Николай Балаев - Ураган «Homo Sapiens»

• Название: Ураган «Homo Sapiens»
• Автор: Николай Балаев
• Издательство: Магаданское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Книга рассказывает об удивительной природе Чукотки, о том, как хрупки природные связи животного и растительного мира Крайнего Севера, как невосполнимы потери от бездумного, а чаще умышленного вторжения в ее жизнь.

Природа — мать наша, а отношение к родителям у всех народов от века — мерило душевной и гражданственной чистоты. Помнить об этом призывает нас книга.

---

Они просидели у костра до середины золотисто-зеленой ночи. Покой, царивший в природе и родившийся в ночные часы, постепенно передался людям. Витал горький дымок, потрескивали полешки. Когда солнце оторвалось от морских волн и полезло вверх, разговоры смолкли и потянуло в сон. Генка раскатал на песке спальные мешки. Они еще полежали рядом, уперев подбородки в кулаки и глядя в скользящую воду.

— Вот такая получается агитация, — сказал Михаил.

— Завтра притащу документы, — сразу ответил Генка…

Утром горняки подписали акт о событиях на протоке. Без фамилий нарушителей. Удел такого акта — ждать своего часа.

— Если со временем покажу вам вчерашнего гостя — узнаете? — спросил Михаил.

— Да я его утиный нос и оловянные глаза на всю жизнь запомнил, — торопливо сказал Леня. — А вездеход частный, как пить дать. И примета: брезент на кузове подорван. Меж окошек, буквой «Г».

— Как — частный? — не понял Михаил.

— А так. Лодку со списанного подварят, отрихтуют. Мотор, ходовую, другие детали по организациям нашакалят, на бутылки наменяют, соберут — готова машина, А бензин государственный. На приисках много таких. Только на «Ичуньском» почти десяток. Поэтому и номера нет: в ГАИ с ворованным не полезешь.

Не может быть! Дичь какая-то… Михаил не поверил, но промолчал. Ладно там, ну… старенький «Запорожец»… Значит, в принципе, и самолет можно?

— И я запомнил, — подтвердил Глебов и добавил: — Опознаем, не сомневайся. Главное, ты его достань.

— Достанем. А вы свой участок лучше берегите. Но об этом в поселке поговорим, не взыщите. На собрании ваших рыбаков.

Мушкетеры

За окном светила белесая муть. Дул южный ветер. Порывы, как объявила утром поселковая радиостанция, до сорока метров в секунду. В такой ветер не работают детские учреждения, наготове спасательная техника. В паузах между порывами слышны голоса дежурных вездеходов. Они сердито рычат, будто уговаривают утихомириться подгулявшую стихию, и временами ветер затихал, будто поддавался агитации, но через минуту-две снова пьяно распахивал серые полы одежд: «Бы-ыв-ва-ли дни вес-сел-лые…»

Михаил сложил отчет с пришпиленными к нему справками поселковых Советов района о проведении лекций, с актами нарушений, копиями постановлений райисполкома и спрятал в большой самодельный конверт. Работа за год… Он постукал углом конверта по столу… Нет удовлетворения. Нет. Профилактика, инспекционные поездки — вроде бы работаем. А нарушений в этом году на четыре больше. Все чаще прямо-таки пиратничают в тундре на государственном транспорте. Технику «привлекают» вплоть до вертолетов. А на вертолетах за рыбой и дичью известно кто летает. Простому работяге вертолет никто не даст. Да, проблемка. Но и у «простого» давно уже лыжи в сторонку отложены. Трижды сообщал в областное управление, ответы туманны: «собирайте данные», «знаем и думаем»… наконец просто «мы в курсе, занимайтесь непосредственным делом».

Звякнул телефон. Звонил Гуров с автобазы, принятый еще летом во внештатные инспектора вместе с группой водителей.

— К вам можно сейчас?

— Давайте, если пурги не боитесь.

— На такой технике? — укоризненно сказал Гуров. — Тут ваш товарищ вернулся — подвезем и заодно еще вопросик решим.

— Жду.

Через десяток минут под окном взревел и заглох «Урал». Усыпанные снегом, вошли Гуров, Фролов — тогда же принятый внештатник, и Генка. Михаил протянул руку, Фролов ее чуть коснулся, отвел глаза.

— Ему палкой надо по рукам-то, — сказал Гуров.

— Что случилось?

— Дорогу на «Огненный» знаете? Ту часть, что вдоль речки Уттуутвеем, по терраске?

— Да.

Еще бы не знать! Речка Деревянная, там растут девятнадцать лиственниц, уникальный уголок на севере Чукотки. Осенью, когда планировали зимник, дорожники хотели проложить его прямо в пойме, по льду реки. Но Михаил, оберегая лесной островок и речку, заставил их выйти на террасу, под сопки. Тыны сильно помог.

— Так четверо «гавриков» во главе с этим, — Гуров кивнул на Фролова, — спустились к реке, соединили машины тросами и фронтом прошли по пойме, по кустам. Гнали зайцев и били под фарами…

— Разрешено же сейчас на зайца, — бодро сказал Фролов. — А ружье одно и было у Петьки Сидорчука.

