Александр Цыпкин - О любви. Истории и рассказы

• Название: О любви. Истории и рассказы
• Автор: Александр Цыпкин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-099483-0

Этот сборник составлен из историй, присланных на конкурс «О любви…» в рамках проекта «Народная книга». Мы предложили поделиться воспоминаниями об этом чувстве в самом широком его понимании. Лучшие истории мы публикуем в настоящем издании.

Также в книгу вошли рассказы о любви известных писателей, таких как Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.

---

Майя Кучерская, Наринэ Абгарян, Марина Степнова, Коллектив авторов, Александр Цыпкин О любви. Истории и рассказы

© Авторы, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

От редакции

Около двух лет в оргкомитет проекта «Народная книга» приходили письма из разных стран на конкурс историй о любви. Мы читали, обсуждали, спорили, делились с авторами впечатлениями и замечаниями, объясняли им свое понимание жанра, публиковали лучшие тексты на сайте проекта.

Определиться с выбором было непросто, почти во всех историях были свои достоинства. Мы остановились на нескольких десятках текстов, наиболее удачно совпадающих с концепцией конкурса.

И вот книга собрана! В нее вошли самые разные истории о любви во всех ее ипостасях. Не каждая любовная сага заканчивается хэппи-эндом и не каждая счастливая безоблачная влюбленность завершается сигналами клаксонов свадебного кортежа. Все гораздо сложнее и непредсказуемее… О чем и поведали наши уважаемые авторы.

Они прислали нам истории о превратностях первой любви, об обыкновенном семейном счастье, о неожиданных и невосполнимых потерях, об анекдотических курьезах, о запутанных любовных отношениях – словом, обо всех перипетиях самого загадочного чувства – лежащих на поверхности и надежно замаскированных.

Большинство авторов историй – любители. Но есть среди них и маститые писатели: Марина Степнова, Майя Кучерская, Наринэ Абгарян и др.

Желаем приятного чтения!

Просто вместе

Наринэ Абгарян. Любовь (из сборника повестей и рассказов «Зулали»)

Аваканц Маро, теребя пуговицу жакета, громко, на весь судебный зал, глотала слюну.

За спиной, угнездившись на скрипучей скамье суетливой воробьиной стаей, шушукались ее соседки – Крнатанц Меланья, Василанц Катинка и Макаранц Софа. Иногда, не прерывая шушуканья, Меланья с Софой поворачивались в сторону ответчика и окидывали его осуждающим взглядом. Катинка, чтоб не отрываться от вязания, головы не повертывала, но каждый раз, когда подруги осуждающе смотрели, сокрушенно цокала языком. Ответчик – высокий, седобородый и неожиданно чернобровый старик – на каждое цоканье дергал плечом и кхекал. Заслышав его кхеканье, Маро громко сглатывала и усерднее теребила пуговицу жакета.

Стенографистка, молоденькая двадцатилетняя девочка (Маро, подслеповато щурясь, попыталась разобрать, чьих она кровей, но потом сдалась – молодежь сейчас так причесывается и красится, что своего от чужого не отличишь), заправляла бумагу в пишущую машинку. Судья, прикрыв глаза, ждал, когда она закончит.

– Я готова, – звонко отрапортовала стенографистка. Судья, поморщившись, открыл глаза. Несмотря на распахнутые окна, в комнате стояла невозможная духота. Октябрь, хоть и напустил щедрого разноцветья и подмораживал утреннюю росу, но убавлять полуденную жару не собирался – в обед солнце шпарило так, словно за окном не ополовиненная осень, а самое ее начало.

– Можете продолжать, истица, – разрешил судья.

Маро вцепилась теперь уже обеими руками в пуговицу жакета.

– Извини, сынок… забыла, где остановилась, – повинилась она.

Машинистка с готовностью заглянула в записи.

– …ударил ковшиком, – подсказала она шепотом.

Меланья с Софой повернули головы, Катинка цокнула языком, ответчик кхекнул.

– Тишина в зале! – повысил голос судья.

Маро убрала в карман жакета оторванную пуговицу, вцепилась в другую.

– Ну да. Ударил ковшиком. Эмалированным. По голове. В этом ковшике я обычно яйца варю, ну или там пшенку для цыплят… хороший ковшик, неубиваемый. Служит верой и правдой двадцать лет. Я его роняла несколько раз, а ему хоть бы хны. Не погнулся, и даже эмаль не облупилась…

– Не отвлекайтесь, истица.

– Ага. Так вот. Ударил он меня этим ковшиком по голове. Два раза. Потом выгнал из дому на веранду. Там персики сушились, дольками, на подносах. Схватил он один поднос и швырнул в меня. Попал в спину, вот сюда. – Маро погладила себя по пояснице. Вздохнула. – Сухофрукты попортил…

Судья перевел взгляд на ответчика. Тот сидел, сложив на коленях искореженные тяжелым деревенским трудом ладони. Несмотря на почтенный возраст, телосложения он был внушительного – осанистый, с широкими плечами и спиной, длинными руками и крепкими ногами. Лицо у него было открытое и какое-то очень располагающее: выцветшие от возраста желтоватые глаза, глубокие морщины, кривоватый, но красиво слепленный нос, рыжие подпалины в седой бороде – от табака. «А ведь по благообразному виду и не скажешь, что способен на такое», – подумал судья. Расценив его пристальное, но доброжелательное внимание как поддержку, старик, оживившись, пожал плечами и воздел в недоумевающем жесте указательный палец – дескать, смотри, чего вытворяет! Судья поспешно отвел взгляд и нахмурился.

