Сергей Гусев-Оренбургский - Багровая книга. Погромы 1919-20 гг. на Украине.

• Название: Багровая книга. Погромы 1919-20 гг. на Украине.
• Автор: Сергей Гусев-Оренбургский
• Издательство: Ладога
• Жанр: История
• Год: 1983

«Багровая книга» — страшная книга. Багровая она потому, что на ее страницах реками запеклась человеческая кровь.

---

Дом Гомберга от пассажа отделен высокими постройками.

Два дня подряд квартиры в пассаже грабили, и евреев убивали. Часть их через высокие постройки хлынула во двор Гомберга, свыше 100 человек, с разных сторон. Они попрятались по сараям, а мои знакомые скрылись на чердаке. Этот чердак отделялся от чердака пассажа лишь тонкой стенкой, а там шли убийства, слышались мольбы, душераздирающие крики, стоны убиваемых и недобитых людей.

У знакомых был грудной ребенок.

В страхе, что он заплачет и привлечет убийц, некоторые решили пожертвовать ребенком и, если он заплачет задушить его.

К счастью, он не заплакал.

Трое суток мы продежурили с подругой у ворот дома, принимая всевозможные меры, что бы отводить погромщиков. Потом решили отправиться в красный крест за площадкой для уборки трупов. По дороге мы видели, как всюду убивали евреев, на улицах и во дворах масса трупов, из ворот выбежала женщина с криком:

— Боже, убивают… режут…

Мы зашли во двор.

…5 трупов в лужах крови…

Следом за нами вошел матрос.

Он утирал пот, ливший с него ручьями, и вид у него, был озверелый.

— Что вам нужно? — спросил он.

Ответили, что пришли убирать трупы.

— Идите в штаб, возьмите разрешение.

Ушел.

Тут нам сообщили, что этот матрос расстрелял лежавших во дворе, а потом приканчивал их шашкой. Трупы были в ужасном виде: разрезанные животы, руки, ноги… виднелись внутренности… весь двор залит кровью.

В субботу появился приказ о прекращении погрома.

Разъезжала милиция.

Но при ней же продолжался грабеж.

Мужичок, направлявшийся в город с мешком в руках, остановлен был ими.

Он заискивающе спросил:

— Что же, нам уже нельзя… уезжать надо?

— Да, да, уезжайте. Теперь вы нам привозите уж хлеба, сала…

Идет баба с мешком и весами. Я обращаюсь к милиции.

— Почему же допускается грабеж?

— Ничего, в деревне весы пригодятся, — отвечает милиция.

Встречаю двух верховых, по виду интеллигентных. В руках у них сорванные дощечки с названием улиц — «Ул. Ленина», «Улица К. Маркса».

Поняла, что штабные.

— Вы из стражи?

— Нет, мы катаемся.

— В такое время катаетесь?..

Улыбаются.

Сказала им, что у нас крестьяне разграбили имущество.

— Это ошибка, сказал старший, — вы русские, вас не тронут… но ошибки бывают.

И добавил многозначительно:

— Лес рубят, щепки летят.

Я спросила:

— С кем имею честь говорить?

— Я командир Павловского полка.

46. Душа обывателя

За 2 дня до Елизаветградского погрома вооруженные люди вошли во двор, где я живу, и спрашивали русских соседей:

— В каких квартирах живут жиды?

Те указали.

Пришедшие записывали.

А потом посоветовали христианам свои двери отмечать крестами.

Обеспокоенный, я спросил соседей:

— Что это значит?

Они отвечали:

— Скоро будут резать евреев.

Я пошел к базару, догнал вооруженных и спросил:

— Зачем вам, товарищи, нужно знать, где живут в нашем доме жиды?

— Кто вы такой? — спросили они.

— Я православный.

— Тебе бояться нечего, — сказали они, — а жидов мы скоро будем, резать.

На базаре знакомые евреи рассказывали, что и у них был опрос.

Вскоре же в город ворвались григорьевцы.

Мы с женой поспешили уйти из дому.

Жена с грудным ребенком на руках пошла к сестре, а я в другую сторону, на кирпичный завод брата. На углу мы расстались. К жене подбежала шайка и много баб, остановили ее с криками:

— Бей жидовку!

Один хотел ударить ее шашкой, но промахнулся и попал в ребенка, — у того сделалось сотрясете мозга, от которого он вскоре помер.

Я тем временем шел на завод.

По дороге я видел массу трупов, валявшихся на улицах.

Проходя мимо дома Лейбы, я слышал из квартиры живущего там члена окружного суда М. мольбы хозяина дома:

— Ради Бога не губите нас, я готов все вам отдать, но не выдавайте погромщикам.

Тот ответил:

— Нет, нам жидов не нужно.

И крикнул женщине, стоявшей у открытого окна:

— Открывай дверь!

На моих глазах вытолкнул самого Лейбу, двух сыновей студентов, двух племянников студентов, а также студента П.

Банды подбегали.

Помогали вытаскивать.

Всех убили.

…На заводе я спрятался в английскую печь, стараясь, чтобы не заметили даже служащие. В печи я просидел несколько дней. В субботу утром вышел и узнал от заводских мальчиков, что в городе тихо. Пошел искать жену. По дороге видел свежие трупы, а прежних уже не было. Видел массу крестьянских телег, везших трупы к кладбищу. Проходил мимо того дома на Александровской улице, где живет В. — вдова полковника. С ее согласия было спрятано в погребе много евреев. Мимо меня прошла банда и спросила у стоявшего у ворот мальчика:

— Нет ли тут жидов.

Он ответил:

— Нет.

Они прошли дальше.

Но тут к моему глубокому изумлению вышла сама В. и позвала их обратно.

— У меня, к несчастью, в погребе прячутся жиды, — сказала она, — я не могла им отказать.

Сама отперла погреб. Сама первая закричала:

— Выходите!

Никто не отозвался и никто не выходил.

Тогда бандиты пригрозили взорвать бомбой погреб… Евреи стали выходить. С побоями и ругательством принялись их обыскивать, а потом приставили к стенке… Я, испугавшись, что кто-нибудь из них обратится ко мне по-еврейски, и тем выдаст меня, поспешно ушел. Уходя, я видел, что возле бандитов стояла взрослая дочь В. и их прислуга.

Сама же В. вернулась в квартиру…

…И начала громко барабанить на рояле…

А со двора и из дому до меня доносились душераздирающие крики. Как оказалось потом, — кричали насилуемые еврейские девушки.

47. Кольцо

Мне двенадцать лет.

Семья наша состояла из шести душ: отец, сын и четыре дочери. Когда у нас в Елизаветграде разразился погром, 3 банды, в разные часы, разгромили у нас квартиру, но за выкуп оставили жизнь. Но вот ввалилась банда человек в 70, среди них бабы и дети. Они забрали последние вещи, и стали требовать, чтобы отец вышел во двор.

— Зачем? — спросил он.

— Для расстрела.

Наши мольбы не помогли.

Отец и сестра Сарра, уцепившаяся за него, не желавшая его оставить, окружены были тесным кругом, нас остальных оттолкнули. Вывели отца и сестру во двор.

Поставили к забору.

Отец обнял Сарру, защищая ее.

Она обхватила его руками.

Убийца, надев предварительно демисезонное пальто отца, попросил у товарища винтовку и начал стрелять по обнявшимся. Сестру он ранил смертельно пулей в живот, отца же в руку. Отец заметался и хотел спрятаться, но окружавшая место расстрела толпа с воем закричала:

— Кончай!.. добивай его!

Выстрелом в сердце отец был убит…

С пеной у рта убийца постоял минуты три, покачиваясь, и ушел.

Мы бросились к отцу и сестре.

Он мертв.

А Саррочка открыла глаза… Прошептала:

— Мамочка… папа…

…Скончалась…

Спустя час, другая банда во главе с пьяным матросом, сняла ботинки с убитых и надругалась над трупами. Один стянул кольцо с руки сестренки и, при общем хохоте остальных, заявил:

— Це буде моей Машке.

48. "Эйлу магалхим"

Меня зовут Иосиф Каплан, мне 16 лет.

Семья наша была из 6-ти душ. Мы беженцы из Виленской губернии. На родине отец мой, Иовель Абрамович, был преподавателем Лидского ешибота — (рош-ешиво). В четверг с 11-ти утра уже слышались вокруг по городу крики избиваемых. Соседи попрятались, где попало по чердакам и подвалам. Я с другими тоже спрятался на чердак. Мать пошла в дом за отцом и детьми.

Но отец отказался прятаться.

Он сел за стол, открыл гемору и, склонившись над ней, углубился в чтение «главы о трауре» — (Эйлу магалхим). С ним остались брат, обе сестры и женщина мне неизвестная. Не прошло и 15-ти минут, как появились бандиты.

Они вошли во двор.

Их вел мальчик лет 10-ти.

Я слышал, как он сказал:

— Идите сюда, тут живет еврейский раввин, он наверно коммунист.

В страхе за отца я бросился с чердака. Но меня схватили за плечи и не давали уйти. Я вырвался как безумный и просил:

— Пустите, пустите, хочу к отцу.

Из темноты, бледные тянулись ко мне лица. И шептали:

— Ты выдашь нас, если откроешь дверь.

О том, что было в доме, мне рассказал брат.

Бандиты вошли в квартиру. Они потребовали денег у отца, он отдал им все, что имел.

Тогда раздалась команда:

— Бей его!

Ударили отца прикладом по глазам. Правый глаз вышел, кровь брызнула прямо на гемору. Потребовали часы.

Отец громко молился. Одной рукой придерживал глаз, другою сам снимал с себя золотые часы.