Наталия Будур - Нансен. Человек и миф

• Название: Нансен. Человек и миф
• Автор: Наталия Будур
• Издательство: Игра слов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9918-0063-1

Фритьоф Нансен — путешественник, ученый, дипломат и норвежский политический деятель. Символ мужества, воли и гуманизма. Нансен — символ самой Норвегии.

Однако не стоит забывать о том, что Нансен все же был простым человеком, со свойственными ему слабостями и желаниями: о романах красавца-полярника ходили десятки легенд. У Нансена был тяжелый характер, его всю жизнь мучили самые разнообразные противоречия, а современники считали его анархистом. Не секрет, что девизами Нансена были «Против течения!» и «Сжигая за собой мосты!».

Несмотря на широкую известность Фритьофа Нансена, многое о нем забыто, а кое-что и вовсе неизвестно нашим современникам. Нансен был выдающимся ученым-биологом, политическим деятелем, много сделавшим для получения Норвегией независимости в 1905 году, и дипломатом, сумевшим «добыть» для своей страны короля. Кстати, «королевскую должность» предлагали и самому Нансену, но он отказался, заявив, что он «слишком большой эгоист и предпочитает сохранить полную свободу действий и быть свободным человеком». Более того, Фритьоф Нансен был прекрасным художником. Почти все свои книги он иллюстрировал сам, а в экспедициях никогда не расставался с карандашом и альбомом.

Об этом и многом другом рассказывает книга скандинависта Наталии Будур «Нансен. Человек и миф».

---

«Они» — это супружеская пара, священник Вильгельм Хольт (с которым Нансен познакомился на борту корабля по дороге в Берген) и его жена Мария. Их Фритьоф считал своими приёмными родителями. Особенно он сблизился с фру Марией. Детей у четы Хольтов не было, и Нансен действительно стал для них сыном и поддерживал отношения до самой их смерти.

«Хольты, — писала Лив Нансен, — не были ревностными миссионерами и не стремились во что бы то ни стало обратить людей в свою веру. <…> Они были умными и добрыми людьми и до конца своих дней с трогательной гордостью следили за жизнью приёмного сына. Из всех бергенских друзей отца я знала их лучше всего. <…> Я очень полюбила их за доброту и приветливость».

Однако существовала ещё одна причина, по которой Нансен с особым чувством относился к супругам Хольт. Мария стала первой учительницей Фритьофа в любовных делах. Он сам писал об этом в письмах своей подруге в Америку в конце жизни:

«That was the first woman I ever head»[18].

И несколько раз возвращается к этой теме, повторяя, как бесконечно благодарен судьбе, что впервые это произошло именно с Марией. Он также писал, что их отношения не могли рассматриваться как измена фру Хольт мужу, поскольку тот давно уж утратил мужскую силу, а пасторша спасла его «от уличных девок и прочих сомнительных развлечений».

Однако большую часть времени Нансен проводил, конечно, в музее.

Даниэльссен очень любил молодёжь и считал, что от молодых людей надо требовать как можно большего в работе. «Его идея заключалась в том, — вспоминал один из коллег Даниэльссена и Нансена, — что молодые сотрудники просто обязаны были справляться со всеми заданиями, которые он им давал. Он был доволен и милостив с теми, кто успевал выполнить его указания, но страшно гневался, если вдруг кто-то затягивал сроки, установленные профессором. Его методы были блестящи для воспитания людей с многосторонними интересами, высокообразованных и хорошо обучаемых. Всеми этими качествами в равной мере обладал Нансен».

Насколько известно, профессор не повлиял на решение своего лаборанта заняться изучением бактерий. Но он оказал несомненное влияние на его становление как личности. Один из основателей театра в городе, галереи искусств и литературного клуба, он не мог не вовлечь талантливого юношу в круг своих знакомых, тем более что ко времени появления Нансена в музее Даниэльссен потерял всех своих родных — сначала сына, затем в течение нескольких лет трёх дочерей и, наконец, жену. Но горе не смогло сломить этого удивительного человека, и у себя дома, в квартире при Люндегорской больнице, он организовывал литературные вечера, на которые приглашал друзей.

Он был главой литературного «Полезного общества». Именно благодаря Даниэльссену Нансен стал очень много читать в это время. Он увлёкся, по воспоминаниям дочери, как большинство людей его поколения, драмами Ибсена. Фритьоф находил в них ответы на вопросы, которые сам себе задавал. Особенно поразил его «Бранд», однако судьба доктора Штокмана из пьесы «Враг народа» произвела на него не меньшее впечатление. В пьесе ставились проблемы, которые и он должен был решать для себя, — гражданское мужество, умение оставаться при своих убеждениях, даже если всё окажется против тебя.

В это время Нансен прочитал практически все сочинения У. Шекспира, Р. Бёрнса, Дж. Байрона, В. Гюго. Он очень любил музыку и поэзию. Часто бывая в доме своего друга доктора Лоренца Грига, он с наслаждением слушал романсы в исполнении его сестры Камиллы.