– Потом он меня спустил с лестницы, – продолжала Маро.

– Как спустил?

– Ну как… За шиворот схватил и ногой поддал. Вот сюда. – Она хотела показать куда, но смутилась.

– Ниже спины, – подсказал судья.

– Ага, ниже спины. Потом он гонял меня по двору метлой, пока я не выбежала на улицу.

Видно, терпение у старика кончилось. Он громко кхекнул и встал. Воробьиная стая на задней скамье сердито зашебаршилась, пальцы машинистки застыли над клавиатурой.

– Значит, я ее метлой не только гонял, но и бил! – уточнил старик.

Голос у него оказался прокуренный, с отчетливой хрипотцой, некоторые слова он выговаривал дробно, переводя между слогами дыхание.

Судья выпрямился.

– Ответчик, вам слово не давали!

– Зачем давать, я сам скажу, когда захочу, – оскорбился старик, потоптался на месте, мелко переступая изношенными ботинками, махнул рукой и сел.

– Продолжайте, – разрешил судья истице.

Маро убрала в карман вторую оторванную пуговицу, вцепилась в третью.

– Так вы без пуговиц останетесь, – улыбнулся судья.

– А? А!!! Ничего, потом пришью. Я, когда волнуюсь, часто так… Потому пуговицы пришиваю слабенько, чтобы с мясом не отрывать.

– Кстати, мясо я тебе зубами не рвал? А то мало ли, вдруг рвал! – ржаво поинтересовался старик.

– Ответчик! – повысил голос судья.

Старик махнул на него рукой – да подожди ты, я с женой разговариваю!

– Семьдесят лет, а врешь, как малолетняя дуреха! Тьху! – Он плюнул в сердцах на дощатый пол и старательно растер плевок ботинком.

Судья вскочил с такой поспешностью, что опрокинул стул.

– Если вы сейчас же не прекратите безобразие, я вас оштрафую. Или вообще посажу в тюрьму! На пятнадцать суток!

Старик медленно поднялся со скамьи и хлопнул себя по бокам.

– За что посадишь? За то, что я со своей женой поговорил?

– За неуважение к суду!

Меланья с Софой прервали шушуканье, Катинка отложила вязание и уставились на судью. Маро ойкнула, старик хохотнул.

– Сынок, ты зачем меня тюрьмой пугаешь? (Он произносил «турма».) Ты городской, приехал недавно, в наших порядках еще не разобрался. Начальника тюрьмы Меликанца Цолака я вот с такого возраста знаю. – Он с усилием нагнулся и провел ребром ладони по своему колену. – Всю жизнь меня Само-дайи[1] называл. Не посадит он меня, хоть тресни. Так что ты это. Прекращай говорить такие слова!

«Интересно, как он жене ногой наподдавал, если еле нагибается», – подумал судья. Он ослабил узел галстука, потом раздраженно сдернул его с шеи и расстегнул ворот рубашки. Сразу стало легче дышать.

– Садитесь, – попросил он ответчика.

Старик опустился на скамью, сложил на коленях ладони, пожевал губами и притих.

– Вы хотите развестись с ним, потому что он вас бьет, так? – обратился судья к Маро.

Старик снова поднялся.

– Сынок, еще одно слово скажу и больше говорить не буду. Позволяешь?

– Говорите, – вздохнул судья.

– Ты посмотри на нее, – старик показал рукой на свою жену, – худая – одни кости, и росту в ней кот наплакал. Разве она похожа на осла? А может, она на барана похожа? Или на свинью?

– Ответчик! – рассердился судья.

– Посмотри на меня и посмотри на нее, – не дрогнул старик, – если бы я ее ударил ковшиком, она бы сейчас тут стояла? Сынок, разреши мне один раз ее ударить. Если не испустит дух – посади. Я с Цолаком договорюсь.

– Я вас точно посажу! – вышел из себя судья.

– Не надо его сажать! – взмолилась Маро. – Сынок, не слушай его, разведи нас и все.

– Не надо его сажать! – заголосила воробьиная стая.

У судьи лопнуло терпение.

– Ну-ка, вон отсюда! – взревел он. – Все вон! Все!!!

Воробьиная стая поднялась, оскорбленно поджала губы и засеменила к выходу. Со спины старушки выглядели совершенно одинаково – длинные, темные шерстяные платья, накинутые на плечи жакеты, повязанные на затылке причудливым узлом косынки. «И не жарко им?» – подумал судья.

Следом за воробьиной стаей потянулись истица с ответчиком. Истица теребила последнюю пуговицу жакета, истец шаркал изношенными подошвами ботинок.