Unknown - Unknown

• Название: Unknown
• Автор: Unknown
• Издательство: Organization
• Жанр: Прочая старинная литература

---

– Помилуй, какая обида, о чём ты? – Руки Реттгирд легли ей на плечи, дыхание мягко согрело щёку. – Рамут, милая... Это ты меня прости за эту отповедь. Вук не заслуживает и мизинчика твоего, но я – тоже не самый лучший выбор. Проклятье! Когда я успела стать такой щепетильной? – Реттгирд невесело усмехнулась, её ладони на плечах Рамут заскользили, поглаживая. – Я такие вопросы обычно решаю просто: предлагают – принимаю. Но ты... Ты – это совсем другое. Ты – чистая, светлая, прекрасная, одарённая. Ты – Целительница с большой буквы и дивная, изумительная девушка. С тобой нельзя так! Ты – госпожа, богиня, а я песчинка на твоей нежной ладони.

Соскользнув на колени, Реттгирд расцеловала руки Рамут, а после склонилась и принялась осыпать поцелуями и ноги.

– Реттгирд, что ты делаешь? Встань сей же час! – охваченная ледяным огнём смущения, пролепетала девушка.

– Не встану, – с печатью светлой, исступлённой страсти на лице ответила Реттгирд. – Только так я и могу смотреть на тебя. Прикажи, я всё исполню... Одно твоё слово – и я брошу вызов Вуку и убью его! Ну, а если суждено умереть мне – умру с радостью.

Рамут не знала, что сделать – то ли коснуться ласково щёк Реттгирд, то ли отстраниться подальше, дабы не подавать надежд. Она застряла в мучительной нерешительности... Нет, наверно, ей и вправду лучше уйти, так будет справедливо и честно. Жалея о своём безрассудстве, Рамут мягко отошла в сторону.

– Прости, Реттгирд, мне пора. Благодарю за гостеприимство, – глухо, едва слышно проговорила она, пытаясь учтиво улыбнуться. – Если можно, вызови мне повозку.

Реттгирд поднялась, смущённая и огорчённая, и выполнила просьбу Рамут. Они старались не смотреть друг на друга: неловкость пролегла между ними пропастью – не протянуть руку, не коснуться, не сказать дружеское слово. Всё теперь приобретало исковерканный, странный смысл.

Повозка прибыла. Рамут села, но не проехала и полквартала.

– Остановите здесь, – приказала она.

Капли осеннего дождя повисли блёстками на ткани плаща, вода чавкала под ногами, но в повозке было бы слишком невыносимо. Домой не хотелось, одиночество улиц обступало со всех сторон, а мысль о грядущей свадьбе присосалась к сердцу упырём. Во что она ввязалась?! Эта битва ей не по силам... И ради чего? Ради цветочков и ослепительного неба. Всё путалось, сплеталось, тучи сливались с землёй, а день с ночью. Может, и не было того, другого Вука, и она всё сама выдумала – разглядела тепло во взгляде, навоображала невесть чего... Но нет, тетрадь она видела своими глазами. Два почерка и портрет в рамке из ленточек.

Так Рамут неприкаянно бродила по улицам, пока не вымокла до нитки и не озябла. Незнакомый квартал мерцал, отражаясь в лужах цветными пятнами. Спросить дорогу у стража порядка Рамут почему-то постеснялась, а потому побрела дальше наугад, пока не вышла на набережную. Там она опустилась на скамеечку и измученно закрыла глаза.

Просидела она недолго. Вскоре из серебристой пелены дождя вынырнула чёрная повозка без опознавательных знаков и остановилась около Рамут.

– Госпожа, ты вымокла и замёрзла. Позволь отвезти тебя домой.

Из приоткрытой дверцы выглядывал не Вук, а один из соглядатаев. Его Рамут не видела раньше, но сразу поняла, кем являлся этот непримечательно одетый незнакомец в надвинутой на глаза шляпе. Первым порывом было отказаться, но торчать под холодным осенним ливнем – наверно, ещё большая несуразность. Поёживаясь, Рамут забралась в сухое нутро повозки.

Огни улиц скользили мимо, незнакомец хранил вежливое молчание.

– Скажи, у тебя есть семья? Супруга, дети? – спросила Рамут зачем-то.

– Никак нет, госпожа, – ответил соглядатай. – Служба.

Рамут и прежде случалось задерживаться допоздна, матушка и супругой уже привыкли и не беспокоились. Темань что-то строчила в кабинете, а Северга задумчиво сидела у камина.

– Ты чего вся мокрая, детка? – В её спокойном голосе мягко молчал снегопад, такой же сдержанный, как она сама.

– Решила прогуляться пешком, а тут дождь пошёл. Пока коляску ловила, вымокла. – Даже слова Рамут давались тяжело, их приходилось выдавливать из груди, как каменные глыбы.

Матушка, видимо, не очень-то поверила, но не стала лезть с расспросами, и Рамут была ей за это благодарна, потому что гнетущий груз под сердцем невольно смыкал ей губы. Она переоделась в сухое и легла в постель. После ужина у Реттгирд есть не хотелось, но в комнату влетел поднос со стаканом молока.

