Анна Ветлугина - Игнатий Лойола

• Название: Игнатий Лойола
• Автор: Анна Ветлугина
• Издательство: Вече
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0641-0

Игнатий де Лойола (дон Иньиго Лопес де Рикардо Лойола, 1491—1556) — один из наиболее значимых персонажей в истории западного христианства, основатель ордена иезуитов (Общества Иисуса) — самого известного в России католического монашеского ордена. По легенде, именно Лойола послужил прообразом Дон Кихота в одноимённом романе Сервантеса.

Лойола прошёл сложный и противоречивый жизненный путь: от королевского пажа, любителя красавиц, роскоши и рыцарских романов до сурового аскета, носящего под лохмотьями тяжёлые вериги и собирающего в подземельях Монмартра единомышленников, готовых пойти за ним на край света. Такой поворот судьбы стал неожиданностью для самого Лойолы, стремившегося к воинской славе и видевшего себя крупным военачальником. Он был смел и энергичен, участвовал во многих сражениях и имел все шансы для военной карьеры, но во время осады наваррской крепости получил тяжёлое ранение, нарушившее все его жизненные планы.

Оказавшись надолго прикованным к постели, Игнатий Лойола обнаружил, что путь создателя тайного общества требует не меньше доблести, чем путь воина. Излечившись, насколько возможно, Лойола начал создавать вокруг себя орден по примеру уже существующих могучих духовно-рыцарских орденов, с тайной основой и армейской дисциплиной. Ему удалось получить поддержку папы римского, но вокруг бурлило неспокойное время Реформации, и новоиспечённый орден вместо молитвенного созерцания ожидали неоднозначные и драматические события.

---

Игнатий Лойола

Автор выражает глубокую признательность Дмитрию Володихину, Светлане Кузнецовой, Петрану Лелюку. Благодарит за содействие сестру Валентину Новаковскую CSA, Пину Молодцову, Веру Аксёнову.

Отдельное спасибо отцу Янезу Северу SJ (орден иезуитов) за консультации и предоставленные материалы.

ГЕНЕРАЛ ИЕЗУИТОВ

Я хочу увидеть смех. У христианина

нет никаких причин, чтобы печалиться,

и много причин для того, чтобы быть весёлым.

(Приписывается св. Игнатию Лойоле)

РИМ, 1551 ГОД

   — Полагаю, склонить его к этой мысли лучше всего получится у вас, отец Иероним. Попробуйте поговорить с ним.

   — Вы думаете, Поланко, сие имеет смысл? Он опять ускользнёт от меня. Скажет, что у него сегодня видения, или будет охвачен очередным приступом скромности. Может, у отца Луиса выйдет?

   — Я бы попробовал, но меня посылают в Испанию. Тогда но возвращении? Только ведь можем не успеть...

Этот разговор происходил под сводами римской обители Общества Иисуса весной 1551 года. В прошлом году новый орден отметил первый маленький юбилей — десять лет. Иезуитов насчитывалось уже несколько сотен. Под девизом «Ad majorem Dei gloriam» («К вящей славе Божией») они проникли и самые отдалённые земли, вплоть до Индии и Нового Света. Организовывали школы для бедных, работали в больницах, попутно борясь против ереси, охватившей Европу. Даже не верилось, что такую большую и слаженную организацию создал всего один человек...

Именно за ним — генеральным настоятелем ордена, сокращённо генералом — охотились эти три священника. Они давно хотели написать о его жизни. Члены ордена нуждались в примере для подражания. Но отец Игнатий — так звали настоятеля — постоянно нарушал планы своих рьяных последователей.

Уже не один раз он отказывал им, ссылаясь то на жару, то на свои экстатические видения, то на здоровье папы римского. Сегодня они снова решили взяться за дело. После долгих споров в настоятельскую келью отправился священник по имени Иероним Надаль.

Он остановился перед дверью, не решаясь постучать. Прислушался. Внутри шаркали торопливые неровные шаги. Отец Игнатий сильно хромал, но всегда ходил очень быстро. Сейчас он, видимо, размышлял, по обыкновению меряя пространство комнаты.

Надаль протянул руку, собираясь постучать, но не успел. Дверь резко распахнулась.

   — Laudetur Jesus Christus! — смущённо пробормотал Надаль, будто застигнутый на месте преступления.

   — Слава вовеки... — рассеянно ответил настоятель, делая рукой приглашающий жест. — Иеронимус! Сейчас я побывал выше неба!

Словно показывая, как это было, он вытянулся во весь свой небольшой рост.

   — Как трактовать ваши слова, отче? Видения опять посетили вас? — с благоговением произнёс Надаль. Отец Игнатий бросил на него быстрый взгляд. Засопел и спросил: хорошо ли пели на утренней мессе, а кроме того, выздоровела ли больная лошадь? Ответив на все эти неинтересные вопросы, Надаль счёл возможным завести разговор о книге. Книге-руководстве для ныне живущих братьев. Книге-завещании для тех, кто придёт. Книге...

   — И сколько ты собираешься писать эту свою книгу? — поинтересовался настоятель.

Иероним растерялся:

   — Как получится.

   — А точнее?

   — Думаю, несколько месяцев, отец.

   — Ты точно знаешь, что проживёшь столько? — с весёлым интересом спросил отец Игнатий, совершенно смутив Надаля.

Нерешительно тот начал:

Но... братья желают узнать о вашем опыте...

Пускай отслужат мессу об исполнении своего желания.

