Unknown - Unknown

• Название: Unknown
• Автор: Unknown
• Издательство: Organization
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Как всегда, они пили отвар тэи и беседовали, а во время прогулки Темани почудилось, что сегодня женщина-зодчий как-то по-особому задумчива и смотрит на неё печальнее и нежнее обычного.

– Что с тобой, любезная Леглит? – спросила Темань, замедляя шаг и касаясь её руки как бы невзначай. – Тебя что-то тревожит?

Та от прикосновения вздрогнула и переменилась в лице, но потом стянула тугую щегольскую перчатку и сжала пальцы Темани открытой, тёплой ладонью.

– Я... Я давно хотела сказать тебе кое-что, но долго не решалась, – глухо и хрипловато от волнения промолвила она. – Это... касается моих чувств к тебе. Впрочем, я и сейчас опасаюсь вызвать твоё возмущение и наговорить такого, о чём придётся потом сожалеть...

– Отбрось все сомнения и говори смело, – улыбнулась Темань, ободряюще отвечая на её пожатие. – Поверь, не существует ничего, что могло бы возмутить меня в твоих словах.

Про себя она ликовала: наконец хоть какой-то проблеск в этом беспросветном существовании!.. Но радость эта горчила, уголки глаз пощипывало от близких слёз, а тоска под рёбрами скреблась неугомонными когтями, как ни пыталась Темань заглушить её голос новыми чувствами.

– Милая... дорогая Темань, с нашей самой первой встречи ты не идёшь у меня из головы, – начала Леглит, запинаясь и смущаясь до розового румянца. – Я принадлежу к сословию зодчих, а в наших кругах принято работу ставить на первое место... Чувства – второстепенное, а зачастую и мешающее работе обстоятельство. Я старалась придерживаться этого образа жизни и мыслей, пока... Пока не встретила тебя. В тебе всё прекрасно: и твой облик – внутренний и внешний, и твой ум, и твоя одарённость, и тонкость твоей души. Восхищение поселилось в моём сердце с первого дня и до сих пор лишает меня покоя. – И, с отчаянием взмахнув рукой к небу, Леглит выдохнула: – Нет, правду говорят наставницы: нельзя нам, зодчим, отдаваться чувствам! Если так и дальше пойдёт, я скоро работать не смогу...

– Мне жаль, что я стала такой помехой, – высвободив руку, тихо молвила Темань. – Соперничать – не в моём духе, лучше я сразу уступлю первенство твоей работе.

Замкнуто сжав губы, она зашагала по дорожке городского сада, окутанной тенью хмурого осеннего вечера. Опять эта невыносимая горечь омрачала трепетную радость от признания в любви: и здесь она могла рассчитывать самое большее на второе место...

– Темань! Молю, погоди! – Леглит бросилась следом и, поравнявшись с нею, сорвала с себя шляпу. Опустившись на колено и глядя на Темань снизу вверх с алыми пятнами возбуждённого румянца, она пробормотала покаянно: – Вот этого я и боялась – ляпнуть что-нибудь не то и обидеть тебя... Так и случилось. Но поверь: ты неправильно меня поняла, клянусь! Как любимая женщина может быть помехой?! Воистину, чувства затмевают разум и делают меня косноязычной... Прости меня, милая Темань! Если я и горожу чушь, то только потому что нахожусь во власти душевного волнения. Видишь? Я на коленях перед тобой, прошу прощения за свою глупость и слагаю своё сердце к твоим ногам.

В саду они были не одни, прохожие издали с праздным любопытством оглядывались на коленопреклонённую Леглит и смущённую Темань. Последняя, схватив навью-зодчего за руки, попыталась убедить её подняться.

– Умоляю, встань!.. На нас смотрят!

– Ну и пусть смотрят, – с блаженно-влюблённой, бесшабашной улыбкой ответила та. – Я не встану, пока ты не скажешь, что прощаешь меня... Я в твоей власти, делай со мной что угодно! Хочешь – подари надежду, хочешь – убей жестоким словом. Всё, что ты прикажешь, я немедленно исполню... Скажешь умереть – умру, прогонишь – уйду. Всё, что ты захочешь, моя госпожа... Я – твоя, моё сердце и душа в твоих руках.

В груди у Темани что-то ёкнуло и тоскливо сжалось: о, если бы Северга говорила ей такие речи, если бы она так признавалась в любви!.. Нет, это глупо... Настолько глупо, что даже смешно об этом думать. Только Рамут удалось сорвать с её языка это слово – «люблю», только к её ногам лохматый зверь-убийца ложился преданным и покорным щенком. Со стоном сорвав с себя вуаль тоски, Темань склонилась к Леглит и коснулась пальцами её разгоревшейся щеки.

– Если так, то я приказываю тебе встать и обнять меня.

Не сводя с неё изумлённых глаз, полных нерешительной, но плещущей через край нежности, та поднялась на ноги.

– Я не верю своим ушам, – пробормотала она.

– Обними же! – простонала Темань, поймав зажмуренными веками прорвавшиеся наружу слёзы.

Робко и ласково прижав её к груди, Леглит взволнованно заглядывала ей в лицо, смахивала со щёк слезинки и покрывала её похолодевшие пальцы поцелуями.

– О священное сердце Маруши... Ты плачешь! Но отчего? Я снова чем-то обидела тебя? Будь проклят мой трижды неловкий язык!

– Ты ни в чём не виновата, – всхлипнула Темань, устало улыбаясь сквозь слёзы. – Твоя любовь согрела мне сердце... Ты даже не представляешь, дорогая Леглит, как я одинока. Так одинока, что хочется выть!..

Все эти годы, что она провела в безнадёжных попытках убедить себя в любви Северги, изливались, вытекали по её щекам горько-солёными струями, оставляя в груди ноющую, гулкую пустоту. Всё зря, всё напрасно. Но она дождалась, услышала это заветное слово – пусть и не от того, от кого хотела. «Любимая женщина»... Как сладко сознавать себя любимой, пусть к сладости и примешивалась соль слёз!..

– Ты одинока? – Леглит всё деликатничала, не решаясь крепко стиснуть Темань в объятиях и поцеловать в губы, и только грела дыханием её пальцы. – Не могу в это поверить... Ты, такая прекрасная, ослепительная, одарённая, душа общества – одинока?

– Так бывает, – сквозь всхлип вздохнула Темань, зябко прильнув к ней. – Бывает, когда в жизни есть всё, кроме любви.

– Ты не счастлива со своей супругой? – Леглит, бережно приподняв её лицо, заглянула ей в глаза глубоко, внимательно и нежно. – Впрочем, не отвечай, если не хочешь. Я всё вижу, чувствую. Мне не нужно слов.

Миг – и Темань очутилась у неё на руках. Леглит медленно шагала по аллее, укутав её объятиями и укрывая от ветра своим плащом, и Темани оставалось только обвить её плечи руками и закрыть глаза в горьковато-сладком умиротворении, касаясь дыханием голубой жилки на виске навьи-зодчего.

– Дрожишь... Ты озябла? – спросила та. – Если хочешь, вернёмся в дом. Тебе нужно выпить горячего отвара.

– Отвар мы можем выпить и у тебя, – дохнула Темань ей на ухо. – Не хочу домой. А дрожу я вовсе не от холода.

Глаза у Леглит заблестели, на щеках снова проступили пятнышки румянца. Она поймала на улице пустую повозку, усадила Темань в неё и назвала носильщикам адрес.

Зарабатывала она достаточно, чтобы позволить себе четырёхкомнатные апартаменты в общинном доме, в которых обычно селились жители со средним достатком. Дом сиял снаружи уютным розовым светом, окружённый тенистым садом со скамеечками и защищённый чёрными кружевными копьями кованой ограды. Столовая, гостиная, рабочий кабинет и спальня были обставлены с хорошим вкусом, мебель отличалась изяществом и выглядела дорого. Обивка и обои сочетались безупречно, нигде Темань не нашла кричащих оттенков и нелепых решений. Судя по всему, хозяйка ценила красоту, опрятность и уют. Все стены в кабинете закрывали книжные полки, а на широкой постели под пышным балдахином лежала всего одна подушка. К чему, спрашивается, такое великолепное ложе, если спать на нём приходилось в одиночестве?

– Желаешь поужинать? – гостеприимно предложила Леглит.

– Благодарю, я не особенно голодна, но от чашечки отвара не отказалась бы, – улыбнулась Темань. – А лучше что-нибудь покрепче, если можно. Я и вправду немного продрогла, согреться не помешает.

Леглит обставила это символическое застолье торжественно. Из спальни, также служившей ей гардеробной, она появилась затянутой в наряд благородного серого цвета, выгодно подчёркивавший её стройный стан и превосходную осанку, а туго накрахмаленные кружева на рукавах и воротничке стояли так жёстко и сияли так ослепительно, что казались сделанными из сахара. Волосы она позволила себе уложить чуть менее строго, чем обычно: вместо зализанного узла на затылке Темань с приятным удивлением увидела мягкие локоны, ниспадавшие на плечи. Довершала всю эту прелесть улыбка – редкая гостья на серьёзном лице женщины-зодчего. А она вовсе не дурнушка, подумалось Темани. Наверно, она нарочно преподносила себя этаким сухарём, бесполым существом – чтобы ничьё внимание не отвлекало её от работы.

– Отчего ты так не одеваешься всегда? – воскликнула Темань, с удовольствием любуясь ею.

– Да как-то нет особенного повода наряжаться. – И Леглит присела к столу, на котором уже ждали чашки с отваром, хрустальный кувшин с вином и изящные мясные рулетики на закуску.

– Наряжайся для меня, – сказала Темань, накрывая её руку своей.

– Как прикажешь, моя прекрасная госпожа, – дрогнув ресницами, ответила Леглит. Её пальцы под ладонью Темани тоже задрожали, но она совладала с волнением и сжала руку своей гостьи, не сводя с неё пристально-нежного взгляда.