Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

• Название: Крепость
• Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997

---

У меня сваливается камень с сердца, когда, наконец, колонна начинает движение.

Едем медленно, держа дистанцию до передней машины. А в это время какой-то идиот обго-няет нас и становится в пространство перед нами, а за ним тут же еще один, и наше расстояние сужается до каких-то сантиметров. Лучше остановиться и подождать, пока нас минует все под-разделение.

Немного позже видим перед собой один из записанных отпущенным нами мальчиком танков: Что за гигант! Наверное, «Тигр».

Мы едем за ним словно в колоколе, из-за сильного гула и шума. Спрашиваю себя, почему этот «Тигр» катит здесь в восточном направлении, вместо того, чтобы двигать на фронт.

Танк держится левой стороны, измельчает в пыль дорожные бордюры, едет по тротуару – только так он может протиснуться по тесной улице: Но почему его орудийный ствол повернут градусов на пятьдесят вправо?

Стеклянные вывески магазинов на правой стороне улицы трещат, лопаясь от грохота, фрон-тоны двух домов буквально срезаны танковым стволом, так что большие глыбы падают с трес-ком на тротуар. Жители, которых сейчас, очевидно, нет дома, здорово удивятся!

Что только случилось с командиром танка? Если он спятил – то все же, не может творить здесь своей пушкой такое безобразие, разнося дома в щепки!

А треск и стук уже раздаются снова: С косо направленным в сторону мощным стволом танк как безумный буквально крошит все эти вывески и витрины. От сильной пыли едва могу ви-деть хоть что-то.

Я должен узнать, что все это может означать. Но как остановить стальное чудовище?

Поскольку не могу больше ничего видеть из-за плотного облака пыли, приказываю остано-виться.

«Тигр» прет в толстом пылевом облаке дальше.

- Да они спятили! Просто спятили! – кричит Бартль.

Продолжаем движение по обломкам и мусору дальше – чувство такое, как будто топчемся по сырым яйцам: Если мы здесь проколем шины, то на этом наше путешествие и закончится.

Скоро «Тигр» снова перед нами, и когда улица расширяется, «кучер» начинает обгон. Это правильно!

Командир танка стоит высоко в башне, словно позируя для фотографии героев. Я же напро-тив лежу с моей жалкой перевязанной рукой как один из солдат Наполеона, в его отступлении, между мешками с дровами.

Оказавшись с командиром танка на одном уровне, поднимаю правую руку с зажатым в ней автоматом.

Танкист, обер-фельдфебель, понял, что должен остановиться. В то время как мы проезжаем мимо, он, с явным удивлением, рассматривает меня.

Когда мы становимся, наконец, перед «Тигром», даю «кучеру» знак остановки. Он аккуратно сразу же принимает вправо, и с помощью Бартля я слезаю с крыши и возвращаюсь назад к мощной стальной глыбе.

Обер-фельдфебель встречает меня на полпути. Когда он подходит и салютует, спрашиваю его:

- А что произойдет, если ствол будет поврежден? – и показываю на косо-направленный танко-вый ствол.

- Башню заклинило, господин лейтенант! – получаю ответ. – Ствол требуется опустить вниз, а это возможно только в Нанси – если вообще возможно. Боюсь, придется нам двигать еще даль-ше, господин лейтенант...

И затем обер-фельдфебель спрашивает таким тоном, как будто обсуждаем дела меновой тор-говли:

- А где Вас угораздило со всем этим, господин лейтенант?

- Вы имеете в виду мою «карету» или мою руку?

- И то и другое, господин лейтенант. Возможно, мы можем помочь Вам...?

- Нам нужны, прежде всего, шины...

- Этого у нас нет, господин лейтенант – но, конечно, можем помочь чем-нибудь Вашей руке. Что Вам требуется, господин лейтенант?

- Кто б знал! Знаю только одно наверняка: Больше не могу ею пользоваться...

Я озадачен: совершенно незнакомый командир танка проявляет заботу обо мне.

- Выглядит хреново! – произносит обер-фельдфебель, в то время как мы приближаемся к «Тиг-ру». – Может быть, осмотрим Вас у себя в башне?

Не хочет ли этот парень, чтобы я влез в танк? Но обер-фельдфебель уже отдает приказ, и я сле-дую за ним будто ягненок: Меня подхватывают двое танкистов и втягивают на танк, обер-фельдфебель тоже помогает – своей правой рукой хватаюсь за танкистов и оказываюсь на-верху.

А теперь внутрь в тесный люк башни?

Сразу же дважды ударяюсь о край люка и готов завопить от боли.

Внутри царит сумеречный свет. В полумраке взгляд видит знакомую картину: Трубы, механиз-мы, шкалы манометров.

- Я сначала разрежу Вам рукав кителя, господин лейтенант, – говорит обер-фельдфебель. – При кровотечении он Вам все равно больше не понадобится.

- Ну, давай, режь! – побуждаю его к действию. Хочу держать себя решительно – и при этом боль буквально выжимает из глаз слезы, текущие ручьем.

Как только на свет появляется моя рука, фельдфебель удивляется:

- С ума сойти! Ну, Вас и отделали!

- Из ничего ничего не бывает, – возвращаю ему. И так как эти мои слова прозвучали как-то вы-сокопарно, скорее, даже хвастливо, быстро добавляю:

- Я имею вот что в виду: Из-за какой-нибудь мелочи она бы так не болела – или нет?

- Скажу Вам честно, что не вижу ничего смешного, – еще раз серьезно говорит обер-фельдфебель, пытаясь рассмотреть мою руку, несмотря на узость башни, со всех сторон.

- В любом случае я сделаю Вам укол от столбняка. Ваше предплечье слишком сильно воспале-но... Кстати, Вам в последнее время делали укол против столбняка...?

- Нет, вообще никогда не делали.

- Хорошо, его делают внутримышечно – так сказать.

- Это куда?

- Куда Вы захотите, господин лейтенант. Лучше всего, закатаю Вам штаны и сделаю укол в бедро.

- А что насчет боли? – спрашиваю, когда процедура закончена.

- Я вколю Вам обезболивающее внутривенно. Лучше всего вот здесь справа в локтевой сгиб.

- А почему не слева?

- Там мне пришлось бы разрезать Вам рукав еще дальше, господин лейтенант.

- Ну, тогда валяй!

- Вкачу дозу одинаковую, что для слона, что для моряка. Извините, господин лейтенант! Мы всегда говорим, делая укол: Доза одинаковая и для слона и для моряка!

- Да ладно!

- А Вы служите в Морфлоте, господин лейтенант. – Значит, этот укол на какое-то время Вас снова поставит на ноги, господин лейтенант.

- Думаю, что вполне в этом нуждаюсь.

- Какая хорошая вена! – бормочет себе под нос обер-фельдфебель, в то время как старается ак-куратно сделать укол. – Так – а теперь ввожу иглу внутрь – и оп-па!

Обер-фельдфебель знает свое дело. Боль от укола довольна умеренная.

- Вы очень хорошо это делаете! – плачу ему признательностью.

- Так уже не в первый раз, господин лейтенант! – радуется танкист.

- Готово? – спрашиваю его.

- Так точно, господин лейтенант.

- Фирма благодарит Вас от всего сердца!

- Не стоит благодарности, господин лейтенант! Но только помните, рука должна быть зафикси-рована шиной...

- Раздобыть бы сначала ее! – отвечаю уныло.

- Так у нас есть, господин лейтенант! Есть! – произносит обер-фельдфебель успокаивающим голосом.

Зад мой сидит на каком-то угловатом металлическом предмете, и теперь мне будут оказывать дальнейшую врачебную помощь в моем полном душевном покое.

В это время механик-водитель сообщает, что французы, глазевшие на танк, убежали прочь и показывают наверх.

- Тогда нам стоит повесить на танк вывеску «Закрытое акционерное общество»! – восклицает обер-фельдфебель, и закрывает люк.

Обер-фельдфебель шарит руками вокруг себя и, наконец, держит решетчатую шину в одной руке и плоскогубцы в другой. Теперь при электрическом свете он со всей осторожностью приспосабливает мою раненую руку в шине, затем снова ее снимает и формирует шину плоскогубцами. Наконец, рука вместе с шиной крепко обматывается легкой эластичной повязкой.

- А теперь мы прикрепим всю конструкцию еще также и на животе! – говорит обер-фельдфебель и делает новую повязку.

Когда и эта процедура закончена, спрашиваю насчет болеутоляющих таблеток.

- У нас и они есть! – отвечает с гордостью обер-фельдфебель.

Поскольку я испытываю все большое доверие к этому человеку, спрашиваю еще также:

- Отчего это я теперь так сильно чувствую пульс в локте?

- Это пульсация артерии, господин лейтенант. Ваш кровоток работает. Он трудится изо всех сил... Но я посоветовал бы Вам немедленно обратиться в ближайший военный госпиталь!

- Оставьте это. Дела у меня идут уже гораздо лучше. Как долго продлится действие того, что Вы мне вкололи?

- От шести до восьми часов, я бы сказал – но так долго Вы не должны ждать, господин лейте-нант. Самое позднее в Нанси обратитесь в госпиталь...

- Я это замечу! И примите мою сердечную благодарность. Я никогда бы не принял Вас за гос-питаль на колесах...

- Мы делаем все, господин лейтенант, вплоть до ампутации головы!