Гленда Ларк - Та, которая видит. Запах зла

• Название: Та, которая видит. Запах зла
• Автор: Гленда Ларк
• Издательство: ACT, ХРАНИТЕЛЬ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-046675-7, 978-5-9762-4830-4

Мир Островов, чьи народы НИКОГДА не смешиваются между собой…

Мир крошечных королевств, бесконечно заключающих союзы и ведущих войны…

Мир, в котором испокон веку существуют ДВЕ магические школы — Силв, верящие, что колдовство имеет право быть ТОЛЬКО светлым, и Дун, исповедующие темную сторону магии.

До недавних дней их адепты полагали, что худой мир лучше доброй ссоры… Но теперь на далеком острове Гортан воцарился Великий Мастер Дун-магии Мордред, мечтающий подчинить своей власти ВСЕ ОСТРОВА, — а на Срединном архипелаге набирают силу силв-маги, зовущие себя Хранителями — и тоже мечтающие о ВЫСШЕЙ ВЛАСТИ.

Покуда жив Мордред, покуда могущественны Хранители — на Островах не будет покоя.

Но в силах ли наемница Блейз, обладающая даром противостояния магии, и ее спутники — принцесса-колдунья и проклятый изгнанник-убийца — сразиться разом и с силой Света, и с силой Тьмы?

---

Я знала, о чем он говорит: я тоже там была. Я с отвращением отказалась от предложения Килпа: он предлагал мне гражданство и пост в его войсках. Тор пришел к еще более радикальному решению: он поклялся себе, что будет искать лучший способ помочь угнетенным, чем убивая угнетателей. И отложил свой калментский меч…

Я покинула Калмент на корабле хранителей; мой проезд был оплачен, в кошельке водились деньги. Тор, не имея ни гроша, в конце концов сумел добраться до островов Квиллер, нанявшись на провонявшее ворванью китобойное судно. Снова вернуться к прежнему ремеслу он побоялся, поскольку хранителям было известно, что Копье Калмента когда-то был писцом. Вместо этого он сделался учителем грамоты в менодианской общине. Хотя он не принадлежал к единоверцам менодиан, они приняли его, потому что нуждались в его умениях. Там Тор и прожил три года, прежде чем двинулся дальше.

Когда он рассказал об этом, мне многое стало понятно.

— Так вот почему ты с такой легкостью беседовал с Рэнсомом на религиозные темы, — сказала я.

— Да. Молитвенник я выучил от корки до корки. Менодиане имеют обычай во время трапез читать свою священную книгу. А если хотелось получить и десерт, приходилось выслушивать еще и проповедь. А поскольку я обычно бывал голоден… — За суховатый юмор я любила Тора еще сильнее. — Они были хорошими людьми, — добавил Тор более серьезно.

Когда я начала расспрашивать Тора о том, что он делал, покинув общину менодиан, ответы его снова стали уклончивыми. Я подумала, что он, возможно, не хочет подробно рассказывать о своих приключениях в присутствии наших товарищей по несчастью, поэтому не стала настаивать. Про себя же я подумала: не сделался ли Тор чем-то вроде тайного агента? Шпиона какой-нибудь повстанческой организации, борющейся против власти хранителей? Может быть, автором памфлетов? Одним из тех, чьи подстрекательские листовки время от времени появлялись в городах, прославляя свободу и нечто, именуемое «всеобщим правом голоса». Содержащиеся в них идеи часто совпадали с теми, которые Тор высказывал в разговорах со мной. Все это звучало замечательно, но я не могла себе представить, как эти принципы можно осуществить на практике; сомневалась я и в том, что дело кончится хорошо, если какое-нибудь из островных государств удастся заставить им следовать. Я не питала к роду человеческому такой симпатии, как Тор, и уж тем более не питала иллюзий. Я полагала, что если каждый сможет принимать участие в управлении страной, то это приведет к бессмысленной анархии.

— В конце концов править станут те, кто громче всех кричит и кто придумает самые запоминающиеся лозунги, — сказала я однажды в ответ на рассуждения Тора.

— Все дело в образовании, — ответил он мне. — Нужно говорить людям правду.

Так или иначе, Тор так и не объяснил вразумительно, чем зарабатывал на жизнь, распрощавшись с менодианами. Насколько я могу судить, он перепробовал множество занятий почти на всех островах и многое из того, чем он занимался, было направлено на ослабление влияния хранителей — купцов и силвов. Он даже жил какое-то время на островах Хранителей; тогда-то он и повстречал Винтеджа-сапожника.

Тогда я думала, что именно воспоминаниями о менодианах с островов Квиллер и вызван его интерес к Алайну Джентелу. В «забвении» он проводил многие часы в разговорах со стариком. Они тихо обсуждали по большей части религиозные вопросы, пока я разговаривала с гхемфом. Как я поняла, Алайн пытался убедить Тора в своей правоте, и они подолгу обсуждали догмы, взгляды на которые у них сильно расходились. Мне казалось, что познания Тора — довольно необычные для мирянина — в менодианстве и в древних языческих верованиях не уступают знаниям Алайна. На меня их споры нагоняли скуку; я многого в их рассуждениях не понимала, а препирательства по поводу мелких различий в верованиях или в поведении представлялись мне смешной тратой времени. Конечно, к этому времени я уже задавалась вопросом, не менодианин ли Тор. Он, несомненно, верил в Бога, и мне было удивительно, насколько серьезно он относится к своей вере; впрочем, я достаточно часто слышала от него и язвительные замечания о менодианских суевериях. Например, он высмеивал требование целомудрия от не состоящих в браке; он называл это ханжеским человеческим изобретением, которое Бог, вложивший в человека все желания плоти, проклял бы как нечто неестественное. Такие доводы, хотя, несомненно, и правильные, казались мне ненужными, и я никак не могла понять, почему взгляды Тора так смущают Алайна.

Бывали моменты, когда Тор полностью уходил в себя и был готов проводить целые часы в молчании, размышляя о чем-то. Он оставался уравновешенным, даже жизнерадостным и спокойным. Я же вела себя как посаженная в клетку кошка. Я бродила (насколько можно бродить с шестифутовым шестом на плечах по помещению размером с корабельную каюту), я причитала, я жаловалась на судьбу и проклинала Мортреда; я впадала в ярость и рыдала. Всякий раз Тор успокаивал меня, помогал мне взять себя в руки. У него было гораздо больше внутренней силы, чем у меня, но он никогда меня не стыдил, — хотя случаев, когда меня пристыдить следовало, было немало. Я плохо переносила заключение, в особенности потому, что знала: на смену ему придет бесконечная пытка.

— Расскажи мне о себе, — говорил Тор, заметив, что мое отчаяние грозит снова вырваться из-под контроля. — Расскажи мне о своей жизни. Я хочу знать о тебе все. Ты помнишь что-нибудь о своих родителях? — спросил он однажды.

«Забвение» на мгновение скрылось от меня за яркой картиной из другого мира: мимолетным проблеском детства. Запах благовоний, контур лица, незабываемое ощущение тепла и безопасности… И потом опустошительное предательство, когда все это исчезло.

— Иногда, — медленно сказала я, — иногда у меня бывает чувство, что я помню, что был кто-то… Но тут же все исчезает, и я помню только голод, холод и страх.

— Кто за тобой присматривал?

— Парочка спятивших нищих на кладбище на Сумеречном холме. Время от времени. И жившие там старшие дети иногда помогали. Мы присматривали друг за другом. Мне позже рассказывали, что меня, завернутую в одеяло, просто бросили на кладбище, на одной из могил. Думаю, мне тогда еще не было двух лет. — Вопрос Тора раздул угли воспоминаний, которые я намеренно гасила. Теперь, когда они снова разгорелись, я уже не могла не вспоминать, не рассказывать. — Я все время мечтала о том, что родители придут за мной, что все случившееся окажется ужасной ошибкой. Я представляла себе, что меня похитили, чтобы лишить принадлежащего мне по праву рождения… Наивные, глупые мечты.

Я замолчала, тишина длилась долго. Наконец Тор сказал:

— Такое окружение не могло быть безопасным для ребенка твоего возраста. Удивительно, что ты не только выжила, но сумела вырасти в сильную и яркую личность.

Я почти не обратила внимания на комплимент: воспоминания совсем завладели мной.

— Я несколько раз чуть не погибла. Когда мне было шесть или семь лет, например, один из старших мальчишек начал приставать ко мне. Он угрожал мне всяческими неприятностями, если я кому-нибудь расскажу. Сначала я просто старалась насколько возможно его избегать… Потом, видя, что он не отстает от меня, старуха нищенка, вместе с которой мы жили, сказала мне слова, которые я запомнила навсегда: «Дитя, ты должна заботиться о себе. Никто другой этого не сделает». С тех пор я перестала видеть сны наяву. Я поняла, что я, полукровка, одна на свете. Я должна была сама направлять собственную жизнь. Защищать себя. Вот я и начала… Я поднимала такой крик, стоило моему мучителю приблизиться ко мне, что другие дети начали его дразнить. В конце концов он сдался и нашел себе другую подружку. Он-то и начал называть меня Блейз — «Вспышка». Думаю, что он хотел унизить меня, но имя мне очень пришлось по вкусу. До тех пор все называли меня просто «полукровка». Если у меня когда-то и было другое имя, я давно его забыла.

— Ты никогда не пыталась найти своих родителей? — спросил Тор.

— Пыталась, конечно. Когда я стала постарше, я отправилась в архив в Ступице, где хранятся сведения обо всех новорожденных. Я искала запись о девочке, один из родителей которой происходил с Южных островов, другой — с острова Фен. Мне не удалось найти ничего. Возможно, моя мать и не подумала зарегистрировать мое появление на свет. Подозреваю, что она какое-то время держала меня при себе, а потом, когда я начала ходить и люди стали замечать, что я — полукровка, она просто бросила меня. В противном случае у нее начались бы неприятности из-за закона, запрещающего смешанные браки. На островах Хранителей наказание за это — принудительная стерилизация.

— Менодиане многие годы делают все от них зависящее, чтобы избавиться от этих древних предрассудков насчет расовой чистоты, — проворчал Алайн. Впервые я услышала в его голосе такое раздражение. — Они бессмысленны! Все мы — божьи дети.