Борис Лавренко - Звездолет возвращается на Землю (сборник)

• Название: Звездолет возвращается на Землю (сборник)
• Автор: Борис Лавренко
• Издательство: Алконост
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

В книгу вошли известные научно-фантастические произведения советского писателя Б. П. Лавренко (1913 — после 1985). В повести «Звездолет возвращается на Землю» рассказывается о попытках Земли спасти потерпевший катастрофу звездолет первой межзвездной экспедиции. Рассказ «Загадки пучины» — фантастика «ближнего прицела» о буднях океанологов и их встрече с загадочным морским существом.

---

Жубин сжал руку Гордеева и взглядом указал на часы. Тот кашлянул и каким-то чужим, деревянным голосом прокричал:

— Донцов! Виктор! Слышишь нас?

Человек поднял голову. Худощавое и бледное, без единой кровинки лицо. Непокорные светлые пряди спадают на высокий лоб. На щеке багровое пятно — след стола. Самое страшное — во взгляде, безжизненном, невидящем.

— Это сейчас пройдет. — Ланский что-то зашептал в микротелефонную трубку.

Взгляд командира звездолета стал осмысленным.

— Донцов! Донцов! Ты слышишь?

— Кто здесь? — прохрипел динамик.

— Земля! Тебя вызывает Земля!

Виктор Донцов болезненно поморщился, сжал руками голову и застонал.

— Земля? Опять бред…

— Нет! Земля вызывает «Победу». Говорит радио Института космоса!

— Говорит Земля? — Донцов закрыл лицо руками и засмеялся. Все громче и громче. Тело его сотрясалось от этого смеха.

Жубин подскочил к аппарату.

— Командир первой звездной Донцов! — голос его стал резким. — Слушай команду. Встать!

Астронавт, встал. Он стоял, покачиваясь, вцепившись обеими руками в край столика.

— Я слушаю, Земля…

— Через несколько часов «Победа» войдет в зону контакта с наземными средствами приземления. Займи место в противоперегрузочной камере. Понял?

— Надо дойти до камеры… Я понял. Сейчас… Постойте, звездолет не может приземлиться…

— Мы его сами приземлим. Выполняй команду!

Шли минуты, но Донцов не делал даже первого шага. Заметнее стали вокруг глаз темные круги. Внезапно как-то неловко, боком командир упал в кресло.

— Не могу. Нет сил, устал, — еле слышно пробормотал он.

Гордеев плечом отстранил Жубина и нагнулся к самому микрофону.

— Здравствуй, Виктор! Это я, Георгий!

— Георгий?! — оживился Донцов. — Ты… ты. Ну, говори, говори. Как Колька? Рассказывай.

— Поговорим на Земле! Иди в камеру.

— Не могу, — покачал головой Донцов. — Невозможно. Я не сделаю и шага.

— Сделаешь! Ты слышишь: сделаешь! Ты должен выполнить долг до конца!

Виктор пытался что-то возразить, но Гордеев не слушал его, продолжал, чеканя слова:

— Выполняй команду! Иди! Не можешь — ползи. Встань, Виктор!

И тот снова встал.

— Иди!

Донцов пошел. Шагнул, вытянул руки и, скользя по стенке рубки, упал на колени.

— Не могу…

— Сможешь! Иди! Мы очень ждем… Тебя ждут сын и внук. Иди!

Астронавт шагнул и ухватился за ручку стенного шкафа. И не упал. В глазах его зажглись упрямые огоньки. Закусив губу, он прижался спиной к стенке и, широко раскинув руки, двинулся вдоль стены к открытому люку.

Затаив дыхание, смотрели все, как человек борется с пространством. Совсем маленьким, но злым. Смотрели, бессильные помочь. А время убегало. Потеряв свою невозмутимость, Ланский все чаще посматривал на часы. Время, время… Подъем, вызванный инфразвуком, взбудоражившим нервную систему, вот-вот пройдет, и тогда ничто и никто не сдвинет с места Виктора Донцова. Вот он ухватился за срез люка. Там спасение: его, друзей, бесценных материалов экспедиции. Но нет сил перенести ногу через высокий комингс. И командир корабля делает единственно возможное: собрав остаток сил, бросается в пляшущую перед глазами синеву люка.

Он лежал, тяжело дыша, почти у самой камеры.

«Остается две минуты». — Гордеев скомкал записку Ланского и снова повернулся к экрану.

— Ты устал? — Голос старого космонавта звучал спокойно и ласково. — Отдохни. Успеешь. Хуже было на Марсе. Помнишь, в восемнадцатой экспедиции, когда наш вездеход завалило. Воздуха в обрез и инструментов нет. Сколько тонн грунта перекопали, но пробились! Ну, пора! Давай, дружище. Всего один метр. Виктор, еще немного…

Тяжел, очень тяжел этот последний метр! Сжав зубы, человек тянется вперед. Рывок — на локоть ближе. Еще рывок — еще на локоть ближе. Остается полметра. Лицо Виктора Донцова все в каплях пота. Суперина. храбрый астронавт, склонила голову, закрывает лицо руками — она все же женщина. Гордеев, зажав дрожащими пальцами подбородок, шепчет:

— Ну еще, родной. Еще одно усилие…

Отвернув белоснежный манжет, Ланский смотрит на часы.

