Элизабет Гаскелл - Север и Юг

• Название: Север и Юг
• Автор: Элизабет Гаскелл
• Жанр: Проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-0964-0

Джон Торнтон – молодой преуспевающий промышленник из северного Милтона. С юных лет он занят созданием и развитием своей хлопковой империи. Нелегкие жизненные обстоятельства сделали его жестоким и холодным. Однако сердце волевого мужчины оттаяло после знакомства с прекрасной Маргарет. Сурового северянина Джона покорила женственная и добрая, но гордая и своенравная южанка. Ответит ли она взаимностью этому вульгарному выскочке?

---

Он с сочувствием посмотрел на Маргарет, уставшую и бледную после ночи, проведенной у постели больной.

– Сегодня мне не удастся заехать к ней. Намечено слишком много визитов. Возможно, вы сами прогуляетесь на Мальборо-стрит и поговорите с миссис Торнтон? Думаю, она одолжит вам водяной матрац.

– Конечно, – сказала Маргарет. – Я схожу к ней, когда мама будет спать после обеда. Не сомневаюсь, что миссис Торнтон одолжит нам его.

Предположения опытного доктора оказались верными. После обеда миссис Хейл, стряхнув с себя последствия приступа, выглядела лучше и свежее, чем дочь могла ожидать. Войдя в гостиную, Маргарет увидела своих родителей, сидевших рядом в легких креслах. Рука матери покоилась в ладонях отца. Мистер Хейл казался даже более измученным, чем его жена. Он улыбался вяло и устало, но пару дней назад Маргарет вообще не надеялась вновь увидеть его улыбку.

Она отправилась к миссис Торнтон. От их дома на Крэмптон-Кресент до Мальборо-стрит было около двух миль. При такой жаре ей приходилось идти неспешным шагом. В три часа дня лучи августовского солнца били прямо вниз, не щадя людей. Первую половину пути она была поглощена своими мыслями и не замечала ничего необычного. Время от времени Маргарет проталкивалась через небольшие группы горожан, которые встречались ей почти на каждой улице. Но затем она свернула на широкую дорогу и оказалась среди огромной толпы, заполнившей весь сквер. Атмосфера здесь казалась тяжелой и воинственной. Люди не двигались, они просто говорили друг с другом, и над ними к небу поднимался возбужденный гул. Некоторые, уступая ей дорогу, интересовались целью ее появления в этом месте, однако она была настолько поглощена своими тревогами и заботами, что почти не слышала их вопросов. Лишь выйдя на Мальборо-стрит, девушка вдруг поняла, что там, в толпе, ее окружало плотное грозовое облако человеческого негодования. Из каждого переулка, выходившего на Мальборо-стрит, доносился глухой отдаленный рев – шум большого количества яростных и возмущенных голосов. Обитатели бедных грязных жилищ собирались около дверей и окон или стояли посреди улицы. Их взгляды были направлены в одну точку – на ворота фабрики. Глаза людей выдавали разные чувства. Одни свирепо сверкали от гнева, другие выглядели угрюмыми от безжалостных угроз, остальные, широко раскрытые от страха, умоляли об умиротворении.

Когда Маргарет прошла вдоль длинной глухой стены фабричного двора и приблизилась к небольшой боковой калитке около ворот, собираясь позвать привратника, она услышала долгий рев, похожий на раскат грома. Оглянувшись, девушка увидела первую волну людей, медленно катившуюся с дальнего конца улицы. Угрожающий гребень процессии то опадал, то снова появлялся. Весь район, минуту назад наполненный рокочущим шумом, теперь погрузился в зловещую тишину. Все эти обстоятельства, конечно, привлекли внимание Маргарет, но не затронули ее сердца, уже занятого своим беспокойством. Девушка не знала, зачем собирались эти толпы, но интуитивно чувствовала, что ситуация давит на нее подобно острому кончику ножа, собираясь нанести смертельный удар и лишить ее матери. Она пыталась привыкнуть к этому чувству, чтобы быть готовой утешить отца, когда смерть придет в их дом.

Привратник осторожно приоткрыл дверь. Она не могла протиснуться в такую узкую щель.

– Это вы, мэм? – спросил он и, глубоко вздохнув, расширил проем.

Когда Маргарет вошла, он быстро задвинул засов.

– Народ уже идет? – спросил он.

– Я не знаю. Повсюду происходит что-то необычное, но эта улица пока пустая.

Она прошла через двор и поднялась по ступеням к двери хозяйского дома. На фабрике стояла тишина – не пыхтели паровые машины, не стучали ткацкие станки, не слышался многоголосый гул людских голосов. Лишь в отдалении нарастал зловещий рокот грозных криков.

Глава 22 Удар и его последствия

Работы мало, хлеб подорожал,

И жалованья не хватает.

Толпа ирландцев вместо нас

Работу нашу выполняет.

Эбенезер Эллиотт. Стихи против хлебных законов

Маргарет провели в гостиную, которая снова приобрела свой обычный вид: диваны и кресла были застелены покрывалами. Из-за жары окна были приоткрыты, а венецианские жалюзи приспущены, поэтому серый, отраженный от брусчатки свет отбрасывал неправильные тени и в сочетании с верхним светом зеленоватого оттенка придавал лицу Маргарет изнуренный, призрачно-бледный вид. Увидев себя в зеркалах, она села на стул. Никто не приходил. Время от времени казалось, что ветер приносил издалека тревожный переливающийся звук. Но за окнами не было ветра, и, попав в глухой конец двора, наполненный густой неподвижностью, звук быстро угасал.

Наконец в гостиную вошла Фанни.

– Мама скоро придет, мисс Хейл. Она попросила меня извиниться перед вами. Наверное, вы знаете, что мой брат привез «руки» из Ирландии, и это чрезмерно разозлило милтонских рабочих. Как будто наши бизнесмены не имеют права нанимать рабочих там, где им угодно! Сначала эти глупые негодяи не хотели работать на нас, а теперь пытаются запугать наших бедных ирландских заморышей своими грязными угрозами. Мы даже в город их не смеем выпускать. Брат поселил ирландцев в верхнем фабричном цехе. Им приходится там спать. Иначе мы не можем гарантировать их безопасность. Местные «руки» и сами не работают, и другим не дают. Мама заботится о питании ирландцев. Джон сейчас разговаривает с ними, потому что некоторые женщины уже плачут и хотят вернуться на родину. А вот и мама!

Миссис Торнтон вошла в гостиную с выражением мрачной суровости на землисто-сером лице. Маргарет тут же поняла, что явилась в неподходящее время и что хозяевам сейчас совершенно не до ее просьб. Однако миссис Торнтон сама говорила, что она может приходить к ним когда угодно и просить все, что требуется для помощи ее матери. Маргарет смущенно рассказала ей о тяжелом состоянии миссис Хейл и о водяном матраце, который, по мнению доктора Дональдсона, мог бы несколько облегчить ее боли. Миссис Торнтон нахмурилась и поджала губы. Когда Маргарет замолчала, она вдруг вскочила и воскликнула:

– Они у ворот! Фанни, зови Джона! Он на фабрике. Позови Джона, я сказала!

В тот же миг топот многочисленных ног, к которому она и прислушивалась, не обращая внимания на слова Маргарет, раздался прямо за стеной. Нараставший шум сердитых голосов слышался уже за деревянными воротами, и те содрогались под напором словно сошедшей с ума толпы, которая таранила их, то отступая на короткую дистанцию, то вновь нанося удар. Крепкие ворота дрожали, будто тростник на ветру. Потрясенные видом ужасающей сцены, женщины собрались около окон. Миссис Торнтон, служанки, Маргарет – все были здесь. Фанни с визгом взбежала по лестнице, будто ее преследовала по пятам свора свирепых забастовщиков. Истерически рыдая, она упала на софу. Миссис Торнтон, высунувшись из окна, высматривала своего сына, который все еще находился в фабричном здании. Наконец он вышел, оглянулся, бросив взгляд на бледные лица за его спиной, и с ободряющей улыбкой закрыл массивную дверь фабрики. Затем он велел одной из служанок открыть дверь дома, которую Фанни в безумной спешке заперла на засов. Миссис Торнтон сама спустилась к нему. Тем временем его хорошо знакомый командный голос был услышан за воротами, и толпа, будто взбесившись, возжаждала крови.

Прежде забастовщики сохраняли молчание. Им требовалась вся их сила, чтобы сломать ворота. Но теперь, услышав голос хозяина на фабричном дворе, они издали такой дикий многоголосый рев, что даже миссис Торнтон побледнела от страха. В комнату вошел ее сын – немного покрасневший от возбуждения, с глазами, сверкавшими в ответ на трубный зов опасности, с гордым пренебрежением, которое делало его лицо если не красивым, то весьма благородным. Маргарет всегда боялась, что при любой чрезвычайной ситуации отвага подведет ее и она окажется обычной трусихой. Но теперь, в мгновения разумного страха и близости ужаса, она забыла о себе и чувствовала только симпатию – до боли сильную сопричастность к этому моменту.

Мистер Торнтон подошел к ней.

– Мисс Хейл, мне жаль, что вы навестили нас в такое неподходящее время. Боюсь, вы можете подвергнуться риску, которого совсем не ожидали. Мама! Не лучше ли вам уйти в задние комнаты? Впрочем, если они прорвутся с Пиннерс-лейн в конюшенный двор, вы окажетесь там в еще большей опасности.

Он повернулся к старшей служанке:

– Джейн, ступайте туда и осмотритесь.

Та подчинилась, и за ней последовала остальная прислуга.

– Я останусь здесь! – заявила миссис Торнтон. – Где ты, там и я.

Как оказалось, отход в задние комнаты действительно не помог. Толпа уже обошла пристройки с тыльной стороны фабрики и теперь с грозным ревом приближалась к дому. Служанки с криком и визгом поднялись на чердак. Услышав их, мистер Торнтон презрительно улыбнулся. Он посмотрел на Маргарет, которая стояла у окна. Ее глаза блестели от возбуждения. На щеках появился румянец. Словно почувствовав его взгляд, она повернулась и задала вопрос, который, наверное, уже несколько минут вертелся у нее на языке: