Георгий Паксютов - Что мне приснится

• Название: Что мне приснится
• Автор: Георгий Паксютов
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Роман ближе всего к жанру темной фэнтези. Похожие произведения, на мой взгляд - "Ведьмак" А. Сапковского, "Охотник на вампиров D" Х. Кикути. Главным при написании было сочетание боевой составляющей и психологической драмы. Действие книги разворачивается в вымышленном мире, основанном на средневековой Европе. Доминирующее положение в обществе занимает Орден - рыцарская организация, которая защищает человечество от темных сил. Представителем Ордена и является протагонист романа, от чьего лица ведется повествование. Ключевой для сюжета является его неожиданная дружба с Орестом - наполовину вампиром, странствующим охотником на монстров.

---

Я прекрасно видел, что происходит, и от разочарования позволил себе выпить вина. Алкоголь -- это отнюдь не эликсир радости, он скорее высвобождает и подогревает те эмоции, которые ты уже чувствовал, когда пил. Вот и сейчас, осушив чарку, я ощутил себя еще более одиноким, и, скрестив руки перед собой, в озлобленном молчании уставился в стол. Вряд ли кто-то теперь придал этому много внимания -- мало-помалу давно не видевшие друг друга товарищи сами откупоривали кувшины, разговорившись, весело смеялись, вспоминали былые дни и делились последними впечатлениями.

Я долго терпел, молча выжидая, пока все закончится, но в конце концов не выдержал унижения и влил в себя больше вина, гораздо больше. Теплая жидкость приятно дразнила горло и еще сильнее растравила душу. Я забыл о приличиях и теперь с откровенной ненавистью смотрел в лица сидящих рядом со мной людей, которые за веселой пирушкой уже совсем сделались ко мне безразличны. Мне пришлось поднапрячься, чтобы понять, о чем они разговаривают. Мой сосед справа рассказывает товарищу напротив о своем опасном последнем задании -- ну, на это плевать... Рассказ того, что сидел справа на одно место дальше, меня заинтересовал. Разгоряченный выпивкой, молодой парень в кругу своих друзей рассказывал о недавнем любовном приключении -- как он склонил к связи с собой одну молодую горожанку. Сгорая от стыда и ненависти, я внимательно слушал. Тяжело сказать, что вызвало во мне больший гнев -- возмущение от того, что говоривший своим недостойным поведением уронил и высокое имя Ордена, и репутацию несчастной девушки (это возмущение действительно присутствовало), или то, что я сам был девственником и, не контролируя собственные мысли из-за выпитого алкоголя, ощутил зависть к этому парню, который так самодовольно кривил полные губы в ухмылке.

Кровь прилила к моему лицу. Не глядя и не говоря ни слова, я притянул к себе массивную деревянную кружку, стоявшую перед одним из моих соседей. Тот бросил на меня удивленный взгляд, но мне было все равно. Я равнодушно опрокинул в себя содержимое кружки, не разбирая вкуса, затем долил до краев вином и опять осушил. А потом с размаха бросил тяжелую кружку в лицо говорившему.

Не самый техничный фехтовальщик, в боевых условиях я, уповая на инстинкты, имел себе мало равных. Сейчас еще и гнев, видимо, придал мне порыва. С разбитым в кровь лицом парень вместе со своим стулом опрокинулся и повалился на пол; я метнулся к нему так быстро, что никто не смог бы меня остановить, в движении извлекая из ножен меч, который уже бывал обагрен кровью.

Время изменило для меня свое течение, и мне казалось, что я очень долго сидел над ним, припав на колени и разглядывая ненавистное лицо, наслаждаясь его страхом, с направленным на него мечом в руке. А потом я понял, что в последний момент кто-то перехватил мою руку и сжимает ее, предотвращая возможное движение -- все-таки всякое может случиться, когда за столом собрались не досужие горожане, а полноправные рыцари Ордена.

В следующее мгновение время вернулось в обычное русло. Тот, кто держал мою руку, вывернул ее, и я выронил меч; не успел я поморщиться от боли, как меня совсем не бережно отшвырнули в сторону. Ударившись боком о стену, я растянулся на спине, глядя в потолок. Меня разом оставили и гнев, и силы.

Без особого интереса я слушал, как занимаются тем, чье лицо я разбил кружкой. До меня донеслись обрывки злых слов, негромко сказанных в мой адрес -- я пропускал их мимо ушей. Наконец ко мне кто-то подошел. Я лениво перевел на него взгляд. Это был самый старший в компании и по чину, и по возрасту; очевидно, он взял на себя решение возникшей проблемы. Когда он заговорил, в его голосе слышалось снисхождение:

- Когда льется вино, разное бывает, рукоприкладство тоже, хотя и не понятно, отчего ты взъелся. В другом случае все закрыли бы глаза на это, но ты посмел обнажить клинок против собрата по Ордену, и кто знает, что бы произошло, если бы тебя не остановили. Мы сегодня собрались в твою честь, и здесь все друг другу товарищи, так что о случившемся никогда не будет знать никто, кроме присутствующих здесь, даже высшие чины. Но ты поступил неожиданно дурно и глупо, и должен сам понимать это. Пара ребят отведет тебя в комнату, чтобы ты проспался и отрезвел, а заодно и обдумал свое поведение.

Раскаяние охватило меня. Я горько пожалел о том, что сделал, и жаль мне было не разбитого лица товарища -- это была моя самая большая радость за последнее время -- а того, что я впустую нанес ущерб себе, выставил себя агрессивным дураком и обрел стольких недругов. Про себя я пообещал, что впредь никогда не допущу такой ошибки, буду держаться тише воды, ниже травы, что, как я усвоил с детства, было единственным путем выжить во враждебном мире.

Я безропотно позволил двум молодчикам взять себя под руки, и они грубо потащили меня вон из зала. Что будут делать оставшиеся? Наверное, разойдутся, а может, если рана пострадавшего оказалась не слишком серьезной, и продолжат веселый вечер.

Меня, как мешок, протащили по деревянным ступеням лестницы, потом по коридору до ближайшей комнаты с приоткрытой дверью. Внутри комнаты была незастеленная кровать, меня бросили на нее. Я продолжал лежать без движения, не переменяя позы.

Если комната предназначалась для кого-то другого, его разместят где-нибудь не здесь. Я все же рыцарь Ордена.

В комнату вошла служанка с простыней и подушкой в руках. Она, должно быть, боялась ужасного рыцаря, и потому тоже молчала. Поняв ее намерения, я встал с кровати и отошел в сторону, хотя мне было все равно, на чем спать. Служанка стала застилать кровать, робко избегая моего взгляда. Повинуясь неожиданному порыву, я внимательно рассмотрел ее. Это была самая обычная, даже откровенно невзрачная, девица -- такую и ожидаешь встретить на подобной работе. У нее было серое лицо простолюдинки, жидкие волосы. Ее движения были торопливы и потому неточны.

Я смотрел на нее, и меня вдруг охватило волнение. Я чувствовал себя униженным, ущербным по сравнению со своими товарищами. Мне казалось, что все люди в мире против меня, и только объятия женщины могли бы подарить успокоение. Эта служанка была такой боязливой, такой невзрачной, что если кто-то и мог меня пожалеть, то только она.

Я приблизился к ней и приобнял ее. Неумело, но без робости -- или это алкоголь еще не успел выветриться? - я целовал ее некрасивое лицо. Она замерла, не сопротивляясь, но и не отвечая мне. Я мог только гадать, о чем она думает -- о том, чтобы я не беспокоил ее слишком долго, скорее всего.

В какой-то момент мне показалось, что она становится не такой робкой и помалу начинает отвечать на мои неловкие поцелуи, но когда я попытался перейти дальше, она вздрогнула всем телом, отстранилась и, высвободившись из моих объятий, выбежала из комнаты.

Странно, но я почувствовал, что все получилось, как и надо. Без лишних эмоций я опустился на застеленную кровать, лег, как удобней -- сегодня мне оставалось только заснуть, все мои проблемы я буду решать завтра. Внутри не осталось ни обиды, ни разочарования, бездействовал даже привычный механизм, прокручивающий заново неприятные впечатления дня тогда, когда я остаюсь наедине с собой. Внутри была только пустота.

Я лежал, силясь уснуть; алкоголь окончательно перестал действовать. В голове раздавался только глухой шум моего собственного дыхания и сердцебиения. Отдаленно мне показалось, что со мной что-то неправильно, и я попытался разбудить оставившие меня чувства, с усилием извлекая из глубин памяти обрывки воспоминаний.

Вот молодой человек, которого я считал своим другом, бьет меня кулаком в лицо, чтобы покрасоваться перед девушками, а я не решаюсь ответить, хотя с легкостью мог бы одержать верх. Вот я встречаю свои первые, очень серьезные, неуспехи в учении, которые мне, привыкшему считать себя лучше других, причиняют сильную боль. Вот после какого-то моего детского проступка -- кто может вспомнить такие пустяки -- я вижу гримасу разочарования на лице своей матери, которая меня даже не упрекает; обладая достаточным разумом, и ребенок может понять, что в такую минуту одинокая мать думает, что ей было бы лучше, если бы он не появился на свет. Вот, из-за скверного характера испортив вечер своим боевым товарищам, я напиваюсь и без повода нападаю на одного из них с оружием в руках, после чего меня, как злого и глупого щенка, за шиворот выбрасывают вон. А я еще и должен задуматься над их сочувственными, снисходительными словами, и, постыдившись своего дурного поведения, вернуться на предназначенное мне в жизни место.

Что-то в моей груди сломалось, и я наконец залился жгучими слезами, обняв себя самого и сжавшись в комок, чтобы защититься от жестокого внешнего холода.