Рука командира звездолета дотянулась до опоры камеры. Он привалился к ней обессиленный.

«А ему еще ведь надо подняться, лечь туда, — с ужасом подумал Олег. — Как же он это сделает?..»

Ланский протянул руку к аппарату и, не глядя, начал перебирать тонкими пальцами кнопки. Затем решительно нажал самую крайнюю.

Виктор Донцов вздрогнул, словно от удара кнута, и стал приподниматься. Ему удалось встать на одно колено, ухватиться на подлокотник. И снова сник. Нет, он сжался в ком и что-то делает. Вдруг его тело плавно взмыло вверх.

— Он сбросил магнитные башмаки! — возбужденно крикнул Гасанов. — Ай, молодец! Ай. умница!

Командир звездолета протянул вторую руку к подлокотнику лежака и рванул рычаг включения. Его с силой бросило на амортизаторы, створка камеры стала неторопливо сдвигаться. В смотровом окне вспыхнула контрольная лампочка.

У гидравлической опоры камеры сиротливо стояли тупоносые, с тяжелыми подошвами магнитные башмаки…

Гордеев, побледневший, сидел на песке под молоденькой сосной. С наслаждением вдыхал пахнущий морем и хвоей воздух. Над ним стояли Олег и Жубин. Тяжело отдуваясь, Жубин вытирал вспотевший лоб. Тая тревогу, он нарочито весело и громко говорил:

— Все. Довольно. Приземлим «Победу» и ухожу! Сторожем в музей. Честное слово! С меня довольно.

Гордеев посмеивался. Приступ одышки прошел.

— Я это слышу уже лет двадцать. Пока ты собираешься, всех сторожей в музеях давно заменили автоматы.

Подошли Ланский и Азаров.

— Удивительно, — покачал головой Ланский. — Донцов продержался почти двадцать минут.

— Дорогой доктор, — дружески обнял его Жубин. — Вы же имеете дело с космонавтами. А их девиз — «Сделать больше возможного!»

— Не зазнавайся, Жубин. Больше «возможного» делали еще первые коммунисты. И на Земле…

Земля протягивает руку в космос

Только что закончилось краткое обсуждение заявления Бирзина. Когда все — и космонавты и гости со всех концов Земли заняли свои места, Бирзин попросил слова.

— Независимо от результатов, я хочу сказать, что был не прав. Беда моя в том, что я это чувствую, но еще не совсем понимаю, почему это так. Поэтому не считаю возможным дальше руководить лабораторией.

Решение по заявлению Бирзина было кратким: уважаемый академик переживать будет после приземления «Победы».

И вот рядом с Олегом — массивная фигура Бирзина. За пультом астронавигационного сочитателя беспокойно переминается с ноги на ногу Торнау.

Звездолет приближался.

Счислительный автомат ежеминутно оглушительно выкрикивал цифры, указывающие расстояние до звездолета. Наконец, Торнау догадался выключить его, и теперь цифры появлялись только на экране. В помещении стало сразу как-то спокойней.

Олегу казалось: чем ближе «Победа», тем здесь, на центральном посту, медленнее течет время. Скорей бы уж свершилось!

Еще есть время, и в переполненном помещении шумно. То в одном, то в другом месте вспыхивают короткие разговоры. Внезапно у кресла, в котором сидела Ольга Доценко, загорелась сигнальная лампочка. Привлекая общее внимание, девушка вскинула вверх руку, в которой держала крохотную радиостанцию. Немного подождав, Ольга повернула регулятор громкости.

— Докладываем Совету… — звучал уверенный мужской голос. — Звездолет «Мгновение» к полету готов! Десять минут назад на корабль доставлен последний контейнер с антивеществом. Ждем команду…

Гул одобрения заглушил дальнейшие слова.

— Пора!

Олег встретил одобряющий взгляд Гордеева и почувствовал себя уверенней. Мелькнула мысль: старик на глазах преобразился — спокойный, веселый, ничего похожего на того хмурого и раздражительного человека, каким он был последнее время. Это хорошо. В следующее мгновение все его внимание уже было приковано к пульту. Он включил систему оповещения.

Над прибрежными холмами пронзительно взвыло. Голос сирены разнесся далеко за пределами зоны. Одновременно по всей планете прозвучал предупредительный сигнал. Его услышали и на космических станциях, и на спутниках. Этот сигнал приняли экспедиционные и рейсовые ракеты: никто ни при каких обстоятельствах не должен находиться в секторе действия лучей.

— Готовность!

На здание опустился изоляционный колпак. Разом, как отрезанные, исчезли все внешние звуки, и в аппаратной наступили густо-зеленые сумерки.

— Небо! — негромко скомандовал Жубин.

Стена напротив пульта растаяла, словно большое окно распахнулось в звездную бездну. В густо-черном пространстве роились звезды, светились клочья туманностей. И таким холодом и беспредельностью дохнуло от этих звездных россыпей, что Олег невольно поежился.