Вениамин Каверин - Легкие шаги

• Название: Легкие шаги
• Автор: Вениамин Каверин
• Жанр: Детские приключения
• ISBN: 9785392103072

Все в том же сказочном городке Немухине, прямо на глазах у изумленного Петьки Воробьева из снежного вихря появляется прелестная девочка-Снегурочка и знакомится с Петькой. Оказывается, что какой-то проходящий мимо волшебник создал ее из обычной снежной бабы, но о дальнейшей судьбе Снегурочки не позаботился. Петька боится, что с наступлением весны Снегурочка растает, и решает ей помочь.

---

Вениамин Александрович Каверин Легкие шаги

[битая ссылка] [email protected]

Шум приближавшегося поезда послышался издалека, круглый столб расширяющегося света несся перед ним, и вдруг стали видны станция, с которой свисал снег, лениво заглядывая в освещенные окна, ларек «Пиво – воды», знакомый извозчик из Дома Отдыха Престарелых Грачей, который стоял у ларька, держа кружку с пивом, и даже вылезающая из кружки, лопающаяся пена. Поезд налетел, пролетел, оставив всех в темноте, в тишине. Но прежде чем он пролетел, Петька ясно увидел какую-то девочку, перемахнувшую по воздуху через рельсы перед самым фонарем электрички. Он ахнул. И возчик тоже сказал: «Ух ты!» Но когда улеглись поднятые поездом снежные вихри, на той стороне не оказалось никого, кроме двух баб, закутанных так, что их можно было принять за двигающиеся мешки с картошкой.

Теперь до Немухина было недалеко, и Петька прибавил шагу. О девочке он подумал научно: «Обман чувств». Он любил обо всем думать научно. Но это не было обманом чувств, потому что через несколько минут он увидел ее на углу Нескорой и Малинового переулка. Она стояла, поглядывая по сторонам, точно размышляя, куда бы ей еще слетать, – такой у нее был воздушный вид. На ней было короткое ситцевое платье с большим бантом на спине, а за плечами что-то вроде накидочки. Она была без пальто, и это показалось Петьке интересным, но тоже не вообще, а с научной точки зрения.

– Хрю-хрю, – сказал он.

Девочка обернулась. Пожалуй, надо было поздороваться, но он поздоровался в уме, а вслух сказал:

– А пальто где? В школе забыла?

– Извините, – сказала девочка и присела. – Я еще не знаю, что такое «пальто».

Она, конечно, шутила. Любила же Петькина тетка говорить: «Я не знаю, что такое насморк».

– А где ты живешь?

– Нигде.

– А конкретно?

– Извините, – сказала девочка. – Я еще не знаю, что такое «конкретно».

– Между тем пора бы и знать, – рассудительно заметил Петька. – Тебе сколько лет?

– Второй день.

Петька засмеялся. Девочка была беленькая, а ресницы – черные, и каждый раз, когда она взмахивала ими, у Петьки – ух! – куда-то с размаху ухало сердце.

– Теперь я вас хочу спросить, – сказала девочка. – Скажите, пожалуйста, что это за штука?

Она показала на луну.

– Тоже не знаешь?

– Нет.

– Эта штука называется «луна», – сказал Петька. – Ты, случайно, с нее не свалилась?

Девочка покачала головой.

– Нет, я из снега, – серьезно объяснила она. – Вчера ребята слепили снежную бабу. Мимо проходил какой-то старик с бородой. Он посмотрел на меня… то есть не на меня, а на снежную бабу, и сказал сердито: «Ну нет, и без тебя на дворе довольно бабья».

Она рассказывала спокойно, неторопливо, и Петька заметил, что, когда он говорит, изо рта идет пар, а у девочки не идет.

– Мальчишки ушли, а он меня переделал. На голове у меня было дырявое ведро – он его сбросил, в руках швабра – он ее вынул. Он пробормотал: «В этом деле я не специалист», – когда делал прическу. «А теперь устроим ей ножки», – когда устраивал ножки. Я не слышала, потому что меня еще не было, но, наверно, я уже отчасти была, потому что я все-таки слышала. С глазами не получалось! – сказала она с огорчением. – А потом получилось. Вот.

Она взмахнула ресницами, и у Петьки – ух! – куда-то ухнуло сердце.

– Потом он сказал: «А ходить ты будешь легко, потому что я не люблю девочек, которые ходят, как утки». В общем, я получилась у него так хорошо, что открыть глаза и заговорить – это было не так уж и трудно.

– И ты заговорила?

– Не сразу. Сперва вздохнула.

– Что же ты сказала?

– Не помню. Кажется. «Добрый вечер!".

– А он?

– Он? «Ах ты, моя душенька!» – и ушел.

– Странная история, – сказал Петька.

Они были теперь недалеко от Немухина. Впрочем, Петька – то далеко, то близко. У него были длинные ноги, и он, задумавшись, уходил от девочки, а потом спохватывался и возвращался.

