Виталий Мелентьев - Голубые люди розовой земли (Рисунки М. Скобелева и А. Елисеева)

• Название: Голубые люди розовой земли (Рисунки М. Скобелева и А. Елисеева)
• Автор: Виталий Мелентьев
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1966

Как трудно приходится в жизни простому шестикласснику! Постоянно надо слушать родителей, да и вообще всех взрослых, которые только и знают, что воспитывать и наказывать за малейшие провинности. Юрка Бойцов — типичный представитель своего поколения. Он, как и все мальчишки, одержим жаждой нового и секретного, любит приключения, и, конечно, мечтает поскорее вырасти. Его верный четырехногий друг Шарик неизменно сопровождает хозяина всегда и везде. Но жизнь молодого искателя приключений состояла, в основном, из серых школьных будней и безрадостных выходных.. пока… ..направляясь, как обычно, на хорошо знакомую земляничную поляну Юрка не обнаружил там.. обыкновенный космический корабль! Воодушевленный блестящей находкой шестиклассник устремляется к скитальцу космоса в надежде узнать то, чего, возможно, не знает никто из обитателей нашей Голубой Земли..

---

В этом полумраке-полусвете глаза улавливали очертания многих непонятных или почти понятных вещей. На стенах висела одежда: прозрачные комбинезоны, которые Юрий уже видел на космонавтах, и комбинезоны непрозрачные, видимо, очень толстые, а потому даже на вид «неповоротливые». На стеллажах лежали поблескивающие детали, трубки, колеса, стояли уже готовые приборы или их блоки; громоздились ящики и ящички, колбочки, сосуды, стеклянные или похожие на стеклянные банки и баночки. А дальше, за стеллажами, горбились машины, какие-то аппараты, блестящие и непонятные.

К одному из таких аппаратов и подошел Квач.

— Ну вот тебе наши вездеходы и… везделеты. А при случае и вездеплавы.

К такой удивительной машине нельзя было относиться без всемерного уважения и даже восхищения. И Юрка приготовился восхищаться. А восхищаться, как оказалось при ближайшем рассмотрении, было нечем.

Невероятная машина прежде всего была некрасиво-угловатой, как бы собранной из призм. Каждая большая призма, в свою очередь, была составлена из призмочек меньшего размера, а те из еще меньших. И все они были прозрачны. Под ними, в чреве машины, призрачно и расплывчато чернели и краснели какие-то детали и узлы.

— Зачем… она такая? — спросил Юра.

— Все сделано так, чтобы каждая точка машины имела угол преломления.

— Чего-чего?

— Угол преломления. Неужели не понимаешь? — недоверчиво спросил Квач.

— Если честно — не понимаю.

— Нам приходится высаживаться на совершенно неизвестных планетах. Правда, роботы дают нам хорошую информацию, но вся она все-таки требует проверки на месте. И вот, представляешь, мы высаживаемся… А на планете, например, еще низшая цивилизация. И разумные существа имеются, и даже техника у них есть очень неплохая, а цивилизация все-таки низшая.

— Это ж почему так? Техника есть, даже неплохая, а цивилизация — низшая.

— Все дело в том, куда направлена эта самая цивилизация. У низшей, на каком бы уровне там ни стояла наука и техника, пусть даже на самом высоком, она всегда приспособлена к войне. У высшей — к миру. Низшая обязательно думает над тем, как бы половчее убить человека, разумное существо. Высшая, наоборот, как бы сделать жизнь человека, разумного существа, как можно лучше, прекрасней, интересней и полней. Так вот, представляешь, высаживаемся мы на какой-нибудь планете, а нас встречают оружием. Что нам делать? Конечно, у нас тоже есть, чем ответить, но ведь это значит, мы тоже должны убивать. А мы — представители высшей цивилизации. У нас войн нет. Я бы и сам это слово не вспомнил, если бы ты его не подсказал. И тебя бы мы не взяли, если бы не узнали, что в вашей стране войны не в почете. Вот. Так что же нам делать на такой враждебной планете? Прежде всего — смотреть. Наша машина к этому и приспособлена. Она создана как бы из кристаллов. Сквозь них все видно, но если даже в нее попадает… какой-нибудь снаряд или смертоносный луч, он не сможет принести заметного вреда, потому что каждая точка машины имеет отличный угол преломления. Ни снаряд, ни луч не смогут проникнуть в глубь машины — он обязательно отразится от нее или… Ну, как бы тебе сказать…

— Срикошетирует?

— Вот-вот!… Именно срикошетирует. Отскочит рикошетом. Понял? И дело тут не только в том, что мы можем встретиться с враждебными существами. Можем встретиться и с загадками природы: вдруг попадутся какие-нибудь невероятные лучи. И еще — машина построена так, что, если мы что-нибудь прозеваем и свалимся, например, с кручи, она не разобьется. Призмы и призмочки примут удар на себя, а мы внутри будем целенькими.

Квач тяжело перевел дыхание и вытер пот со лба.

— Слушай, Юрка, ты меня поменьше спрашивай о теории. Так долго разговаривать мне трудно. Это ты к Миро… Или к Тэну. А я лучше тебе покажу, как ею управлять.

Квач открыл дверь, и они вошли внутрь универсальной машины. Вспоминая свои земные машины и машины из фантастических повестей, Юра приготовился увидеть россыпь кнопок, тумблеров и сигнальных лампочек. И, конечно, приборов. Но он опять ошибся. В машине не было даже руля. Просторные сиденья, ящики, полочки и крючки. А руля нет.

— Как же ею управлять? — удивился Юрий.

— Очень просто. Смотри.

Квач сел на переднее сиденье, а рядом уселся Юра.

— Смотри на мои ноги, — сказал Квач.

Там, внизу, как и у всякой автомашины, было три педали.

— Вот и все. Когда ты включишь атомный двигатель, управлять тебе придется только ногами. Правая педаль — педаль скорости. Чем сильнее на нее жмешь, тем быстрее скорость. Левая — педаль поворотов.

— Но ведь машина-то и везделет, и вездеплав…

— Ну и что? Если попадешь в воду, она поплывет. А нужно взлететь, нажми педаль скорости посильнее — она взлетит. У нее же нет колес, как ты заметил. Она же на воздушной подушке. Двигатель нагнетает воздух под днище, и машина приподнимается над грунтом или над водой и летит.

— А если под водой…

— Ну так уменьши обороты. Она потонет, а малые обороты все-таки будут толкать ее вперед. Или назад — как ты хочешь…

Как всегда, все было правильно. Но Юра уже не был тем несмышленышем, тем салажонком, которым он был в первые часы пребывания на корабле. Теперь он не только приобрел космические инстинкты и привычки, но и космическое умение думать. Нет, теперь он ничто не принимал на веру, даже если все казалось совершенно правильным. Вот поэтому он и спросил:

— Послушай, Квач, а как же ваша машина будет двигаться на планетах, на которых нет атмосферы?

— «Как, как»! — передразнил Квач. — Так и будет двигаться.

— Нет, — твердо сказал Юра, — на таких планетах она двигаться не будет.

— Это ж почему? Всегда двигалась, а тут ты скажешь, и она остановится?

— Остановится и с места не сдвинется.

— Это ж почему?

— Потому что нет воздуха.

— Где нет воздуха? — рассердился Квач.

— На планетах, где нет атмосферы.

— Гм… действительно… Ведь работает-то она на воздушной подушке… И если не будет воздуха, значит, не будет и воздушной подушки. Как же быть в этом случае?

— В самом деле, — совершенно невинно переспросил Юра, — как же быть в таком случае? Ведь воздушной подушки не будет.

— Гм… Может, не высаживаться на такие планеты?

— А если нужно?…

— Гм… Гм-гм… Да ну тебя! — вдруг взорвался Квач. — Вечно ты со своими вопросами! Откуда я знаю, как быть в таком случае.

— Выходит, вы этого еще не проходили? — уже совсем ехидно осведомился Юра.

— При чем здесь «не проходили»?… «Не учили»! — передразнил Квач. — Просто мы ни разу не высаживались на такие планеты. Ну и, естественно, нам не приходилось заниматься таким делом.

— Одним словом — не знаешь?

— Не знаю… — потупился Квач и опять разозлился: — А ты знаешь? Да? Ты даже не знаешь, как хлеб делается! Ни одной формулы не знаешь. А туда же — задаешься. И я тебе так скажу: даже дурак может задать столько вопросов, что и сотня умных людей ему не сможет ответить.

— Выходит — я дурак? — недобро прищурился Юра и, как всегда в критические минуты своей жизни, засунул руки в карманы и, выставив вперед правую ногу, чуть подался к Квачу.

— При чем здесь ты? — несколько поостыл Квач. — Я говорю вообще.

— А я говорю конкретно. Что же получается? Ты взялся готовить к высадке вездеход и… везделет, а сам даже не знаешь, как он действует, на что он способен и какие могут быть последствия.

Сомнений не было: Юрий говорил горькую, но правду, и Квач сник.

— Юрка, но ведь нельзя же знать все на свете… Не приходилось нам сталкиваться с безатмосферной планетой. Вот… так и…

— Ладно. Допускаю. Но у тебя есть схемы машины, ее чертежи?…

— Наверное, есть… У роботов.

— «Роботы, роботы»! Надоели роботы! А ты сам понимаешь, сам что-нибудь знаешь?

В своем справедливом возмущении Юрий явно переборщил. Ведь и он не знал очень и очень многого.

Однако Квач только пожал плечами и нерешительно протянул:

— Кое-что, конечно, знаю… — Но сейчас же, уловив ошибку Юрия, спохватился и стал самим собой. — Причем кое в чем побольше тебя. Но сейчас узнаю.

Он, конечно, нажал кнопку и, конечно, щелкнул тумблером. И, конечно, роботы немедленно зажгли ему светящийся экран, а на экран спроектировали схему транспортной космической машины и, конечно, рассказали своими металлическими и поэтому не очень приятными голосами, как действует транспортная космическая универсальная машина.

Оказалось, что она может действовать не только на планетах, начисто лишенных атмосферы. Она может передвигаться даже в расплавленной породе, лаве, металле. Она может ходить, летать и плавать в любой среде. И как это ни удивительно, ей больше страшен холод межпланетных глубин или безвоздушных планет, чем расплавленная лава. Все дело в том, что кристаллы, из которых построен корпус машины, могут выдержать температуру в несколько тысяч градусов жары. Но космический холод — минус 271 градус, абсолютный нуль — ей опасен. При абсолютном нуле кристаллы становятся хрупкими и ломкими. Их все время нужно облучать изнутри. Тогда они смогут держаться.