прот. Лев Лебедев - Москва патриаршая

• Название: Москва патриаршая
• Автор: прот. Лев Лебедев
• Жанр: Религиоведение

---

Согласно определению Собора 1655 года, был подготовлен к печати и 31 августа издан тиражом в несколько тысяч экземпляров новый Служебник с обширным предисловием. После получения в мае месяце ответов Константинопольской церкви по указанию Никона в октябре 1655 года была напечатана очень интересная книга «Скрижаль». Эту книгу прислал Никону еще в 1653 году константинопольский патриарх. Теперь она была переведена на русский язык, снабжена несколькими важными приложениями. В книге содержались толкования на литургию и другие священнодействия и обряды с целью изъяснять, насколько возможно, их таинственный смысл. В «Скрижали» было полностью опубликовано соборное послание Константинопольской церкви, а также - статья о крестном знамении, утверждавшая троеперстие, и статья о Символе веры, который очищался от искажений и утверждался в том виде, в каком он содержится и по сей день. Но напечатанную «Скрижаль» Никон не выпустил в свет без соборного о ней решения. В 1655 году были также напечатаны и разосланы 15 тысяч новых антиминсов с изображениями, различные указы патриарха о тех изменениях в обрядах, которые были приняты Собором.

23 апреля 1656 года Никон вновь собрал третий по счету Поместный собор Русской церкви. Он предложил отцам рассмотреть печатную книгу «Скрижаль» и обратил особое внимание на вопрос о крестном знамении. Никон подчеркнул, что троеперстное крестное знамение искони существует и в русском народе во многих местах, что двоеперстие появилось сравнительно недавно на основании «Феодоритова писания», «по неведению».

Сначала Собор рассмотрел «Скрижаль». Ее читали вслух в течение многих дней. Отцы признали книгу не только «непорочной», но и достойной всяких похвал и «удивления». Затем были рассмотрены все свидетельства и документы о крестном знамении, которые накопились к тому времени. Постановили: «Аще кто отселе, ведый, неповинится творити крестное изображение на лице своем, якоже древле св. Восточная церковь приняла есть и якоже ныне четыре вселенския патриархи... имеют, и якоже зде прежде православнии содержаша, но имать творити сие неприятное Церкви еже креститься двумя перстами, сего имамы всячески отлучена от Церкве вкупе с писанием Феодоритовым...»155 Таким образом, отлучению от Церкви по этому соборному определению подвергались не вообще все крестившиеся или ныне крестящиеся двумя перстами, а те, кто, зная об этом решении Собора, оказывают непослушание Церкви, не желая принять ее постановления.

Сказание о Соборе с изложением речи Никона и соборных определений было напечатано, присоединено к «Скрижали», и только после этого в середине 1656 года книга большим тиражом разошлась по стране.

Особый Собор 11 мая 1656 года с участием патриарха Макария был посвящен вопросу о крещении католиков. После долгих прений приняли окончательно, что католиков и вообще всех крещенных обливанием не следует крестить вторично, не следует и рукополагать второй раз униатских священников, переходящих в православие, как это делалось до сих пор.

Тем временем усердно трудился Московский печатный двор. В 1656 году были изданы Триодь постная, Ирмологий, Часослов, второй раз Служебник. Специальный Собор (уже не такой широкий) в октябре 1656 года обсудил и одобрил новый Требник, вышедший в свет уже в 1658 году. В 1657 году были выпущены Псалтырь следованная, непрестольное Евангелие, еще раз Ирмологий, Апостол; в 1658 г. вышли еще раз Служебник и следованная Псалтырь. Все это были книги, приводившие русские чины и обряды в единство с литургикой Восточной церкви. Преобразования в этой области были завершены.

Совершенно очевидно, что церковные исправления патриарха Никона нельзя назвать «реформой», а его самого - «реформатором» в том смысле, какой обычно вкладывается в эти понятия новейшим временем. С точки зрения таких понятий Никон скорее один из величайших консерваторов. Все его преобразования были сознательно направлены как раз на уничтожение «новшеств», каковыми, по его глубокому убеждению, являлись обряды, подвергавшиеся искоренению или исправлению.

Теперь, после Собора 1656 года патриарху предстояло обратить особое внимание на своих идейных противников. Основным оставался протоиерей Иоанн Неронов. Он был идейным вождем всей группы бывших «ревнителей», выступавших против патриарха. Находясь в ссылке, Неронов не прекращал действовать против Никона. Он не только часто писал царю, царице, о. Стефану Вонифатьеву и другим лицам обличительные письма и челобитные, но и обращался с посланиями ко всему народу, при каждом случае проповедовал устно, называя Никона «новым еретиком», пророча скорби всем, кто не выступит против патриарха156. То же самое, по существу, делали и все сосланные «ревнители» и их единомышленники. Самым сильным их аргументом против Никона стало изменение патриархом старых обрядов и книг. Это выдавалось за измену древнему русскому благочестию, то есть за измену православию вообще, так как Россия, как известно, «благочестием всех одоле...».

К исконному русскому православному благочестию патриарх Никон был привержен всей душой ничуть не меньше, чем его противники. И это отчетливо проявилось в целой кампании Никона против западных и всех вообще чуждых православию влияний. По свидетельству Павла Алеппского, в Москве жило много иностранных купцов (немцев, франков, шведов, англичан). «Прежде все они обитали внутри города, - пишет он. - Но нынешний патриарх Никон, в высшей степени ненавидящий еретиков, выселил их». За черту Москвы были высланы также армяне, татары, а их церкви и мечети в городе разрушены157.

В 1654 году Никон приказал изымать из домов богатых и знатных людей иконы, написанные в западноевропейском стиле, неправославно. Лики на этих иконах выскабливались, а затем иконы возвращались владельцам для написания православных изображений. И это тотчас было использовано против Никона его врагами. Когда началась эпидемия «морового поветрия» и Никон с царской семьей по указу государя покинул столицу, сторонники Неронова попытались поднять восстание в Москве из-за этих икон. Возник заговор. Его руководители не только обвиняли патриарха в «иконоборчестве», но и в том, что он исправляет книги и позволил «еретику» Арсению Греку портить церковные книги своим «еретичеством» (хотя в то время Арсений еще не приступал к справе и вообще исправление книг еще не началось, а был только Собор по этому вопросу). Этим заговорщики только выдали своих вдохновителей - идейных противников Никона. Князь Пронский «с товарищи» тогда успокоил волнение мирным увещеванием158. Но это побудило Никона объясняться с народом.

В неделю православия 1655 года после литургии Никон в Успенском соборе обратился к людям с большой проповедью, где подробно объяснял, каким должно быть каноническое православное изображение и какие иконы являются неправильными, «франкскими». При этом патриарх показывал народу образцы того и другого вида иконной живописи, давая соответствующие пояснения. В свидетели Никон призвал антиохийского патриарха Макария, который подтвердил истинность его поучений. Оба патриарха предали анафеме и отлучили «тех, кто будет изготовлять подобные («латинские») образа и тех, кто будет держать их у себя». Затем Никон стал брать одну за другой «франкские» иконы и, громко возглашая имена бояр, у которых они были взяты, «чтобы пристыдить их», с силой бросал на пол так, что иконы разбивались, потом он приказал их сжечь, но царь предложил закопать в землю, что и было исполнено159. После объяснений Никона народ воспринял это чрезвычайное деяние спокойно, и возмущения по этому поводу уже не было.

Если Никон был вполне последователен в своей борьбе за укрепление православия, то этого нельзя сказать о его идейных противниках; они не переставали обличать патриарха за осуждение неправославных икон, представляя дело как оскорбление икон вообще. Тем самым еще раз подтвердилось, что отнюдь не только приверженность к русской православной старине руководила этими людьми...

Это вполне понимали и Никон, и Алексей Михайлович, и о. Стефан. Царь и его духовник старались примирить Неронова с патриархом и действовали в этом направлении иной раз за спиной Никона. В августе 1655 года Неронов бежал из ссылки и вскоре появился в Москве в доме отца Стефана. Стефан доложил государю, и оба они скрыли появление Неронова от Никона, который рассылал указы о поимке беглеца...

Когда Никон узнал, что бежавший из ссылки Неронов, не принеся покаяния, без ведома церковной власти принял монашество с именем Григорий, он послал привести его, но Неронов опять скрылся. Тогда на Соборе 18 мая 1656 года с участием антиохийского патриарха за противление Церкви и патриарху, за самовольное бегство из ссылки Григория (Неронова) постановили отлучить от Церкви и прокляли вкупе с его «единомышленниками иже не покоряющеся святому собору». Духовенство и певчие трижды пропели «анафему»160. Это было уже отлучением не только за исповедание двуперстия, а за все, в чем Неронов и его единомышленники не покоряются Церкви. Когда Григорию попалось недавнее издание «Скрижали» со всеми приложениями, где авторитетом вселенских патриархов утверждались новые русские чины, он пережил глубокий духовный перелом. Внимательно прочитав книгу, Неронов, по его признанию, рассудил: «Кто есмь окаянный аз? Со вселенскими патриархи раздор творити не хошу, ниже противен буду: что же ради и под клятвою у них буду?» В таком настроении он отправился в Москву и решился предстать перед Никоном.