По Нескорой всегда плелись нехотя, вразвалку. Такая уж была улица, располагавшая к лени. Немухинский горсовет переименовал ее было в Какпулясовсехногпроносященскую, но из этого ничего не вышло – все сразу начинали плестись, едва сворачивали в нее с Малинового переулка. Но Петька, устроив девочку в дровяном сарае, где было так холодно, что даже дрова покряхтывали, и, чтобы согреться, толкали друг друга боками, действительно пролетел эту улицу как пуля. Дело в том, что на этой улице жил старый Трубочный Мастер. Самыми ценными считаются обкуренные трубки, поэтому в его маленьком домике всегда стоял дым – тот самый, о котором почему-то говорят «дым коромыслом». В этом дыму с трудом можно было различить хозяина, который сидел в кресле, скрестив короткие ножки.

Он очень боялся, что врачи запретят ему курить. На дощечке у ворот вместо «Внимание! Злая собака» было написано: «Внимание! Врачам и даже членам Академии медицинских наук вход запрещен». Всех он спрашивал: «Простите, а вы, случайно, не врач?» Когда Петька влетел к нему, запыхавшись, он тоже начал было: «Простите, а вы, случайно…»

– Дяденька, необыкновенный случай! – закричал Петька. – Морозоустойчивая девчонка!

И он рассказал Трубочному Мастеру о девочке, которая не знает, что такое «пальто», что такое «луна» и что такое «конкретно».

– Любопытно. Возможно, что это просто Снегурочка. Подождем до весны.

– Почему до весны?

– Потому что весной Снегурочки тают.

– Дяденька, – помолчав, сказал Петька, – а нельзя ли, чтобы она все-таки как-нибудь…

– Ну, знаешь, – сказал Трубочный Мастер, – это уж слишком. Ты же сам говоришь, что она из снега.

– Да, дяденька, но все-таки как-нибудь… Ведь есть же на свете, например, вечный лед. Он ведь не тает?

– Лед – нет. А Снегурочки – да.

Старый Мастер, набив в трубку табаку, умял его коротким желтым пальцем, закурил и стал думать. Пуф-пуф! Большие важные кольца дыма стали медленно подниматься в воздух, а за ними – пуф-пуф – покатились мохнатые голубые клубочки. Это значило, что вопрос сложный. Когда Старый Мастер обдумывал несложный вопрос, он просто пускал дым из ноздрей.

– Не знаю, не знаю, – наконец сказал он. – Разве что послать ее в Институт Вечного Льда? Я немного знаком с директором. Он, кстати, сам из бывших Дедов-Морозов.

И он написал: «Уважаемый Павел Георгиевич! Поручаю Вашему вниманию прилагаемую к сему девочку без пальто. По-видимому, морозоустойчива. Есть опасение, что растает к весне. Не хотелось бы». Он отдал записку Петьке.

– Спасибо, дяденька.

Но Мастер уже забыл о нем. Он открыл окно, дым повалил наружу, и соседи, как всегда, испугались, что в поселке пожар, а потом, как всегда, успокоились, вспомнив о Старом Мастере Трубок.

Директор Института Вечного Льда был плотный румяный человек с седеющей бородой и бесформенным носом между розовых щек. О нем говорили: «Хорош, но со странностями». И действительно, странности были. Летом он чувствовал себя не в своей тарелке, а зимой – в своей. Летом был зол и нетерпелив, а зимой – свеж и болтлив. В отпуск он уходил в январе и всегда удивлялся, что его сотрудники предпочитают отдыхать летом. Фамилия его была Тулупов.

– Как-никак это все-таки чудо, – прочитав записочку, сказал он Петьке. – А чудеса надо изучать, потому что это – воздух науки.

И он приказал поместить девочку в холодильник номер один.

Это был самый обыкновенный холодильник – только очень большой. Там, где было написано «Мясо», лежало много мяса, а где «Фрукты» – очень много фруктов и овощей. Над дверью, когда она открывалась, зажигался большой голубой шар, а на стенках внутреннего шкафа был такой толстый иней, что Снегурочка могла бы писать на нем, если бы она умела писать. Для удобства кто-то предложил называть ее И.О. (исполняющая обязанности) Снегурочки, но директор сказал, что это вздор, и девочку стали называть просто Настей.

Но была ли она Снегурочка? – вот вопрос, который интересовал решительно всех, но больше всех, разумеется, ученых. Это было время, когда много писали о Снежном человеке, который будто бы живет в Гималаях, и один из ученых предположил, что Настенька – дальняя родственница этого дикаря, который только и делает, что ходит, оставляя огромные следы на снегу. Другой, много лет изучавший сказку о Золотом Ключике, пытался доказать, что неизвестный старик, вылепивший девочку из снега, не кто иной, как папа Карло, который вырезал Буратино из полена.

Почти каждый день ученые, надев шубы и валенки, отправлялись в холодильник, и Настенька терпеливо рассказывала им свою историю. Ох, как они ей надоели! Особенно один, с синим носом, который то и дело дышал на пальцы и хлопал в ладоши, чтобы согреться. Глаза у него почему-то бегали, но, когда ему говорили об этом, он отвечал, что иногда они бегают даже у великих людей.

Теперь Настенька знала, что такое «пальто», что такое «луна» и что такое «конкретно». В холодильнике у нее был порядок. Все хорошело, едва попадало к ней в руки. Соленое мясо начинало выглядеть свежим, рыба – живой, а на сыре выступали аппетитные слезы. Что касается холода – нечего и говорить. В холодильнике было холодно, как на Северном полюсе или даже как на Южном, потому что на Южном, говорят, еще холоднее.