Реджинальд Пэйджет - Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945

• Название: Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945
• Автор: Реджинальд Пэйджет
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9524-5205-3

По мнению британского королевского адвоката и политика Томаса Пэйджета, защищавшего фельдмаршала Эриха фон Манштейна в суде, военные кампании и процесс над Манштейном оставили заметный след в истории Второй мировой войны и в истории британского правосудия. Посвятив первую часть книги военным успехам Манштейна в России, Пэйджет дает оценку его полководческому таланту и боевым операциям, анализирует сильные и слабые стороны советской военной машины и эффективность ее организации, вскрывает губительные методы ведения войны Гитлером. Вторая часть повествования отдана судебному процессу по делу фельдмаршала, с подробным освещением предъявленных ему обвинений и системы защиты. В приложении представлены выдержки из стенограммы процесса, приказ войскам, вступающим под командование Манштейна, и вердикт суда.

---

Боевые действия у Сталинграда

План Гитлера состоял в следующем – Гот должен был получить подкрепления из группы армий «А» и атаковать с юга для освобождения из кольца окружения 6-й армии, в то время как Холлидт наступал бы с северо-запада. Наступление планировалось начать в первых числах декабря.[44] Однако на практике оказалось, что у Гота не было возможности начать наступление раньше 18 декабря, тогда как Холлидт вообще не мог сдвинуться с места, поскольку 3 декабря русские предприняли наступление на северном участке фронта на р. Чир, и Холлидту с трудом удалось удержать позиции. 14 декабря немецкий фронт на р. Чир был разгромлен. 48-й танковый корпус не мог поддержать Гота, поскольку мост через Дон оказался в руках противника. Тем не менее этот корпус следовало попытаться использовать для стабилизации обстановки на северном участке. 16 декабря русские начали новое наступление севернее, и 18 декабря итальянцы, удерживавшие позиции на р. Дон севернее оперативной группы Холлидта, отступили.[45] То же самое сделали два румынских корпуса на юге от него.[46] Погодные условия не давали авиации ни участвовать в сражении, ни даже обеспечивать снабжение 6-й армии.[47]

Когда я находился в Гамбурге, генерал Буссе, бывший начальник штаба фон Манштейна, отвел меня в комнату с картами и наглядно показал всю историю отступления немецких армий в 1943 и 1944 гг. Всякий раз, когда на фронте возникала серьезная ситуация, либо итальянцы, либо румыны бежали, оголяя фланги. Я пояснил Буссе, что в последнюю войну для нас огромным удовлетворением было видеть немецкие войска рука об руку с нашими бывшими союзниками по войне 1914–1918 гг. Тот засмеялся и сказал: «Да, если в будущем представится еще одна возможность, неплохо было бы иметь союзника, который не бросится в бегство при первой же опасности!»

Тем временем Гота остановили превосходящие силы противника в 30 милях от окруженной 6-й армии, да и сам он находился в опасности попасть в окружение.[48] Холлидт, ввиду того что русские преследовали итальянцев на севере и румын на юге от него, оказался в том же положении. Даже в такой отчаянной ситуации Гитлер запретил 6-й армии предпринять попытку прорыва из окружения. Ему была невыносима сама мысль оставить Сталинград, на котором он сосредоточил все свои усилия и который олицетворял для него противостояние со Сталиным. Поскольку оставался единственный шанс, фон Манштейн решил ослушаться Гитлера и направил Фридриху фон Паулюсу (с 1943 г. генерал-фельдмаршал и командующий 6-й армией, окруженной и капитулировавшей под Сталинградом; один из авторов плана «Барбаросса») приказ о 24-часовой готовности совершить прорыв. Однако Паулюс доложил, что имеющегося горючего хватит его танкам только на 20 миль пути и что прорыв невозможен, пока 4-я танковая армия не подойдет поближе. Таким образом, Паулюс вяло дожидался своего конца, и Манштейн, пытаясь отсрочить неизбежное, перебросил часть соединений 4-й армии для ликвидации опасной ситуации на фронте у реки Чир. А к 25 декабря 4-я танковая армия начала отступление.

Так закончилась попытка прорвать кольцо окружения 6-й армии. Следующие недели прошли в отчаянных усилиях сохранить коридор для отступления группы армий «А» с Северного Кавказа. 6-я армия продолжала сопротивляться, сковывая около 60 русских дивизий.[49] Отступая дальше на юг, Гот переправился через реку Сал. 18 декабря русские совершили прорыв и вскоре на широком фронте вышли к реке Северский Донец. Тем временем 1-й танковой армии удалось отступить с Северного Кавказа и соединиться с Готом на р. Маныч восточнее Ростова-на-Дону. Остальные соединения группы армий «А» отступали на Таманский полуостров и далее в Крым. В конце января, пока позиции групп армий «А» и «Дон» оставались весьма ненадежными, на севере на немцев обрушилась другая беда. Здесь русские прорвали удерживаемый 2-й венгерской армией фронт, в результате чего образовалась брешь длиною около 200 миль – от Ворошиловграда на левом фланге Манштейна до Воронежа. Русские могли обойти группу армий «Дон» с тыла и окружить ее под Ростовом. Но, помимо этого, перед ними лежал открытый путь к мостам в нижнем течении Днепра, от которых зависело обеспечение обеих групп армий. 2 февраля 6-я армия Паулюса капитулировала.[50]

1-я танковая армия теперь подчинялась Манштейну, и он отозвал ее от Ростова-на-Дону, чтобы бросить в бой с русскими в среднем течении р. Северский Донец. Одновременно 4-я танковая армия также была развернута на восток, чтобы широким фронтом ударить во фланг наступавших в сторону днепровских переправ русских войск. План предусматривал оставить позиции на реке Дон и вернуться к позициям на реке Миус, откуда началось наступление в 1942 г.

Гитлер отказался принять этот план, поскольку психологически для него всегда было невозможно признавать необходимость отступления. Манштейн, понимавший, что судьба двух групп армий зависела от этого решения, настоял на личной встрече с фюрером, которая состоялась 6 февраля, и в течение шести часов эти две незаурядные личности спорили друг с другом. Манштейн указал Гитлеру на то, что личное военное руководство фюрера является ошибкой и что следует передать верховное командование несущему полную ответственность начальнику Генерального штаба. Никто и никогда не осмеливался говорить такое Гитлеру. В конечном счете Манштейн добился своего, по крайней мере в том, что касалось разрешения на отступление к реке Миус. Манштейн был единственным из немецких военачальников, чьей силе воли Гитлер уступил.

В то время как 48-му танковому корпусу удалось остановить русских южнее реки Северский Донец, Холлидт успешно отступил к реке Миус, а Гот вышел западнее, на левый фланг. Манштейн развернул свой фланг, и теперь его фронт смотрел на северо-восток. Русские, остановленные у реки Северский Донец, двинулись на запад и захватили Харьков. 17 февраля Гитлер встретился с Манштейном в Запорожье. Он был взбешен потерей Харькова и потребовал его вернуть. Манштейн отказался. Дальнейшее продвижение русских за Харьков более чем устраивало его. Он намеревался опрокинуть русские войска, угрожавшие днепровским переправам. Манштейн перегруппировал свои войска таким образом, чтобы русским пришлось прорывать фронт вместо того, чтобы обойти его с фланга. А Манштейн был не из тех генералов, чей фронт можно было с ходу прорвать.

Отступление от Сталинграда к Ростову-на-Дону

21 февраля танки противника находились близ штаба Манштейна в Запорожье. Но он все еще держал удар. Затем, 26 февраля, под Павлоградом, между реками Днепр и Северский Донец, ударил во фланг наступавшим русским. К 3 марта русские 6-я и 1-я гвардейская армии, а также подвижная группа генерала Попова в замешательстве отступили. Один танковый корпус был полностью уничтожен,[51] а пять остальных отступили. Немцы захватили 615 танков и 1000 орудий.[52] Теперь Манштейн имел возможность возобновить наступление на противника, рвущегося от Харькова на запад. Атакуя в северо-восточном направлении, он ударил во фланг противника, и к 14 марта Харьков снова оказался в руках немцев. Фронт, восстановленный ранее вдоль р. Миус, теперь протянулся и вдоль р. Северский Донец до самого Белгорода.

Фон Манштейн сражался, как некогда Александр при Гавгамелах (331 до н. э. – решающее сражение между армиями Александра Македонского и персидского царя Дария III, после которого империя Ахеменидов прекратила свое существование. – Пер.). Избежав окружения обоих флангов, он перестроил свой фронт и ударил бронетанковыми соединениями по изгибам русских боевых порядков. Сталин, как и Дарий, обладал примерно таким же численным превосходством, поскольку фон Манштейн имел расклад сил – на каждую из своих дивизий по восемь русских.[53] Трудно найти в истории войн более безнадежное положение, из которого столь блестяще выходили.[54]

Однажды я спросил Манштейна, когда он осознал, что война проиграна. На что он ответил: «Зимой 1942 г. я понял, что нам не победить. Наша линия фронта в России к тому времени была до такой степени растянута, что у нас не оставалось возможности поддерживать ее. Я знал, что численно превосходящие нас силы русских должны постепенно частями брать нас в окружение. Однако после сражений за Харьков в марте 1943 г. я полагал, что предоставил Верховному командованию возможность сократить протяженность наших фронтов и, возможно, избежать безвыходной ситуации. Однако Гитлер отверг этот шанс, и тогда поражение стало неизбежным».

Сражение в районе Харькова

Функционирование Красной армии основывалось на том же принципе, что и у революционных армий Франции, – на сочетании фанатизма и террора. Фанатизм был сформирован в комиссарскую систему, которая, в свою очередь, сформировала террор. Простые массы знали, что если пойдут в наступление, то могут погибнуть, но если не пойдут, то погибнут наверняка. Каждый командир каждой воинской единицы имел при себе комиссара. «Почему вы прервали атаку? Немедленно продолжайте атаковать, или вас ждет расстрел». Такие радиосообщения постоянно перехватывались в России во время наступления. В такой организации армии таились одновременно как сила, так и слабость.[55] Русские имели возможность отправить на фронт значительно большую часть своих войск. В нашей английской армии более 80 % состава не имели отношения к боевым подразделениям, занимаясь в основном либо обучением, либо вопросами обеспечения. За исключением технических частей, русские в большинстве случаев обходились как без служб обеспечения, так и без обучения. Например, у них практически не было какой-либо службы учета личного состава. Никто не знал, убит ли некий конкретный солдат, ранен или попал в плен, или, если уж на то пошло, жив ли он еще и несет ли службу.[56] Подразделения просто отправляли рапорты о необходимости замены такого-то количества выбывших. При наступлении русским не хватало транспорта, и в большинстве случаев они разбивали лагерь под открытым небом. В освобожденных территориях они пополняли за счет местных жителей не только запасы провианта, но и свои ряды. Все физически годные мужчины направлялись прямо в передовые фронтовые части. Во время русских атак немцы постоянно брали пленных, срок службы которых исчислялся тремя-четырьмя днями.[57] Русским солдатам, ценой собственной крови, приходилось учиться в настоящих сражениях, и в результате естественный отбор оставил только самых стойких.