Goblins - Свартхевди - северянин

• Название: Свартхевди - северянин
• Автор: Goblins
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Главный герой произведения — парень по имени Свартхевди, можно просто, Сварти, обучается воинскому и колдовскому искусствам, и обещает вырасти во вполне ладного викинга. Но однажды с юным Сварти случается неприятность — славного викинга удумали женить! Герой спешит уносить подальше ноги, и, не попрощавшись, отбывает из родного поселения. Но шутка ли, упустить такого жениха? Так что, без спешно организованной погони не обошлось…

Произведение написано прекрасным слогом, с впечатляющим национальным колоритом, и с замечательным юмором, который доставит вам множество весёлых моментов. Не судите строго автора, это всего лишь забавная развлекательная литература, и выискивать глубокий смысл здесь не стоит. Просто наслаждайтесь.

---

Пассаж этот я принял на свой счет, и меня это задело: за всю свою недолгую жизнь я ничего не крал, разве что, ненамеренно, но всегда многократно воздавал за нечаянную обиду; не лгал людям с целью наживы, да и убийцей себя не считал.

— Это ты меня, что ли назвала вором и мошенником, уважаемая, не знаю твоего имени?

Бабища не соизволила даже повернуть ко мне голову, а у меня промелькнула мысль, что ей, пожалуй, зубы жмут, поэтому она такая невежливая. Вообще-то, бить баб, даже таких страшных, не слишком хорошо, но именно эта изо всех сил напрашивается. И если она думает, что меч на поясе, и отсутствие такового у меня, дает ей право хамить, то она ошибается.

— Мне не интересно, кто ты, — отозвалась она — Уильям, сейчас комендант отдаст приказ о твоем освобождении, и ты, не задавая вопросов, поедешь с нами.

— Куда?!

— Куда леди Эллис скажет. Или ты, может, все же хочешь посидеть тут еще немного? До суда? Заодно познакомишься с фогтом Эркенбурга, а деньги за тебя внесет твой отец.

— Отец здесь?!!

— Мы встретились со старым бароном Ульбрехтом в воротах постоялого двора. И знаешь, фрайхер Уильям, — поведала нам гостья — А вот тебе лучше бы с ним не встречаться. Целее будешь. С него станется отходить тебя кнутом на конюшне.

Уильям тяжко вздохнул.

— Так, может, он вовсе и не за мной? — как-то даже жалобно предположил он, и мне стало немного за него стыдно.

И у моего отца рука была тяжелой, и мне нередко доставалось от него горячих, поскольку с сопливых лет славен был я своим паскудством. Но, будучи уличен в содеяном, справедливую кару я принимал с достоинством. И уж точно отца не боялся, а любил и уважал.

Тетка предположение решительно отвергла.

— В лесах твоего баронства расплодились волки, болотные огни видели уже в миле от ближайшей к топям деревни, несуны вконец обнаглели, и урожай у вас ожидается скудным! У Дорнхольма своих дел по горло, и твой почтенный отец не стал бы попусту тратить время. И большой торг в Эркенбурге еще нескоро. Нет, я всегда говорила, что…

Громогласную бабу прервало явление новых посетителей: в комнату ввалились парочка дюжих хирдманов в добротных кольчугах, несших шлемы в руках, а следом за ними…

Ну, что я могу сказать…

Мой друг — дурак. Это очевидный факт, он не требует доказательств.

Море — соленое, снег — холодный, камень — твердый, дождь — мокрый, шарик — круглый.

Уильям — глупый.

Даже я, продавшийся в лойсинги за здорово живешь, я, скормивший единственные сапоги болотным драуграм, я, пойманный на шлюхе, которую поимело полборга… Так вот, на фоне него я выгляжу еще нормальным.

За такую деву, что посетила двух скорбных разумом скитальцев, передрались бы все неженатые карлы нашего фюлька, от совсем уж сопляков, до седобородых старцев. А скорбных разумом, это потому, что одному из них это сокровище навязывали в жены и давали приданое, достойное самого конунга, а он упирался всеми копытами.

Второй же — согласно вышеперечисленого.

Не буду повторяться, ибо слегка стыдно.

Не люблю, когда стыдно.

Глава 33

— Нет, я всегда говорила, — продолжила мужебаба обличать моего друга — Что стоит тебя отпустить куда-то одного, без пригляда, то не пройдет и дня, как ты окажешься либо в канаве, либо в темнице! Кстати, — обернулась она к вошедшей — Леди Эллис, ты должна мне марку серебром.

Девица улыбнулась в ответ.

— Твоя правда, Эльза, ты выиграла наш спор. Он оказался не в кабаке и не в дешевом борделе.

Уильям не стал уточнять, что мы и там и там уже побывали, а вежливо поприветствовал гостью. Да и я не стал выставлять себя невеждой, хотя на мо слова внимания особо и не обратили. Но я не обиделся на невнимание, а продолжил разглядывать девушку.

Высокая, что да, то да. Лишь на пару дюймов ниже, чем эта непомерная страшнодева Эльза. К счастью, схожи они были лишь ростом, и выглядела эта самая Эллис так, как и должна выглядеть дочь ярла. А то и конунга.

Прямые каштановые волосы, заплетенные в сложную косу длиной как раз пониже попки, правильные черты лица, полные губки и эти глаза… Нет, глазищи… И про фигурку Уильям не наврал — все при ней. И вовсе бюст не «слишком большой». Слишком большой он для того, у кого ладошки маленькие, вроде как у Уильяма.

А для моих — так в самый раз.

Впечатление портило лишь несколько надменное выражение лица, и пренебрежительная улыбка. Причем, адресовано все это было моему другу. На меня же во время короткой беседы красавица внимания не обращала. Сначала.

Потом стрельнула глазами в моем направлении.

Потом слегка разрумянилась.

Ничего мне сказать не успела.

— Ты чего это вытаращился на леди? — прервала мое задумчивое созерцание явившихся нам красот безобразная Эльза.

— Нечасто приходится видеть настолько прекрасную деву, — в общем-то правдиво ответил я, — Считал я раньше, что самое прекрасное, что можно увидеть на свете, это рассвет над морем Нурдланда, но ныне вижу, что ошибался.

Судя по выражению лица Эллис, комплиментами, даже такими корявыми, ее не баловали. А может, это было и не так, и дело оказалось в чем-то другом. Эльза, собравшаяся, было, мне нагрубить, посмотрела на то ли воспитанницу, то ли родственницу, вздохнула, и отвернулась к Уильяму. Также поступила и Эллис.

— Какими бы ни были твои дела в этом городе, фрайхер Уильям Ульбрехт, ты отложишь их, — как само собой разумеющееся сообщила Уиллу Эллис — Мы заберем твои вещи из постоялого двора, или куда ты там приходишь отсыпаться после пьянок, и поедем в Донхольм, к моему отцу, и сделаем это быстро.

— Я по-прежнему не претендую ни на твою руку, ни на твои земли… — попытался взбрыкнуть мой друг.

— Вот это моему отцу и расскажешь, и будешь настолько убедителен, чтобы он согласился расторгнуть договор, — не терпящим возражений тоном ответила ему красавица. — А там и с твоим батюшкой дело решим. Или, ты предпочтешь дождаться его тут?

Вот как назвать человека, который упорно отказывается от шнеккера, трюм которого набит золотом, и это при том, что его собственная утлая лодчонка дала течь и во всю хлебает воду? Скажу, как: его можно назвать моим другом.

Кто кормит болотную нежить последними штанами — тот я.

А кто отказывается от очень богатой красотки — тот Уильям.

Два башмака пара.

Сквозь мили буреломных лесов и непролазных топей, презрев страх и смертельные опасности, преодолев ложь и коварство предательства, два осла нашли друг друга.

Уильяму что-то не понравилось, он принялся спорить, но в чем было дело, я так и не разобрался — это потому, что явившиеся тюремные стражи проводили меня обратно в яму, ибо мое присутствие стало явно лишним. Судя же по доносившимся до меня отголоскам бурной дискуссии, могучая Эльза легко переорала моего друга, ну а если учесть тот факт, что до самого вечера Уилла обратно не вернули, отбрыкаться от обратного путешествия он не смог.

— Кого я вижу!!! — проорали мне из пахнущих едой и выпивкой глубин харчевни — Да провалиться мне на этом же месте, если это не мой друг Конь!

Я пригляделся: из-за длинного стола, уставленного снедью и напитками, привстав со скамьи, мне, улыбаясь во весь рот, махал ручищей мой недавний знакомец Герхард. Рядышком с ним восседал толстяк Эмиль, и он поприветствовал меня взмахом огромного копченого окорока, от которого только что оторвал зубами такой шмат, что им, наверное, подавилась бы и лошадь. При них был и чернобородый мрачный Удо, который видеть меня был явно не рад, и много кто еще, мне пока что незнакомые.

Из тюрьмы меня выпустили к следующему полудню. Тот же самый страж явился за мной, и вызволил из затхлых подземелий, сказав, что штраф за меня заплатили еще вчера. Я прикинул, и понял, что не ошибся в друге: не забыл Коня «его милость»! А больше платить за меня тут было бы и некому. Но к радости от обретения долгожданной свободы примешивалась и печаль от разлуки с единственным другом. Тяжко стало на душе, и беспокойно за непутевого Уильяма. Как-то он там теперь будет, без доброго совета и крепкой руки друга?

— Если за меня заплатили вчера, тогда, что я тут делал до сих пор? — спросил я своего знакомого стража.

— Ну, так пока приказ писали и в книги вносили, пока то да се…

Судя по времени, которое на сие было затрачено, приказ о моем освобождении не писали на пергаменте, а ковали из железа или высекали на граните. Ну, понятно же, за меня не просила прекрасная знатная и богатая дева…

Срок, на который я оплатил комнатушку, выходил только завтра, и мне было где бросить кости, оставался нерешенным лишь один вопрос — что делать дальше? Я насухо ломать голову не стал, а предпочел заесть, запить это дело, благо немного денег оставалось. Тем монетам, что оставались в кошеле во время попойки, доблестные тюремные стражи весла, конечно, приделали, но пару-тройку серебряных, из тех, что поменьше, не нашли. Хотя, это потому, что особо и не искали, скорее всего. Так, кошель, и пояс проверили, для порядка, и все. В вещах, аккуратно сложенных в сундуке в комнатушке постоялого двора явно кто-то покопался — может, слуги, а то и сам хозяин — но ничего не пропало. Видимо, хранит Хеймдалль неразумных, а то, если бы эти негодяи посмели украсть мою секиру или кольчугу, то я бы проклял это место так, что даже внуки тех, кто сейчас живет по-соседству показывали бы на руины постоялого двора пальцем и дрожащим голосом рассказывали бы всем желающим о гиблом месте.