— А лиственницы? — спросил Михаил.

— Семь штук снесли, — сказал Гуров. — Они же в земле почти не держатся, все корешки во мхах.

— Ох ты… Беда-а…

— Вот акт на запрещенный способ охоты, — сказал Гуров. — Все написал: машины, тросы, деревья, зайцев — двадцать три штуки.

— Удостоверение…

— Тут, — Гуров протянул удостоверение Фролова. — Принимали нас в клубе, и разжаловать надо бы там, на людях.

— Да-да, — согласился Михаил и сокрушенно вздохнул. — Жаль как Уттуутвеем… Оазис в горах…

— Хотел я им по шеям накостылять прямо на месте, чтоб было наглядно: вот что сотворили, вот что получили, — сказал Генка.

— Нагишев, — Михаил отрицательно покачал головой. — Ох эти мне твои замашки «свободного» человека.

— У них и шеи и лбы чугунные, не пробьешь, — сказал Гуров. — В закон их надо носом, в прокуратуру.

— Будет! — решительно сказал Михаил. — И собрание, и закон.

— Да вы что, товарищи, — вдруг севшим голосом сказал Фролов. — Да вы ведь тоже пенсионный стаж отработаете и умотаете отсюда. Всю жизнь, что ли, во льдах торчать? Дались вам эти зайцы и дрова мороженые. Да по дороге на Чаанай наши автобазовские весь кустарник таким способом выкорчевали, и ничего… Ну, поругали, штраф там… Я ж пойму, я ж кандидат… Меня в члены скоро будут… Братцы…

— У-у-у! — Генка даже глаза закатил. — Вот это кадра мы ухватили! Вот это хамелеончик — сплошное восхищение!..

— Ну, Фролов, ну!.. — Гуров никак не мог найти слова. — Ну… Обещаю! Не быть мне депутатом и коммунистом, если ты к нам пролезешь! Ка-андида-а-ат…

* * *

К вечеру пурга утихла, расчертив улицы поперечными сугробами. На одном из них Михаил встретил Папу Влада. Тот, пыхтя, тащил набитые доверху хозяйственные сумки.

— Здравствуй, инспектор, — сказал Папа.

— Супруга забастовала? — кивнул Михаил на сумки.

— Хромает твоя служба информации. Супруга уже-три дня на материке.

— Это как?

— А просто. Как у них у всех. Просыпается ночью, толкает в бок и ноет: «Мариинку во сне видела, Бородина слушала… В отпуске ни разу не была зимой, провались он, этот юг, хочу в театр-р!» Терпел два дня, потом не выдержал, говорю — собирайся, не то оба свихнемся. Приедешь — расскажешь… Так-то. А теперь шевели мозгами… Насчет этих сумок.

— Сейчас… Да у тебя сегодня день рождения!

— О! Пошли. У меня гости — только вспоминающие.

Дома у Папы в кресле сидел незнакомый, хмурого вида, бородатый человек в толстенном свитере, кожаных брюках и цигейковых унтах. Сидел так, словно делал очень важную работу. Увидев хозяина, деловито спросил: — Начнем скоро?

— Все в жизни предопределено, всему свое время, — сказал Папа. — Познакомься вот: Комаров Михаил, районный инспектор, рыбий ангел-хранитель. А это Дима Зимин, инженер с «Ичуньского», толкачом ко мне прислали. А в древние времена — мой бывший отделенный, из одного бачка на Северном флоте рубали. Дима — человек дела. Там, на прииске, всегда его посылают, когда все фонды взяты.

— Ты снабженец, ты отец родной, ты бог района, — сказал Человек Дела. — У тебя друг — ангел. Сотворите чудо: три коробки передач для наших «зилков».

— По служебным вопросам с утра в контору, — железным голосом сказал Папа Влад.

— Слушаюсь! — сказал Дима и пожаловался Михаилу: — Интим на него не действует. А тебя почему я раньше не встречал? Ангелы — народ приметный. Один, что ли, на район?

— Теперь двое. Мы ведь кадры сами подбираем.

— Кстати о втором, — сказал из кухни Влад. — Ты у меня с работы украл хорошего амбала. Ладно. Но «кради» уж до конца — из общежития тоже. Мне место нужно.

— Обещают к весне комнатуху. Сам Тыны. Потерпи, а?

— Потерпи-и. Он комнату в ботанический сад превратил. Летние букеты по стенам гирляндами висят, аромат на все общежитие. В умах закаленных холостяков-снабженцев смятение чувств производят, среди зимы рождают пустые надежды. Как хоть тянет?.

— Нормально. Привыкает помаленьку.

— Ну ладно, до весны пусть живет.

Как неожиданно открылась тайна тундровых букетов… Разве я не говорил тебе. Гена, что эта птичка-невеличка молода и безалаберна… Не говорил? Ну, сам мог бы увидеть, у нее же все на лице написано, как у любого ребенка…

Дверь загромыхала, и явился начальник всех геологов-поисковиков района Караев.