Необыкновенно талантливый художник, Нансен берёт уроки у художника Франца Вильгельма Ширтца. Тот даже советует ему оставить науку, чтобы посвятить себя искусству. Но Нансен, помня о наказе отца «не разбрасываться», решает всё же остаться учёным. Кроме того, в семье уже была одна художница (и этого, по мнению Фритьофа, было достаточно) — его сестра по матери Сигрид Бёллинг, которая училась живописи в Париже и картины которой очень высоко ценились критиками. Её работы, выполненные в стиле салонного реализма, оказали на манеру Фритьофа большое влияние в юношеские годы. Теперь же его учителем стал замечательный художник, который был первым, кто нарисовал Арктику, в 1876–1878 годах отправившись в северное путешествие в составе норвежской экспедиции.

Надо сказать, что после путешествия на «Викинге» Фритьоф продолжал бредить Арктикой и в особенности таинственной Гренландией, с который уже немного успел познакомиться.

4 октября 1883 года, прочитав в газете о возвращении в Швецию второй экспедиции в глубь Гренландии Н. А. Э. Норденшёльда, он пишет отцу:

«Меня так и подмывает броситься в путь. Я тоскую, и желание испытать что-нибудь новое, жажда путешествовать не даёт мне покоя. Это желание волнует меня, бередит душу, его очень трудно подавить — и сколько надо приложить усилий, чтобы его унять! Лучшим лекарством против таких приступов является работа, в которую я окунаюсь с головой, — и это отлично помогает».

Особенно вдохновило Фритьофа сообщение о том, что два саама, сопровождавшие Норденшёльда в путешествии, сказали, что пройти через Гренландию на лыжах можно.

Однако не только в работе находил Нансен утешение и лекарство от страсти к «перемене мест». Вместе с любимым псом Флинком он частенько уходил в горы и совершал длительные пешеходные прогулки, но как же ему не хватало в дождливом Бергене снежных зим и лыжных прогулок!

В феврале 1884 года он совершает смелый переход на лыжах через горы из Бергена в Кристианию на соревнования по прыжкам с трамплина и побеждает в них.

Путешествие было чистой воды безумием, потому что до Нансена никто не рисковал совершать такие длительные переходы в горах, известных своими частыми снежными обвалами и лавинами. Даниэльссен тоже был против такого риска, но решил не мешать своему любимому ученику.

Нельзя сказать, чтобы отец радовался таким эскападам сына, — он постоянно тревожился и писал ему об этом, а Фритьоф в ответ лишь успокаивал старика, как мог. Он действительно не мыслил жизни без риска и лыжных прогулок. Всю жизнь его девиз был: «Трудное — это то, что можно сделать сегодня. Невозможное потребует немного больше времени».

Именно в это время Нансен начинает писать. В начале 1884 года в центральной газете «Афтенпостен» публикуется его очерк о плавании на «Викинге», затем ряд статей о путешествии в горах.

Статья «На лыжах через горы» в газете была одной из первых. Но уже в ней, по мнению исследователей, можно рассмотреть и основные черты прозы Нансена, и основные черты его характера. «Вперёд, к цели, преодолевая препятствия, только так и поступают настоящие мужчины! Ни шагу назад! Не бойся плыть против течения!» — вот основная идея практически всех книг и путешествий Нансена. Нет сомнений, что многое в описании странствий, в том числе и переход через горы из Бергена в Кристианию, сознательно преувеличено. Глоток молока и замёрзший апельсин (который стал твёрдым, как настоящий кокос, от мороза!) — вот и всё пропитание, а ещё можно попросить еду на хуторе. И отдохнуть можно не только у гостеприимных крестьян, но и переночевать в горах, зарывшись в снег. Амундсен, который во многом старался подражать Нансену, попробовал как-то совершить такой же переход со своими братьями и поспать немного в снегу на морозе. Счастье, что он взял с собой братьев, один из которых и разбудил его с великим трудом, потому что Руаль уже начал замерзать.

Сознательное героизирование собственных деяний — это не хвастовство в чистом виде, хотя, вероятно, тут есть и определённая доля мужского кокетства. Это часть северного кодекса чести, заложенного, как можно предположить, на генетическом уровне в лучших потомках викингов. «Я не баба!» — вот смысл этого кодекса чести. И тут удивительны параллели, которые можно найти в исландских сагах и описаниях путешествий как самого Нансена, так и его соратников.

Квинтэссенция такого понятия о мужественности и спокойствии была выражена Яльмаром Юхансеном, с которым Нансен отправился на лыжах к Северному полюсу во время дрейфа «Фрама». Когда на него напал белый медведь, Яльмар спокойно сказал Фритьофу, который всё никак не мог прицелиться: «Вам стоит поторопиться с выстрелом, иначе будет поздно!» Об этом мы знаем из доклада самого Нансена о путешествии на «Фраме». А теперь сравним это с отрывком из «Саги о Ньяле»:

«В это время к Флоси подъехал его племянник Торстейн, сын Кольбейна, с копьём в руке. Он был один из самых храбрых среди людей Флоси и очень достойный человек. Флоси выхватил у него копьё и метнул в Ингьяльда. Оно попало в него с левой стороны, пронзило щит ниже рукояти и раскололо его на куски, вонзилось в бедро выше колена и застряло в седле. Флоси спросил у Ингьяльда: