Ольга Рожнёва - Оптинки. Записки экскурсовода

• Название: Оптинки. Записки экскурсовода
• Автор: Ольга Рожнёва
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-902716-37-2

Прочитав эту книгу, вы узнаете, есть ли сейчас в Оптиной пустыни старцы, познакомитесь ближе со схиархимандритом Илием, духовником Патриарха, узнаете о чудесной помощи по молитвам старицы Сепфоры и убиенной на Пасху оптинской братии (отцах Василии, Трофиме, Ферапонте), а также много других интересных и захватывающих невыдуманных историй, написанных чудесным, ясным и чистым языком.

---

Ольга Леонидовна Рожнёва Оптинки. Записки экскурсовода

От автора

Милая моя Оптина! Друзья мои, любезные сердцу друзья мои! Вы хотите ощутить это умиление, это странное размягчение сердца? Эту податливость на блаженные слёзы? Это чувство детского восторга? Любовь ко всем и всему тебя окружающему? Забудьте о модных морских пляжах и дорогих курортах! В Оптину, скорее в Оптину! То, что испытываешь здесь, вы не забудете никогда, и эти чувства заставят вас возвращаться сюда снова и снова.

Что это, отчего это? Милые мои, это и есть благодать Божия, которая касается нашего очерствевшего сердца и вызывает вот эти любовь и нежность, которыми так полон мой рассказ.

Ольга Рожнёва

Истории монастырского киоска

Про пирожки

Люблю проводить свой отпуск в паломнических поездках. Не просто побыть пару дней в святом месте второпях, наскоком, а пожить там, потрудиться во славу Божию, почувствовать себя почти своим в Святой обители, увидеть её жизнь изнутри.

И вот я в Оптиной. Любимая моя Оптина!

В каждом святом месте своя благодать. Приехав, услышала такой диалог двух паломниц. «Я только что от святого Александра Свирского». ― «Да что Вы?! И в Оптину? Ну и как Вам Оптина?» ― «Знаете, в обители Александра Свирского более строгая атмосфера. А здесь как-то мягко, как дома.

Что-то тёплое, родное. Может, это из-за природы?»

Я живу в Оптиной уже месяц. На этот раз моё послушание ― в хлебном киоске. Хлеб монастырский, бездрожжевой, на хмелю. Вкусный! А уж про пирожки и говорить нечего ― объедение. С творогом, с рыбой, с грибами, с картошкой, с изюмом, с повидлом, с курагой. Глаза разбегаются ― какой пирожок попробовать? Плюшки с сахаром и маком! Только успеваю подавать покупателям пакетики с пирожками. И наливать чай.

Сначала послушание кажется игрой. Вспоминаю детство. Во дворе под кустами сирени строим магазин. Игра захватывает всех. Рыжий Вовка приносит кирпич и доску. Это весы. Собираем листья лопуха ― это овощи в нашем магазине. Когда магазин полностью обустраивается и совершается пара покупок, игра заканчивается. Весь интерес заключался в создании магазина. А процесс покупки лопухов, разноцветных стёклышек и другого «товара» уже не так привлекателен.

Теперь я могу поработать в настоящем монастырском киоске. Справа ― стены и блестящие золотые купола Оптиной. Виден ангел с трубой на одной из башенок, собирающий верных под крылья обители. А если встать на крылечко киоска, то видны луг, жёлтая дорога, убегающая вдаль, сочная июньская зелёнь. Густой и тёплый воздух, солнце любовно и мягко согревает Оптинскую землю. Голубое лёгкое небо с белыми невесомыми тучками. Несколько домиков с огородами, прилепившихся рядом с монастырём. Щебечут птицы, петух важно кукарекает. Смотришь вдаль, и сердце замедляет своё биение, мир и покой царят в душе.

Рядом с киоском ― важные галки, шумные голуби, шустрые воробьи, ждущие от меня вкусных крошек. Самый крохотный и смелый воробышек дважды влетает через окошко ко мне в киоск и расхаживает по прилавку. Приходит важный рыжий кот и требует внимания. Кормлю его, и он, насытившись, укладывается на пороге, там, куда падают солнечные лучи. Греется на солнышке и мурлычет.

Уходя на обед в трапезную, забываю кота в киоске, не заметив, что он в тенёчек перешёл, за табуретку. Возвращаюсь назад, Миша ― о нём речь ещё впереди ― кричит: «Иди скорей, у тебя там кот торгует пирожками!» Я пугаюсь: «Батюшки, кошмар-то какой! Неужели проказник залез в пирожки? Ну всё, конец моему послушанию!»

Нет, рыжий и близко к ящикам с пирожками не подошёл, не обманул доверия. Видно сквозь окошко палатки, как он важно сидит на моём табурете, голова на уровне стола рядом с калькулятором. На подошедших паломников-покупателей смотрит важно и спокойно: дескать, всё в порядке, ждите, сейчас вы получите свои пирожки.

С утра послушание кажется лёгким и весёлым. Но к концу дня ноги болят, в голове гудит, соображаю плохо. И считаю уже медленно. Скоро нужно уносить столы и стулья, а послушника, который этим занимается, не видно. И тут на помощь приходит Миша.

Про Мишу, который не знает о кризисе

Миша достался мне по наследству от предыдущей послушницы монастырского киоска. Начинаю работу и вижу, что неподалёку подолгу сидит мужчина лет сорока пяти. Одет он худо, небрит, на голове лыжная шапочка. На ногах тапочки. А глаза добрые и ясные, как у ребёнка.

Миша помогал тем, кто нёс послушание в монастырском киоске. Нужны мужские руки: воды в бочку натаскать для чая, расставить столы и стулья утром и убрать их вечером или в случае дождя. Протереть столы и убрать одноразовую посуду, забытую покупателями-паломниками.

Вообще-то принести воды и расставить столы и стулья ― это послушание брата, который привозит хлеб и пирожки на тележке и увозит пустые ящики. Но он очень загружен работой, и не всегда его можно дождаться. А Миша тут как тут.

В выходные, когда народу в обители много, желающих попить чая с монастырскими пирожками так много, что я порой остаюсь без обеда. Выйти на улицу и прибраться некогда. А тут Миша:

– Водички принести, а?

– Давай тряпку, там детишки чай пролили, надо стол вытереть, во!

– Щас дождяра ливанёт, давай мебель твою начну убирать.

Миша сейчас нигде не работает. Решил отдохнуть летом. А осенью собирается опять устраиваться на работу. У Миши летние каникулы.

Знающие Мишу люди говорят, что он всю прожитую жизнь работал грузчиком. А этой зимой работал на мойке автобусов. Говорят, что он не пьёт. Очень добрый и кроткий человек. Но умственное развитие у Миши как у ребёнка.

Он говорит про себя:

– Я, это, не очень умный. Живу, во!

– Миша, как ты учился?

Смущённо улыбаясь, показывает один палец, а затем два пальца:

– Колы да двойки! Во! Восемь классов закончил!

– Миша, ты почему с работы ушёл?

– Автобусы мыл! Зимой! Во! А ты попробуй зимой холодной водой автобусы мыть!

У Оптиной иногда стоят нищие, просят милостыню. Миша денег не просит.

– Миша, ты на что живёшь? Ты не просишь милостыню?

– Не! Я машины мою. Мне за это дают денежку. А иногда ничего не дают. Смеются.

Сегодня Мише за работу дали сто рублей. Миша счастлив. Он гордо показывает мне сторублёвую бумажку: «Деньги!» Сидит за столом. Время от времени достаёт сто рублей, разглаживает, рассматривает, снова бережно кладёт в карман.

К киоску подходит блаженненькая Мария, она уже пожилая, но улыбка у неё как у ребёнка. На плакате, висящем на груди, написано: «Помогите сироте Марии на лекарства».

Миша суетится, подбегает ко мне:

– Во! Марии дай чаю! И пирожков! Это… С картошкой и булочку с маком! Во! Я заплачу! У меня есть деньги!

И Миша радостно протягивает свою драгоценность ― сторублёвую бумажку. Миша покупает Марии то, что любит сам, ведёт старушку, усаживает и радостно угощает.

Он счастлив. У него есть деньги, и он может потратить их на более нуждающегося человека. Миша радуется простым вещам ― солнцу и дождю. Чаю и булочке.

Воробьишке, клюющему крошки с его ладони. Рыжему коту за калькулятором. Возможности помочь людям. У Миши нет кризиса. Он не читает газет и не знает о нём.

– Миша, у тебя родители живы?

– Не! ― Миша отвечает коротко и отходит.

Сидит за столом, думает, видимо, о грустном, затем подходит:

– Алёнушка! А я свою мамочку знаешь где похоронил? На новом кладбище! У меня мамочка очень хорошая была. Она меня строго держала ― во! И любила! А теперь я один совсем. Плохо, Алёнушка, одному.

– Ну, ничего, Мишенька! Да и не один ты! Ты же со мной!

– Да, я с тобой! Я тебе помогаю, да?!

Мишу угостили конфетами. Он приносит их мне:

– Алёнушка, сестрёнка, конфеты, во!

Ему приятно поделиться своей радостью.

У Миши есть мечта.

– Алёнушка, а знаешь, хочу я свой домишко! У меня там банька будет, во! Хочу завести два поросёнка, барашка, гусей. Хорошо!

К киоску подходит милиционер:

– Миша! Мишка! Ты чо не бреешься? Ты у нас, этот, как ево, комильфо! Дон Жуан!

И обращаясь ко мне:

– Он вам не мешает?

Миша смущён словом «комильфо». Я вижу, что он очень деликатен. При всей простоте Миша своей скромностью и тонкостью чувств мог бы соперничать с самым образованным человеком. Миша краснеет и пытается улыбаться милиционеру, и я чувствую, как ему неудобно за грубые шутки. Душа у него детская и чистая.

Сегодня у Миши сплошные искушения. После милиционера к киоску приехал холёный мужчина на дорогой иномарке. Купил, долго выбирая, пирожок с рыбой и кофе. А потом подошёл к сидящему за столом Мише и, присаживаясь, бросил ему:

– Пшёл вон отсюда! Развелись тут, бомжи несчастные!

Миша покраснел и встал. Бросил взгляд в мою сторону и кротко отошёл от киоска.

Сел на бордюр рядом с колонкой. Сидит. Голову опустил.

Мужчина из иномарки подходит ко мне второй раз:

– Налейте, пожалуйста, ещё кофе.

Я глубоко вздыхаю. Мысленно прощаюсь с полюбившимся мне послушанием и отвечаю: