Кофе понедельника - Хроники Б-ска +

• Название: Хроники Б-ска +
• Автор: Кофе понедельника
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 9785447438388

«…Налетело стадо каких-то мелких мух, облепило все наши голые колени, не кусались, но смотрели оч. выразительно, как бы говоря: намёк понятен? Да? Уже били, били их, а они не отстают. И уйти нельзя, дела. Наконец, солнце упало за дом, и на одну коленку нашла тень. И мухи пересели на те, которые на солнце! А потом и вовсе улетели, догонять последние лучи. То есть они считали нас источником тепла и света. А мы их по морде. В общем, не такое уж мы и дерьмо. Хотя бы с точки зрения мух.»

---

Также непритязательны были черметовцы и в еде. Пословица «щи да каша – пища наша» несла в себе вполне конкретный и всем понятный смысл, разве что и кашу-то на Чермете чаще всего заменяли картошкой – крупа продукт покупной и, значит, дефицитный, а картошка своя. От сумы не зарекались потому, что, образно говоря, каждый и так носил её на плече, другое дело тюрьма…

В тюрьму, конечно же, попадать никому не хотелось, но и зарекаться от такого жизненного поворота было глупо. Этот философский взгляд на возможность лишения свободы был продиктован многими обстоятельствами.

Во-первых, редкая семья не имела родственников «оттянувших больший или меньший срок» в местах не столь отдаленных. У кого-то родня так и осталась там «без права переписки», у кого-то вернулась. Мой дядя был освобожден ещё в начале войны, он был сталеваром, классным специалистом, таких всегда не хватало, а в войну особенно… Может по этой причине, может по какой другой, а может просто повезло, но дядю не просто освободили, его оправдали. Видимо, поэтому дядя не стеснялся рассказывать о своём тюремном опыте, хотя в целом люди старались не афишировать подобные факты своей биографии, но, впрочем, и скрывать особенно тоже не скрывали.

Во-вторых, после амнистии 53 года на Чермете появилось много людей, гордившихся своей тюремной биографией. С ними пришёл аромат воровской романтики, во дворах зазвучали блатные песни, а мы, молодая черметовская шпана, открыв рты, слушали рассказы о налётах и лихих ограблениях, о благородстве воров и подлости мильтонов, о верности слову и мести за измену… Каша, царившая в наших головах, бурлила и звала к действиям… Действия же не заставили себя ждать…

И вот уже два шестилетних сопляка (я и мой приятель), вырезав из белой жести что-то наподобие финок, идут на первое дело. На месте нынешнего бетонного моста через овраг были в ту пору деревянные пешеходные мостки. Освещения около мостков никакого не было – лучшего места для засады налетчиков придумать просто невозможно. Мы с Володькой засели в кустах и стали ждать первую жертву, которая и не замедлила появиться в виде пацана с кулёчком конфет-подушечек в руках. Парнишка был на год-два старше нас, но то ли блеск наших жестяных финок навёл на него ужас, то ли наши громкие вопли: «Кошёлек или жизнь!» – повергли его в смятение: испугался он страшно. Никакого кошелька у него не было, и он смиренно отдал нам то, что имел – кулёк с конфетами, что для первого раза тоже вполне годилось. Распевая песню про мешок чёрных сухарей, который так ждёт от своей любимой зек на зоне, и дожёвывая добытые «честным разбоем» конфеты, мы возвращались домой. Впереди, как нам казалось, уже маячило светлое будущее благородных разбойников, но… Как много этих самых «но» в жизни каждого приличного налётчика, мы убедились прямо у крыльца нашего дома, где нас давно дожидались наши родители и родители нашей жертвы. Сама жертва стояла тут же, размазывая слёзы по щекам.

Думаю, не стоит описывать весь процесс перевоспитания, который начался сразу после нашего появления… Скажу лишь, что сколь заметного влияния на атмосферу воровской романтики он не имел. Родитель, каким бы суровым он не был, не может заниматься воспитанием круглые сутки. Улица же не оставляет пацана без своего влияния ни на минуту. И вот я уже стою «на шухере» во время грабежа нашего черметовского ларька – взрослые ребята взяли меня и ещё несколько таких же огрызков в настоящее дело. Нашу задачу, подать сигнал «если что», нам выполнять не пришлось – грабёж прошел спокойно. Что добыли налётчики, я не знаю, поскольку к дележу допущен не был…

К слову надо сказать, что грабёж ларька на самом Чермете было совершенно нетипичное явление. Как уже сейчас понимаю, грабители были начинающие недоумки. Это нам, дошколятам, они казались взрослыми и отпетыми, будучи на самом деле молодыми сявками, не знающими или не признающими важнейший воровской закон – не воруй, где живёшь. Воров на Чермете жило много, но, чтя закон, воровали крайне редко, и то все больше по мелочёвке и по малолетке. Но, тем не менее, дорожка в воровской мир начиналась и где-то здесь тоже.

