Андрей Жариков - Крушение Кантокуэна

• Название: Крушение Кантокуэна
• Автор: Андрей Жариков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Выбив ногой застекленную раму, Слава спустился в подвальное помещение, загруженное ящиками и бочками. В полутьме заметил дверь. Он приготовил гранату-"лимонку", взвел автомат и быстро выбежал в широкий сырой коридор. Справа в тусклом свете видна была лестница. Котин, прижимаясь к стене, торопливо вбежал по ступенькам лестницы и, озираясь, стал подниматься выше. На первом этаже двери раскрыты, в комнатах ворох бумаг, разбросаны стулья, тряпье. На втором этаже обе двери закрыты, но в левой выломлена доска. Из пролома валит пороховой дым, и дышать трудно.

Не было сомнений, что в квартире засел пулеметчик. Слава хотел бросить в пролом двери гранату, но сообразил: пулеметчик может находиться за перегородкой и тогда взрыв гранаты насторожит его. Нужно проникнуть через узкий пролом в квартиру.

Сняв бушлат, Слава нырнул в брешь, оцарапал о щепастую доску плечо и больно ударился головой о что-то твердое. Пулеметчик продолжал стрелять. Приоткрыв дверь, Слава увидел возле окна японского солдата. Он метался возле грохочущего пулемета, поливая короткими очередями улицу. Котин вскинул автомат и чуть не нажал на спусковой крючок, но пулемет вдруг замолк. Тщедушный солдат-пулеметчик кинулся к ящику, и в тишине звякнула цепь. Он был прикован к стене.

Слава опустил автомат. Не убивать же человека, посаженного на цепь.

- Кофуку! - крикнул он, не зная другого японского слова, как "капитуляция".

Японец пружинисто подскочил и мгновенно рванул за кольцо гранату, висевшую на брючном ремне. Слава упал на пол, но это уже не могло его спасти. Раздался взрыв...

Когда двое десантников вбежали в комнату, Вячеслав Котин был уже мертв.

Возле пулемета лежал изуродованный труп японского солдата и сорванная с ноги цепь. У подоконника стоял ящик, наполненный запасами пулеметных лент...

Из окна хорошо просматривалась до причала неширокая улица, по ней нескончаемым потоком бежали матросы. К восточной части города навстречу десантникам подходили подразделения 113-й стрелковой бригады.

К 10 часам 25 августа военно-морская база Отомари была полностью занята советскими частями. 3400 японских солдат и офицеров сложили оружие.

...В конце августа части Камчатского оборонительного района и Петропавловской военно-морской базы и морская пехота Тихоокеанского флота в основном очистили от японских захватчиков Курильские острова. Но тяжелые, кровопролитные бои за отдельные острова Курильской гряды продолжались до 1 сентября.

Десантной роте Яценко пришлось вести бой за остров Кунашир, расположенный всего лишь в пятидесяти километрах на северо-востоке от японского острова Хоккайдо. Кунашир обороняли усиленные артиллерией полки японской пехотной дивизии.

Яценко после взятия военно-морской базы противника Отомари получил воинское звание лейтенанта.

Построив роту, лейтенант Яценко, едва справившись с волнением, зачитал приказ:

- "За мужество, проявленное в боях с врагом, Вячеслав Николаевич Котин награжден орденом Красного Знамени посмертно..."

Японские войска на острове Кунашир сопротивлялись не долго. Гарнизон капитулировал.

Рота Яценко разоружала большую группу вражеских войск. Матросы держали оружие наготове и наблюдали, как вяло складывали в кучу винтовки японские солдаты.

Яценко стоял возле орудия и рассматривал затвор, потом нагнулся под лафет и почувствовал вдруг жгучую боль под левой лопаткой. Он выпрямился и увидел у станины пушки японского офицера. Подбежавший Борис Чуркин ловким ударом выбил нож из руки японца и удержал своего командира, не дал ему упасть.

- Санитара сюда! Срочно! - крикнул Борис, бережно поддерживая раненого.

Но ни санитар, ни врач уже не могли спасти Яценко. Смертельно раненный ножом в сердце, он скончался на руках Бориса. Умирая, успел сказать:

- В кармане письмо жене... Не посылай...

В том письме лейтенант Яценко сообщал жене, что война закончилась победой и скоро он приедет домой...

На войне смерть шагает рядом с солдатом и никто не знает, когда она унесет человеческую жизнь. И если все же погибнет воин в боях за Родину, имя его навечно останется в памяти живущих.

НА РАССВЕТЕ

На стене отщелкивали время старинные ходики. В углу за печкой стрекотал сверчок. С незапамятных времен эти привычные ночные звуки наполняли дом лесника. Бывало, уставший за день, ляжет дед Василий на постель, прислушается к сверчку и ходикам и заснет крепким сном. А в шесть утра зимой, когда на дворе еще темно, он на ногах. Нужно печку истопить, скотину покормить и себе еду приготовить.

С отъездом Мирона прицепилась бессонница. В окно уже пробивался слабый свет зари, а дед Василий никак не мог уйти от тревожных мыслей. Вся радость и надежда - внук Мирон. Нет у Василия Федоровича никого из родных и близких. Все внимание, заботу и любовь отдавал внуку.

Дед Василий понимал, что фронт есть фронт. Война уносит жизни многих людей. Но как пережить одинокому старому человеку, если что-нибудь случится с Мироном?

Жену похоронил, сноха и сын погибли. Если не станет Мирона, на том и остановится род Ефимовых.

Но тут же дед вспоминал и свои молодые годы, когда, на год моложе Мирона, ушел из дома в Саратов, нанялся помогать грузчикам в порту. Кого он тогда спросился? Сам решил...

За окном послышались торопливые шаги. Кто-то подбежал и залез на завальню, постучал легонько в стекло.

- Кто там? - спросил лесник. Екнуло сердце. Неужели Мирон?

- Скажите, здесь живет Василий Федорович Ефимов? - отозвался девичий голос. - Я медицинская сестра.

Дед Василий вскочил с постели. "Вот и беда..." - подумал он.

- Я Ефимов, а что? - отозвался он настороженно.

- Вас просят срочно в вагон санитарного поезда... - сказала девушка. - В третий вагон. Там вас ждут.

Лесник раскрыл окно, увидал уходившую по тропинке под уклон девушку в военном, и в груди словно камень застрял. Хотел подойти к своей койке, чтобы одежду взять, а сил нет, ноги одеревенели. Кое-как дотянулся до ведра с водой, плеснул в лицо пригоршней, смочил грудь.

"Кто же там? - подумал про себя. - Если Мирон, то, выходит, тяжело ранен, если сам не пришел..."

Леснику Ефимову только казалось, что он едва переставляет ноги. К третьему вагону прибежал чуть ли не вместе с девушкой.

- Дедушка, заходите в вагон, - сказала она, - только тихонько. Вас просит один солдат.

- Это мой внук... Спасибо тебе, дочка... Что с ним?

- Не волнуйтесь, дедушка. Он уговорил меня позвать вас. Зайцев.

- Постой! Кто такой? Зайцева не знаю... - Лесник оторопел. - Может, Слава? Так он Котин...

- Вот здесь, только недолго, - предупредила девушка. - Зайцев, к тебе пришли!

- Спасибо, сестричка.

На нижней полке лежал круглолицый, стриженный наголо, курносый паренек. Грудь забинтована. До пояса укрыт грубошерстным одеялом.

- Не томи, сынок, говори, что там с Мироном? - спросил старик, предполагая, что солдат собирается сообщить ему о внуке. - Сразу-то легче, говори...

- Жив. Приходил со мной проститься. Такие, как он, не должны погибать, - ответил раненый.

Зайцев запустил руку под подушку, достал сверток, перевязанный бинтом. Заговорил тихо:

- Вот что, дедуля, возьмите себе. Это корень жизни. Женьшень называется. Мы с Мироном нашли. Берите... Очень помогает от всех болезней.

- Знаю, сынок, спасибо. Я сам не находил, а мой знакомый, специалист по лекарствам, давал мне, но я в госпиталь отнес. Только напрасно ты отдаешь, берег бы. Или раненым...

- Вам, дедушка, самый раз: здоровья прибавит, силы даст. - Солдат улыбнулся. - Мне рассказывал о вас Мирон, приглашал в гости после войны... Эх, какой у вас внук! Я за такого в огонь пойду. Приедет, скажите ему про меня.

- Ну, а что Мирон наказал передать мне?

- Э, - махнул рукой Зайцев, - меня-то в бою японец насквозь прострелил, я лежал и бредил. Мирон прискакал в лазарет, а тут и расставаться надо.

- Пора, посетитель, - послышался голос за дверью.

- Ну, спасибо, сынок, - сказал лесник и дотронулся рукой до горячего лба Ивана. - Выздоравливай и приезжай.

- Спасибо, дедуля, - оживился Зайцев. - Жив буду, приеду.

- Адресок-то есть у вас? - спросил Василий Федорович. - Медку, орешков пришлю...

- Нет, я пока не знаю, куда меня направят. Напишу вам из госпиталя, ответил Зайцев. - Прощайте.

- Рана у него опасная, - шепнула медицинская сестра, когда старик спустился с подножки вагона на землю. - Ой, как он уговаривал меня сходить за вами!

- Э, да что же это я... - Дед Василий взял за руку девушку. - Идем со мной...

С проворностью молодого человека лесник добежал до дежурного станции и выпалил на одном дыхании:

- Петруся! Сколько эшелон стоять будет? Медку хочу передать раненым... Мы - на одной ноге...

- Не торопись, дед Василий, - успокоил дежурный, - санитарный еще не один час простоит.

Лесник Ефимов за последние дни будто помолодел. Ходить стал бойчее, чаще надевал новый пиджак, чтобы людям в праздничном виде показаться. И не женьшень тому причиной. Женьшень он так и хранил в газете, перевязанной бинтом. Помолодел дед Василий после того, как радио известило, что Советские Вооруженные Силы на Дальнем Востоке наголову разбили миллионную японскую Квантунскую армию и освободили Северо-Восточный Китай, Северную Корею, Южный Сахалин и Курильские острова. Наступил долгожданный мир! Об этом громко, на весь разъезд Безымянный, говорил динамик.