Виктор Юнак - Тамбовский волк

• Название: Тамбовский волк
• Автор: Виктор Юнак
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2714-5

Книга молодого талантливого писателя и профессионального историка Виктора Юнака посвящена одной из наиболее драматических и печальных страниц истории России — восстанию тамбовских крестьян под руководством А.С. Антонова в 1920—1921 гг.

Советская пропаганда выставляла восстание как примитивный «кулацкий» бунт. Однако факты свидетельствуют об ином. Чтобы разгромить восставших, большевикам пришлось стянуть в Тамбовскую губернию почти 100-тысячную армию, вооружённую артиллерией, бронетехникой и химическим оружием…

---

Под руководством местных отделений СТК в 1920-1921 годах то и дело в указанных губерниях вспыхивали крестьянские мятежи: Сапожкова (в Поволжье), Западносибирский, Меркуловский (в Приморье), "Вилочный" (в Казанской и Самарской губерниях), Гоцинский (на Северном Кавказе)...

Разумеется, крестьяне брались за оружие не просто так. Репрессии коммунистических продотрядов становились всё более невыносимыми. Дезертирство из рядов Красной Армии принимало невиданный дотоле размах.

Тамбовский губпродкомиссар Гольдин не скупился на издевательства и жестокие репрессии. Складывалось впечатление, что этот человек поставил своей целью либо окончательно разорить зажиточного тамбовского мужика, либо унизить его до такого состояния, когда он перестанет ощущать себя хозяином земли. Дезертиров же Антонову через своих людей во властных структурах удавалось определять на так называемую "оборонку" — то есть на разработку торфа, дров и прочие работы, дававшие право на освобождение от мобилизации. Таким образом, дезертиры были обязаны Антонову и в нужный для него момент готовы были в любое время явиться туда, куда он им прикажет. С другой стороны, он таким образом, заботился и об обеспечении своей армии фуражом, продовольствием, лошадьми.

65

Полномочный представитель Тамбовского Губчека Михаил Поколюхин возглавил карательный отряд, в задачу которого входило отлавливание увеличившегося числа дезертиров, укрывавшихся в Инжавинском лесу, в нескольких партизанских лагерях Антонова, и в близлежащих поселениях. Антонов окончательно поверил в свою силу: его армия уже насчитывала несколько тысяч человек, и, хотя нормальным оружием снабжена была едва ли треть партизан, с этим уже невозможно было не считаться. Когда же на собственной шкуре это прочувствовали на себе и чекисты, тамбовские власти запросили помощи у центра.

В конце июля 1920 года отряд Поколюхина добрался до села Каменки. То ли до него ещё не дошла информация, что это село облюбовал именно Антонов, сделав его своей резиденцией, то ли он слишком был самоуверен и самонадеян. Такую дерзость коммунистов Антонов простить не мог. Прикинув обстановку и численность красных карателей, Антонов понял, что можно обойтись малыми силами, и отдал приказ Богуславскому разобраться с чекистами. Что тот и сделал быстро и успешно, неожиданно налетев и окружив Поколюхина с подчинёнными. С добрый десяток чекистов полегло в том бою. Сам Поколюхин чудом уберёгся от пули. Бежав без оглядки до самого Сампура, он лишь там дал себе и своим подчинённым передышку, одновременно телеграфировав в Тамбов о происшедшем, срочно затребовав помощи. Прочувствовав серьёзность создавшегося положения, Губчека послала в Каменский район более сильный отряд из батальона ВНУС, во главе с самим комбатом Рамошатом и чекистами Шаровым, Нестеренко и Адамовым.

Впрочем, о посылке против него внусовцев Антонов практически тут же узнал от своих осведомителей в Чека и, разумеется, подготовился к встрече.

Когда красный отряд вступил в Каменку, то был поражён необычайной тишиной и спокойствием. Только птичий щебет нарушал тишину, да редкие собаки перебрёхивались в разных концах села. Молодого комбата эта тишина нисколько не насторожила, даже несмотря на предостережения более опытных Шарова с Нестеренко.

— И чего этот Поколюхин поднял панику? — удивлялся Рамошат. — Чудное село, красивые дома. Благодать!

— А ты глянь-ка в окна этих домов: не наблюдают ли за нами чёртовы кулаки? — предостерёг его Шаров.

— Именно эта тишина меня больше всего и тревожит, — поддержал товарища Нестеренко.

— Но ведь мы уже полсела проехали — и никого! — спокойно ответил комбат.

И в этот самый момент вдруг всё переменилось. Куда делись спокойствие и благодать? Словно гром среди ясного неба, словно смерч из ниоткуда, родились дикий свист, ужасный гам, грозный топот трёх десятков всадников. Тут же зазвучали выстрелы, и в мгновение ока красный отряд оказался в полном окружении антоновцев. Улочка была узкая — не развернёшься. И чекисты стали отличной мишенью для не совсем метких стрелков-партизан. Рамошату оставалось только надеяться на удачу и жесточайший напор. Словно раненый зверь огрызались красные, прорывая кольцо антоновцев. Не всем удалось пробиться: кто-то погиб, кто-то был ранен, а кого-то и захватили в плен. Безусловно, наиболее важным пленником оказался молодой коммунист, помощник уполномоченного Губчека Евгений Адамов. Узнав о пленении такой важной птички, его запросил к себе сам Антонов.

Допрос Адамова вёл Токмаков. Антонов со своим адъютантом сидели тут же за столом, наблюдая за допросом. Впрочем, наблюдать было особо не за чем: чекист молчал.

— Может он язык проглотил? — поинтересовался Старых.

— А вот мы сейчас проверим. Открой рот! — крикнул Токмаков.

Но чекист даже глазом не повёл.

— Ну всё, сволочь, ты меня завёл!

Токмаков взял лежавшую на табурете близ Антонова шашку и, не вынимая лезвия из ножен, тупым концом этой шашки стал безжалостно хлестать пленника. Тот, наконец, не выдержал и застонал, затем стал издавать непонятные звуки.

— О, ты смотри, значит, и язык есть, — как ребёнок, обрадовался Старых.

— Он мне сейчас не только язык покажет, — продолжал избиение Токмаков.

Вскоре чекист замолчал, потеряв сознание.

— Довольно! — произнёс Антонов, поднимаясь с табурета. — Дай ему отпускной билет. Всё равно мы от него ничего не добьёмся.

Антонов вышел из избы во двор. Старых же с явным удовольствием достал из своего портфеля, который всегда был при нём, лист бумаги и карандаш, и старательно, каллиграфическим почерком вывел: "Дано сие такому-то пленному в том, что он уволен в бессрочный отпуск по месту жительства".

Старых положил "отпускной билет" на грудь пленному, Токмаков же вышел в сени и крикнул фельдшера, Павла Галактионовича Полякова, крестьянина села Калугино, земляка антоновского адъютанта, перешедшего к Антонову в Инжавине. Тот выслушивает чекиста, щупает пульс и делает своё заключение:

— Пульс бьётся нормально. Жить будет.

— Так эта собака ещё и притворяется, — восклицает Токмаков и кричит в окно Антонову:

— Степаныч! Можно его отвести в яругу? Для примера. Чтобы не притворялся.

— Хорошо! — ответил Антонов.

Токмаков со Старых взяли Адамова под руки и потащили его на улицу. Спустя всего полчаса молодой чекист уже лежал на дне оврага с разрубленной головой к вящему удовольствию круживших в небе стервятников.

Участь Адамова постигла и председателя Александровского волисполкома Тамбовского уезда (именно в этой волости находилась Каменка) коммуниста Владимирова с помощниками Зайцевым и Прозоровым.

В течение недели вся южная и юго-западная части Кирсановского уезда, северо-западная Борисоглебского, южные и юго-восточные волости Тамбовского уезда были охвачены стихийным движением, направленным к свержению советской власти. На узкоколейке Тамбов-Тулиновка антоновцы несколько ночей подряд пытались устроить крушение поезда, ведущего каждый раз до пятидесяти рабочих. Усиленно жглись заготовки торфа, дров и лесные делянки тамбовских лесничеств. Участились грабежи и нападения на всех проезжих дорогах. Губернские чекисты, не говоря уже о других советских и партийных работниках, были захвачены врасплох. Губернский комитет РКП выдвинул лозунг: "На ликвидацию мятежа!"

В Тамбове срочно создаётся военный совет в составе губернского военкома Шиндарева, временного исполняющего обязанности председателя Губчека Тарасковича и комбрига ВНУС Благонадеждина. На места (в Рассказово и Сампур) высылаются военные штабы и выездные сессии Губчека и Реввоентрибунала. Двинуты отряды и мобилизованных коммунистов.

В это время Михаил Поколюкин с остатками своего отряда был переброшен в Рассказово. Там же находился и военный штаб, во главе с бывшим председателем Тамбовского Уисполкома Смоленским, и кавалерийский милицейский эскадрон под командованием Морозова и его помощника Шевякова.

Поколюхину принесли простую телефонограмму, переданную из Тамбова. В ней сообщалось, что постановлением губкома РКП, Губисполкома и Губчека для более успешной борьбы с бандитизмом и суровой революционной расправы над руководителями и участниками его, создаются выездные сессии Губчека с присвоением им прав Коллегии Губчека. Первая — в районе Рассказово-Инжавино в составе Ивана Кирьянова (коммунист-рабочий), Алексея Евплова (коммунист-рабочий) и чекиста Михаила Поколюхина; вторая — в районе Сампур-Жердевка в составе Суворова, Жирова и Летуновского (все чекисты, члены РКП). Обеим сессиям приказано немедленно приступить к работе.

Буквально на следующий день в Рассказово прибыли Кирьянов с Евпловым. Быстро из местных кадров были созданы разведывательно-оперативный и следственный аппараты. И уже через пару дней начались первые суды над теми, кого обвиняли в участии в вооружённом мятеже или, хотя бы, в пособничестве ему. Милицейский же кавалерийский эскадрон делает неожиданный налёт на село Верхнее Спасское, где захватывает целую толпу партизан с холодным оружием.