрах! Но постараюсь все по порядку.

В поход нас повел Матвей Матвеевич, наш учитель истории. Маршрут проходил и через реки, и через болота. Мы часто ночевали на берегу моря, а один раз — в скале. Побывали на месте древнего поселения эскимосов, осмотрели три бухты, и везде вели раскопки. Это очень интересное дело — вести раскопки, особенно если попадется захоронение. В одном захоронении мы нашли каменные наконечники стрел, костяные иглы и амулеты. Все это мы выслали в Москву. Матвей Матвеевич говорит, что наши находки пригодятся ученым-археологам.

Не думай, что было легко. Знал бы ты, что такое — переваливать через сопки! В голове шумит, гудит, а ноги не хотят идти и скользят по гладким валунам. Первые дни я все время плелся в хвосте. Не помогла даже моя закалка. Если бы не Саша и Толя, то из-за меня все время пришлось бы задерживаться. А так Саша и Толя сперва тащили меня на сопки за руки. Но потом я привык и уже не отставал.

У нас сейчас еще лето. Правда, совсем не такое жаркое, как у вас. Зато солнце не заходит круглые сутки. Тундра зеленая-презеленая, в ней столько цветов, что просто режет в глазах, когда смотришь. Скоро начнем собирать голубику и морошку на варенье, это такие ягоды вроде нашей черники и клубники. А как твои каникулы?

Привет тебе от моих лучших друзей Саши Хахутана и Толи Кавратагиргина.

Твой друг Гриша.

20 июля 1969 года. Каменная Земля».

Федя еще раз перечитал от строчки до строчки письмо, посмотрел на карту. Где-то здесь, на самом кончике коричневатого мыска, на самом берегу Чукотского моря находится село Каменная Земля. Где-то здесь, на этом мыске, у этого моря ходил со своим классом Гриша. Где-то там нашли они захоронение с амулетами и каменными стрелами… Далековато от Москвы до Каменной Земли. Нет, не далековато — просто далеко, даже очень далеко. И если уж так случилось, что его, Федин, отец выбрал не тот институт… Впрочем, отец есть отец, а он есть он. И он, Федя, обязательно, ну просто во что бы то ни стало побывает в селе со странным названием Каменная Земля. Пусть не сейчас, пусть позже, через несколько лет. Может, через пять, может даже через десять, только он обязательно туда поедет — на эту самую Чукотку…

Сейчас он сядет за стол и напишет об этом Грише.

Полосатик

Все началось с того, что сперва его не было.

Но даже когда его не было, ему было тепло. Правда, тогда он ничего не видел и не понимал — просто лежал в тепле. Вокруг было черным-черно, и он ни о чем не думал. Да и как он мог думать, если его еще не было?

Потом ему стало очень холодно, в глаза ударил яркий свет, он поскорей закрыл их и понял, что он родился. Кто-то взял его на руки и засмеялся:

— Ай, какой! С полосками!.. Пиши этого Полосатика в тетрадь, будет сорок пятый сегодня.

И тот, который смеялся, положил его на снег. Ему стало еще холоднее, он подумал, что сейчас замерзнет и его опять не станет. Но в это время тот, который смеялся, сердито сказал:

— Ну, ты, принимай своего сына!

Тот, который смеялся, а потом рассердился, протащил его немного по снегу, и он очутился возле своей матери. Она тоже лежала на снегу, поджав под себя ноги, и тихонько стонала. Тот, который рассердился, разжал его колотившиеся зубы и сунул ему в рот что-то мягкое и теплое. Он хотел вытолкнуть это мягкое изо рта, нечаянно придавил его губами, и из него полилась очень вкусная жидкость, которая сразу ему понравилась.

— Повернись, повернись, — уже ласково сказал его матери тот, который смеялся.

Его мать, постанывая, тихонько повернулась и осторожно накрыла его своим брюхом. И он снова погрузился в теплую черноту, и стало так, как было тогда, когда он еще не родился.

Так они лежали весь день и всю ночь на снегу — он и его мать. Она постанывала, ворочалась, укрывала его своим опустевшим, обвислым животом, а он все время мял губами ее сосок и глотал вкусную жидкость.

Потом наступило утро, и пришел его отец.

— Это твой отец, — сказала ему мать. — Он самый сильный олень, он вожак стада.

Она перестала стонать, приподнялась на передние колени, а задним коленом затолкала его в спину, заставляя отпустить сосок и посмотреть на отца. Он заворочался под ее брюхом, высунул на воздух голову и увидел отца. Отец стоял на четырех крепких ногах, покрытых густой белой шерстью, и весь он был белый-белый, как снег, с огромными рогами, с длинной белой бородой, а на шее у него висел колокольчик. Был он в самом деле крепкий и большой, его отец. Он подошел к его матери, лизнул ее в ухо, и она снова положила на снег голову, отяжеленную рогами, а отец стал разгребать копытом снег. Он ударял широким копытом по задубелому насту и отбрасывал снег в сторону. При этом голова его вздрагивала и колокольчик на шее приговаривал: «дзынь-динь, дзынь-динь».

Так отец разгреб в снегу небольшую ямку, на дне которой зеленел ягель. Мать свесила в ямку голову и стала медленно жевать ягель, а отец постоял еще немного, глядя, как она ест, и ушел от них, позванивая колокольчиком.

И как только ушел, возле них очутился тот, который вчера смеялся и сердился. Он нисколько не походил на отца, у него не было рогов, не было шерсти и было всего две ноги.

— Ну, как твое дело, Рыжуха? — весело спросил он его мать.

Она тихонько простонала в ответ, а олененок испугался громкого голоса и спрятал голову под брюхо матери. Но мать легонько толкнула его коленом и сказала, чтоб он не боялся: это пришел Человек, зовут его Пастух, и он хороший. Тогда он приободрился, высунул голову и стал разглядывать Пастуха. Но тут подбежал другой Пастух, только очень маленький, и закричал:

— Папа, папа, покажи Полосатика!

— Разве сам не видишь? — ответил большой Пастух.

— Правда, правда! Одна белая полоска, другая рыжая… Полосатик, Полосатик! — закричал маленький Пастух, толкая ему в губы какой-то твердый, белый квадратик.

Олененок задрожал от страха, напуганный этим криком, но мать снова толкнула его и сказала, чтоб он не боялся: маленького Человека зовут Мальчик, он тоже хороший, и он дает ему вкусную еду, которая называется сахар. Еду надо взять в рот и съесть. И хотя ему было страшно открывать рот, он все-таки разжал губы. Твердый, шершавый квадратик лег ему на язык, сразу же больно царапнул нёбо, потом застрял в горле, и Полосатик так закашлялся, что из глаз потекли слезы.

— Папа, папа, он заплакал! — закричал Мальчик. — Полосатик, Полосатик!.. — Мальчик ухватил его за шею и стал вытаскивать из-под теплого брюха матери.

— Бросай, бросай! — прикрикнул на Мальчика Пастух. — Он совсем слабый. Пускай лежит.

Мальчик сразу же отпустил Полосатика, и тот быстренько спрятался в снежную ямку, которая образовалась от его лежания под брюхом матери.

Когда Мальчик с Пастухом ушли, вернулся отец. «Дзынь-динь, дзынь-динь», — приговаривал колокольчик, когда отец наклонял тяжелую голову с огромными рогами, чтоб лизнуть мать, или когда расшвыривал копытом снег, расширяя ямку, где зеленел ягель. На Полосатика отец не обращал никакого внимания, даже не глядел в его сторону, но это нисколько не обижало его. Он был доволен, что мать не толкает его коленом, не требует, чтоб он высовывал на холод нос и смотрел на отца, и тихонько лежал в своем снежном ложе, согретый ее большим телом, и с наслаждением посасывал тепловатую вкусную жидкость.

Наступила ночь, Полосатик уснул. А утром его разбудила мать. Она стояла над ним, опустившись на передние колени, тыкалась в него носом и губами и просила, чтоб он поднялся и посмотрел на место, где родился и где они живут. Когда он вставал, у него сильно дрожали ноги, голова болталась и тянула вниз, но мать поднималась вместе с ним, подставив ему свой бок и поддерживая его под шею широкой щекой.