– Благодарю, домик, но я не просила, – удивилась Рамут.

«Госпожа Северга велела подать», – был ответ.

Рамут смыла молоком вставший в горле остро-солёный комок. Хотелось уткнуться в матушкино плечо и разреветься, как маленькая девчонка. Знала бы она, как тошно, как несносно это всё... Нет, ни к чему ныть и жаловаться, матушке и своих забот хватало. Смахнув слёзы, Рамут прильнула к подушке и закрыла глаза.

Но как тошно ни было на душе, а работа требовала её внимания. Рамут успешно уменьшила нос внучке градоначальницы; мать привела девушку в назначенный день, трясущуюся и бледную. Девица боялась боли, но Рамут успокоила её:

– Сударыня, это совершенно безболезненно. Потом, правда, немного поболит, но недолго и не очень сильно.

Носик вышел очаровательный, дочка с маменькой были счастливы и щедро оплатили работу целительницы.

Реттгирд уехала, устроив для приятельниц прощальную вечеринку. Сама она хотела скромно посидеть с самыми близкими знакомыми, но Общество не захотело отпускать её по-тихому. Был устроен большой обед в её честь; произносились хвалебные речи, все выражали сожаление, что столь яркая звезда столичных врачебных кругов покидает Ингильтвену.

– Я очень тронута, сударыни, – молвила Реттгирд с поклоном. – И польщена столь высоким мнением о моих способностях. Но кто воистину заслуживает уважения и восхищения, так это Рамут. Она в Обществе совсем недавно, но уже успела показать свой недюжинный целительский дар во всём его величии.

Рамут стало неуютно на перекрестье множества взглядов. Косвенная вина в переводе Реттгирд не давала ей покоя, сердце утонуло в дождевых тучах. Отбытие было назначено на шесть вечера, и Рамут, желая напоследок увидеться с Реттгирд, отправилась к ней.

Повозка уже стояла у дома, но Реттгирд была не одна. Она весьма нежно прощалась с синеглазой красавицей с золотыми волосами. Та напрашивалась поехать с ней, а Реттгирд устало-ласковым голосом отвечала:

– Дорогая, в этом нет никакой надобности. Зачем тебе следовать за мной в глушь? Я делаю это вынужденно, но ты совсем не обязана менять Ингильтвену на захолустье. Тебе там будет скучно.

Девушка что-то отвечала всхлипывающим шёпотом, но Рамут уже не вслушивалась. Едва слышно отдав носильщикам распоряжение разворачиваться, она откинулась на спинку сиденья. «Неужели я что-то к ней испытываю? Неужели ревную? – думала молодая целительница в смятении. – Какое мне дело до всех её любовниц?» Она не должна была чувствовать себя уязвлённой, но почему-то острый коготок впивался ей в сердце, а мысли вздымались, раскручиваясь горькими вихрями: «Мне ли одной она говорила нежные, проникновенные слова? Может, она всем своим женщинам говорила о том, какие они неповторимо прекрасные... Сплав ума и красоты...»

От торможения Рамут бросило вперёд: их подрезала другая повозка. Носильщики начали было пререкаться между собой, но хорошо знакомый звучный голос пресёк их ругань:

– Голубчики, тише. Мне просто нужно переговорить с этой госпожой.

Распахнув дверцу, Реттгирд вскочила и села возле Рамут.

– Куда же ты помчалась? – шепнула она в тёплой, щекочущей близости от уха девушки. – Хотела лишить меня радости увидеть тебя?

– Да, это было ни к чему. – Скованное льдом горло чеканило слова низко, жёстко и сурово. – Тебя есть кому проводить.

– Священные уши Махруд, слышали бы вы это! – покачала головой Реттгирд, а в её глазах замерцали тёплые огоньки. – Рамут, богиня моего сердца, ты ревнуешь? Смею ли я верить, что я тебе не безразлична, что хоть капля чувства ко мне в тебе всё-таки живёт?

– Вовсе нет, – с запинкой выговорила Рамут. – Я просто не хотела мешать вашему прощанию, вот и всё.

– Твои уста говорят суровые слова, а взгляд жжёт мне сердце, – улыбнулась Реттгирд. – Но позволь разрешить твоё недоумение: та девушка – моя младшая сестрёнка Бегвинд, ей всего пятнадцать. У нас с ней разные отцы, поэтому мы не очень похожи. Но она очень ко мне привязана, и мой отъезд её безумно огорчил. Она готова за мной хоть на край света... – И Реттгирд, выглянув из дверцы, позвала: – Бегвинд, детка, подойди сюда!

Из второй повозки вышла та самая золотоволосая красавица. Вблизи она действительно оказалась совсем юной. На её хорошеньком округлом личике с вздёрнутым носиком всё ещё виднелись красноречивые следы слёз. Соскочив с сиденья, Реттгирд обняла её за плечи.

– Сокровище моё родное, познакомься: это Рамут, мы с нею сёстры по науке и Обществу врачей.