Сегодня я с ужасом думаю иногда о том, куда привела бы меня эта дорожка, по которой уже начали топать мои неразумные ножки. Но к счастью для меня и моих друзей наших учителей воровского дела вскорости «замели» на каком-то грабеже, и сей педагогический процесс прервался так же неожиданно, как и начался. Но далеко не всем черметовским малолеткам так же повезло, далеко не всех «учителей» также вовремя остановила милиция, многие мои сверстники годам к пятнадцати отправились на зоны узнавать истинное лицо воровской романтики, а многих только чудом миновала чаша сия.

Два моих одноклассника, сегодня вполне респектабельные и уважаемые люди, прошли буквально по самой черте, разделяющей наказание и преступление, при том преступление, связанное с кровью…

В 50-е годы понятия «авторитет» ещё не существовало, хотя сами авторитеты и в уголовном, и в приблатнённом мире были. Правда, у нас в те годы их называли «королями». В каждом районе были свои «короли». Все в городе по именам знали королей Макаронки, королей Карачижа, не меньшей популярностью пользовались короли Чермета. Их было несколько. По вполне понятным причинам не буду называть их настоящих имён – что было, то было и быльём поросло, зачем ворошить прошлое и напоминать людям о грехах их туманной юности.

Итак, черметовский король сидел в пивной городского парка… Старожилы, наверное, ещё помнят это занятное деревянное ажурное строение с симпатичными балюстрадами и с проросшими сквозь его крышу деревьями… Король сидел на террасе в компании себе подобных и равных по блатным понятиям собутыльников. Судя по дальнейшим событиям, разговор у них был важный, а предмет разговора спорный. О чём был спор, история умалчивает, но к моменту, когда все вскочили из-за стола, черметовский король оказался в явном меньшинстве…

Надо сказать, что в наше время короли, как правило, не носили с собой никакого оружия. Отношения с законом у них были напряжённые, милиция знала их всех в лицо, и «загреметь» по «дурной статье», типа незаконного ношения холодного оружия, никто не хотел.

Вот и на этот раз в карманах у короля пусто, разговор принял чересчур крутой оборот, и ему ничего другого не оставалось, как сигануть через балюстраду в парк. Но король не был бы королем, если бы просто так проглатывал оскорбления… Он окинул взглядом парк, высмотрел пару черметовских малолеток, они-то без ножей и кастетов шагу не делали, и кинулся к ним. Этими малолетками и оказались мои школьные товарищи, ножи у них, конечно же, были, и в руке короля блеснула сталь… Дальнейшее заняло несколько секунд и: двое раненых, один убитый, крик, гам, свистки милиции… Поскольку вся история происходила на глазах десятка людей, у следствия особых забот не было…

Зато много забот, а главное тревог появилось у двух моих одноклассников – ножи-то были их!.. Я думаю, что те недели, в течение которых шло следствие, были самые длинные в жизни моих приятелей. Но то ли следствие не интересовало происхождение орудия убийства, то ли король, как истинный король, всё брал на себя и не хотел никого тянуть за собой, но все страхи малолетних соучастников так и остались только страхами. Прошёл суд, король сел, его трон недолго оставался пустым. Как говорили в старину: король умер, да здравствует король.

Ах, короли Чермета! Сколько вас было на моей памяти! Злых и добрых, недосягаемых в своей гордыне и простых в своей демократичной доступности… Какое-то время к правящей блатной элите принадлежал даже мой приятель, с которым мы дружили до школы, но потом попали в разные классы, и жизнь нас как-то развела, хотя отношения не испортились. Именно благодаря этим отношениям, я знал, и, что важнее, меня знали многие черметовские короли. Это знакомство, незримо сопровождая меня повсюду, оберегало от многих неприятностей, было, как теперь бы сказали моей «крышей». Всю крепость и надежность этой крыши я осознал гораздо позднее, когда будучи десятиклассником попал на Карачиж.

Чермет был вольным, здесь бытовали простые и свободные нравы. Человек из другого района мог без страха идти на Чермет по делам, к знакомым, мог даже девушку проводить. Однако, такая вседозволенность была присуща далеко не всему городу. В Бежице чужака могли запросто отметелить, а провожать девушку на Карачиж могли себе позволить только ненормальные. Однажды обстоятельства так сложились, что таким ненормальным стал я сам.

Я познакомился с ней на какой-то, как теперь говорят, тусовке на «броде» (бульвар Гагарина – для тех, кто не помнит). Чем мы занимались в тот вечер на броде, я не помню, скорее, как всегда, ничем, так, шлялись туда-сюда… Но когда стемнело, она, лукаво улыбнувшись, довольно громко обратилась ко мне: «До дома проводишь?» – «Конечно!» – ответил я, совершенно не представляя, куда придётся идти. Осознание собственной глупости пришло, когда я оказался перед деревянным мосточком, ведущим на Карачиж, демонстрировать страх не позволяло чувство национальной черметовской гордости, да и отступать уже было поздно. Когда, проводив девушку, я вернулся к мостику, там меня уже дожидались. В намерениях встречающих ошибиться было трудно, но начиналось всё чинно и благородно: