Сергей Плеханов - Заблудившийся всадник

• Название: Заблудившийся всадник
• Автор: Сергей Плеханов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-235-00644-5

Плеханов С. Заблудившийся всадник. Фантастический роман. / Художник Ю. Гурьянов. Москва: «Молодая гвардия», 1989. — (Библиотека советской фантастики).

Герои книги разных эпох попали во «временной канал» и оказались в XI веке вскоре после Крещения Руси. На фоне их необычайных приключений прослеживается история наших предков, предлагаются интересные гипотезы…

Рецензент: доктор исторических наук, профессор Аполлон Кузьмин.

---

Овцын размышлял вслух: ясно, что сообщение должно быть передано некой тайнописью, но по внешности не вызывать подозрений. В то же время в нем должно содержаться нечто такое, что вызывало бы у людей желание делиться полученными сведениями с другими, и таким образом складывалась как бы живая цепочка.

— Ты хочешь сказать… может быть, это должно быть какое-то изображение? — спросила Анна.

— Я думаю, необходимо запустить несколько сообщений в разной форме. Тогда само обилие их натолкнет потомков на мысль, что это не простое совпадение…

— Я не умею рисовать, — вздохнул Ильин. — И вырезать из дерева не могу. Не талантлив, к сожалению. Может быть, ты, Василий, карандашом или кистью владеешь?

Овцын отрицательно покачал головой и сказал:

— Шпагой, эспадроном, саблей могу вензеля по воздуху выписывать, а на бумаге — увольте… Это вот Иван у нас богомаз — говорил мне как-то, что приходилось ему иконы малевать.

— А ты, Анюта? — спросил Ильин.

— Я рисую, но не очень, — сникла княжна. — Женские головки больше.

V

Накануне их ухода Виктор пришел проститься с Добрыней.

Старик с непроницаемым лицом выслушал слова благодарности за кров и пищу, потом предложил филологу следовать за ним.

Привыкнув к сдержанности волхва, Ильин не стал задавать вопросов и двинулся за Добрыней в глубь леса. Обойдя небольшое озеро, кормившее поселок рыбой, они взобрались на лесистую гривку, полого поднимавшуюся по направлению к скалистым обрывам водораздела, хорошо видным от воды. Виктор слышал, что в той стороне находилось языческое святилище, но никогда не был там.

Когда достигли первого утеса, волхв раздвинул руками кусты у его подножия и, призывно кивнув головой Ильину, скрылся в зарослях.

Пробравшись по узкой тропке через густой малинник, Виктор заметил узкий лаз, где исчез Добрыня. Протиснувшись за ним, филолог оказался в пещере, стены которой круто уходили в темноту. В нос ударил острый запах навоза. Напротив входа переливалась овальная гирлянда огней.

Подойдя ближе, Ильин увидел, что это деревянные плошки с каким-то маслом, поставленные кругом продолговатого камня с углублением. Язычки пламени непрерывно трепетали — понизу тянул слабый сквозняк.

В темном углу пещеры, куда отошел Добрыня, кто-то шумно вздыхал и возился. Неожиданно голос волхва раскатился под сводами:

— Помоги!

Виктор двинулся вперед, выставив руки перед собой. Наткнувшись на стену, сказал:

— Ничего не вижу.

— Сюда! — Добрыня был совсем рядом.

Ильин сделал еще два шага и натолкнулся на что-то живое. По телу прошел внезапный озноб.

— Что это?!

— Козел. Возьми его за рога и вали набок. Надо связать ноги.

Нащупав толстые костяные завитки на голове животного, Виктор вцепился в них и рванул в сторону. Шерстистая туша дернулась на месте, но козел удержался на ногах.

Только с помощью волхва Ильину удалось побороть тяжело дышавшего противника. Усевшись на его крутой бок, судорожно вздымавшийся и опадавший под ним, Виктор ждал, пока Добрыня возился с сыромятным ремнем.

— Понесли, — наконец сказал старик, и Ильин, продолжая держаться одной рукой за рог, схватил другой связанные ноги козла.

Добрыня показал, как уложить жертву в углубление продолговатого камня. Козел несколько раз дернулся и затих, словно осознав значительность минуты.

— Испрошу у богов помощи тебе, пришедший с небес, — сказал Добрыня. — Верю тебе, что не Змеем послан. А те трое — они от него. Берегись их.

Ильин не стал на этот раз оспаривать мнение жреца, таинственная обстановка святилища как бы обязывала к немногословности.

Воздев руки к своду, Добрыня принялся нараспев произносить молитву на санскрите. Глаза Виктора, привыкшие к темноте, различали теперь изваяния, к которым обращался жрец. Это были несколько фаллических столбиков из дерева и камня, испещренные какими-то письменами, навершие одного из них украшала воинственная усатая физиономия, под ней было изображено несколько пар рук.

«Да ведь это лингам. А персонаж этот — какое-то подобие многорукого Шивы!» — внезапно озарило Ильина. У кого-то из путешественников по Индии он читал об этих изображениях, воплощающих представление о мужском начале мира — их устанавливают на перекрестках дорог, на деревенских торжищах.

Мелодичный речитатив на санскрите усиливал впечатление, будто происходящее совершается где-то в индуистском храме. Когда Добрыня повернулся в профиль, в слабом мерцании огней его отрешенное лицо напомнило Ильину облик аскета-отшельника из Гималаев, виденного как-то в телевизионном «Клубе путешественников».

В полутьме сверкнуло широкое лезвие. Быстрым движением перерезав глотку козла, волхв навалился на него всем телом. Ноги животного судорожно дергались, из горла с бульканьем била черная струя.

По узкой канавке, выбитой в камне-жертвеннике, кровь устремилась к глиняному сосуду, стоявшему на земле, глухо ударила в его дно. Теплый, удушливый запах — запах самой жизни — помутил сознание Виктора. Он едва не упал, ощутив свинцовую тяжесть, разлившуюся по телу.

— Запали хворост, — продолжая удерживать агонизирующую жертву, велел волхв.

Ильин огромным усилием воли заставил себя преодолеть охватившую его немощь. Заметив кучу сухого валежника у алтаря, вытащил из нее веточку и зажег от масляного светильника. Прикрыв огонек ладонями, дал ему разгореться и с нескольких сторон подпалил сучья.

Минуты не прошло, как стены пещеры вынырнули из темноты. Даже высокий свод, и тот стал различим в игре красноватых бликов.

Оставив отрезанную голову козла на жертвеннике, Добрыня ловко вскинул на руки тяжелую тушу и отнес к стене, где свисал ремень, перекинутый через деревянный костыль, торчавший из щели между камнями. Вставив пяльцы между задними ногами туши, волхв обмотал их ремнем и поднял козла на воздух. Захлестнув ремень вокруг костыля, принялся ловко орудовать ножом, снимая шкуру. Содрав ее, бросил в сторону и одним движением выпустил наружу внутренности жертвы.

Схватив окровавленными руками расползающиеся скользкие кишки, Добрыня принес их к костру и швырнул в огонь. Шипение и треск наполнили пещеру. Едкий дым повалил кверху, пламя село, и все вокруг погрузилось в полутьму. Не дожидаясь, пока костер разгорится, жрец принялся поливать сучья кровью из глиняного сосуда, громко восклицая что-то на санскрите. Но время от времени он переходил на родной язык, и тогда Ильин разбирал одно и то же заклинание: «Огонь! Огонь! Возьми свой огник!»

Дым уходил вверх белым столбом. Редкие языки пламени вырывались из костра, высвечивая худощавую фигуру старика. Ильину уже порядком надоел этот спектакль, и он тоскливо думал о том, что ничего нет утомительнее, чем присутствовать на церемониях, не задевающих сердце. Никакого мистического трепета он не ощущал, было неловко за Добрыню и немного противно: пузырящиеся и лопающиеся на костре кишки, считал Ильин, могут разве что раздосадовать богов. Небожители явно предпочли бы тушу, подвешенную на пяльцах.

Однако волхв рассудил по-другому. Когда пламя справилось с требухой, он вытер руки о козлиную шкуру, разрезал на дощечке печень жертвенного животного и кивком пригласил Ильина присесть рядом.

— Сырое? Я не могу…

— Богов оскорбишь. Удачи не будет.

Виктор осторожно взял податливый кусок двумя пальцами и откусил от него. Слегка солоноватый вкус теплой печени вызвал легкую тошноту, но с ней удалось справиться. Ильин понимал, что Добрыня притащил его сюда вовсе не для того, чтобы угостить субпродуктами. Если он сейчас оскорбит благочестивые чувства волхва, тот вряд ли скажет, ради чего затеяно это действо.

Подтверждение его мыслей пришло почти сразу же. Дожевав печень, старик медленно заговорил:

— Идешь в мир, много зла в нем. Вот уже двадцать шесть весен, как зашаталась вера русичей, хитрые иноземцы полонили душу Владимира…

— Как же это могло произойти? Ведь ты был его близким человеком, имел влияние на него…

— Он слушал меня во всем. Когда я сказал: заключи мир с Болгарией Волжской, он исполнил совет. Когда я говорил: построй для наших богов достойные их святилища, он строил. Когда говорил: не крестись, станешь подвластен цесарю, он тоже слушал.

— А в результате великий князь принял иноземных епископов и позволил им сокрушить Перуна и Сварога?

— Не знаю, может, похоть его погубила… Было у него много наложниц, несколько сотен. И среди них много гречанок, хазарских пленниц. Не через них ли пробрались к его сердцу греческие попы? Да еще могли запугать его опасностью, от многих сынов исходящей — будут-де искать твоего великого стола Киевского и не найдешь нигде опоры. Ежели примешь веру Христову — цесарь тебе братом будет, любую помощь подаст.