   — А вы... — Надаль уже понимал: разговор не удался, но ещё надеялся на что-то, — вы ведь...

   — Мне некогда, если честно, — признался настоятель и добавил неожиданно мягко: — Вы правда отслужите мессу, потом расскажете, не изменились ли ваши желания.

Нужно было идти, но Иероним Надаль всё топтался в настоятельской келье.

   — Отец Игнатий... а когда вы впервые почувствовали в себе призвание?

Настоятель развернул его лицом к двери и сказал беззлобно, но властно:

   — Иди, Надаль.

И уже вслед уходящему глухо проронил:

   — Весной... весной это было.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. О ПРИЗВАНИЯХ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Стояло чудесное майское утро 1521 года. Солнце, ещё не накопившее летней убийственной силы, ласково поглаживало улочки Памплоны. Сочно кустилась не выжженная зноем зелень, свистели птицы. По узорчатому балкону богатого особняка, выстроенного в модном стиле платереско, медленно шла серая кошка. Дойдя до конца балкона, где мелкое скульптурное украшение резко переходило в мавританский орнамент, она остановилась и начала брезгливо обнюхивать архитектурные излишества. Потом фыркнула, лениво стекла с балконной ограды и исчезла в недрах особняка.

Две дамы, наблюдавшие за ней с балкона дома напротив, вздохнули и вернулись к своим сплетням.

   — А я тебе говорю, эта так называемая девственница уже полгода, как беременна! — возмущённо покачивая головой, говорила одна из них. — В Италии уже давно бы все знали, а у нас наденут вердугос с баскиньей — и не видать ничего!

Вторая усмехнулась:

   — Так эти ж обручи для того и придуманы! Ещё Хуана Португальская ими брюхатость свою скрывала.

   — Вот-вот. А говорится, будто для скромности, чтобы искушений не было! — И дама огладила свой вердугос, превращавший её фигуру в конус, ничем не напоминавший очертания женского тела. Другая томно обмахнулась веером и промокнула лоб платком.

Подруги осторожно опустились в кресла. Несмотря на утреннюю свежесть, обе вспотели. Учитывая огромное количество громоздких одежд, которые они носили, это было не удивительно. Все знатные дамы Испании втайне завидовали не только итальянкам с их светлыми, свободно струящимися платьями, но даже и своим более бедным соотечественницам, избавленным хотя бы от вердугос.

Разумеется, вслух в этом никто бы из них не признался.

Некоторое время обе дамы молча обмахивались веерами. Вдруг одна толкнула другую в бок:

   — Смотри, это наш комендант идёт, что ли?

   — Тише! — прошептала другая. — Да, это он.

   — Какой он всё-таки маленький! Весьма необычно, я бы даже сказала, странно для военачальника.

По улице решительными шагами прошествовал невысокий поджарый человек в чёрном хубоне и чёрных же сапогах. Последнее обстоятельство было отмечено дамами как признак скорой войны. В мирное время мужчины сапог не носят.

...Собственно говоря, война между Испанией и Францией уже шла. Но жители Памплоны ещё не видели настоящих военных действий и спокойно наслаждались весной, несмотря на то, что их город имел стратегическое значение.

...Проходя мимо балкона, комендант неожиданно повернулся и бросил вверх острый, прямо-таки орлиный взгляд. Женщины смущённо прикрылись веерами, но предмет их беседы уже энергично шагал дальше.

Первая дама прошептала:

   — Маленький-маленький, а посмотрит — в дрожь бросает!

   — А я тебе что говорю? — отозвалась её собеседница. — Задору в нём на четверых. Он ещё у короля-католика при дворе послужить успел. Большие надежды подавал. А сослали его сюда к нам за какое-то тёмное дело. Вроде как оскорбился и, честь свою отстаивая, какую-то знатную персону на поединке прирезал.

Первая дама хихикнула:

А я слышала, что не прирезал, а соблазнил. Только не посоветовала бы я его своим подругам в любовники!

   — Почему? — спросила вторая. — Думаешь...

   — Ах нет, совсем не то! — посмеиваясь, перебила её первая. — Просто с таким характером он свою любовницу легко вдовой сделает. А кому это нужно, сама посуди?

Солнце протянуло луч прямо на лицо говорившей. Та недовольно поморщилась и, придерживая многочисленные тяжёлые юбки, начала вставать с кресла. Вторая последовала её примеру.

Комендант Памплоны Иниго де Лойола успел уйти уже довольно далеко. Путь его лежал к восточной городской стене. Он больше не смотрел по сторонам и не заметил бедно одетую девочку, лет десяти, следующую за ним, как привязанная.

Никого не было у стен в этот утренний час. Иниго поднялся по замшелым потрескавшимся ступеням и встал у края, напряжено вглядываясь в лазурную даль, затуманенную то ли дымкой, то ли простой пылью. Маленькая оборвашка потопталась немного у лестницы. Потом, воровато оглянувшись, взбежала наверх и встала прямо за спиной коменданта.

ГЛАВА ВТОРАЯ

   — Дон Иниго, дон Иниго! А вы сапоги надели! Май на дворе, а вы сапоги надели!..

   — Чёрт побери, Лионелла! Разве можно так неожиданно кричать человеку в ухо? Не зря мне советуют тебя высечь...

Лионелла потупилась. Почесала грязную босую пятку. Сдвинула брови домиком и шевельнула носом. Гримасничала она виртуозно — такое уж подвижное лицо.

Через мгновение скорбное выражение вновь сменилось любопытством.