Дмитрий Притула - Факел (книга рассказов)

• Название: Факел (книга рассказов)
• Автор: Дмитрий Притула
• Издательство: Инапресс
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2004
• ISBN: 5-87135-148-4

Новая книга Дмитрия Притулы, известного петербургского писателя, названная по одноименному рассказу, предъявляет читателю жизнь наших соотечественников. Рассказчик, обращая пристальное внимание на утлые, абсурдные, смешные, печальные и невероятные судьбы, возводит изнуряющую жизнь в категорию высокого бытия.

Блестящий стиль Д. Притулы заставляет вспомнить классическую традицию петербургского рассказа XX века: Л. Добычина, М. Зощенко и С. Довлатова.

---

Нет, не держалась Надежда за своего Васю. А вроде того что малость повстречались — и спасибочки. Как раз и сынуля пришел из армии, и это самый удобный момент расстаться. Ну, зачем обижать человека, мол, ошиблась я в тебе, и ты вовсе не свирепый и не в корень пошел, и ты совсем не удовлетворил мое женское любопытство, и потому прошу, Вася, больше не приходи. Зачем обижать человека, с которым месяца три встречалась? Нет, по-другому надо: сын пришел из армии, у меня встречаться нельзя, у тебя тоже нет отдельного жилья, так спасибо тебе, Вася, с тобой было хорошо, и всего тебе добренького. Как-нибудь вот так.

Значит, люди не подошли друг другу и расстались. Дело житейское. Так?

Нет, не так. То есть для Надежды, конечно, так, а для Васи нет, не так. Чем-то его, видать, Надежда достала, и он все уговаривал, а давай и дальше встречаться, а то мне без тебя что-то плоховато. Но нет, Вася, у тебя семья, и девочки почти взрослые, у меня сын, ради которого я и живу, так что все, Вася, и не будем больше к этому вопросу возвращаться.

Ладно, в таком случае разреши хоть в гости заглянуть, без глупостей, согласен, но разреши хоть просто побалакать.

Словом, так. Несколько раз Вася заходил к Надежде. Пройдет на кухню и маленько посидит. Нет, в самом деле без глупостей — без еды и койки, — а именно что поговорить. Часок, не более. Причем не просто поговорить, а поговорить исключительно о себе. Он раскиснет и все на жизнь жалуется: на работе его не ценят, и дочери не уважают, а жена вообще чуть не за половую тряпку считает.

А Надежда готовит еду на завтра и молча слушает. Жалко ведь человека, верно? Ему, может, и поговорить не с кем, он, может, одинокий, как и сама Надежда. Может такое быть? Может. Словно бы Надежда — не бывшая Васина подруга, а старшая сестра. Да, и брат приходит к старшей сестре и докладывает, что заработки плохие, что цены бешено прыгают, но в чем беда главная — не уважают меня, сеструха, вот в чем беда главная.

Да, а Надежда все это выслушает и обязательно успокоит. Всем сейчас, Вася, тяжело, у всех сейчас цены прыгают, ты ведь не голодаешь, Вася, и одет, я смотрю, нормально, а у девочек твоих возраст такой, что отца не уважают, но выйдут замуж и начнут ценить отца, а что жена иной раз кричит на тебя, так это от тяжелей работы. Как-нибудь примерно вот так утешала.

Успокоит Васю, и он уйдет. Но что характерно — и самой станет полегче. Ну да, говорит о Васиных дочках, а думает о сынуле, говорит, что когда-нибудь жизнь станет полегче, и ведь сама, хоть на короткое время, начинает в это верить.

И потом еще одно: когда ты успокаиваешь другого человека, то есть помогаешь ему, то ты уже не так вроде и одинок.

Нет, все нормально, вроде брат и сестра, и чего бы это им разок в неделю словом-другим не переброситься. Тем более давно без глупостей.

Да, но городок-то маленький, все, как водится, все замечают. И однажды на улице к Надежде подошла жена Васи и тихо, с ласковой улыбкой предупредила: если будешь принимать моего недомылка, я с тобой разберусь, предупреждаю честно. Надо он тебе — даром отдаю, но делить его с кем-нибудь в мои планы не входит. И я тебя, значит, предупредила. В случае чего пеняй на себя.

Надежда Васе говорит: ты больше не приходи, твоя недовольна, она ничего плохого мне не сделала, и мне ни к чему дожидаться, пока она мне как-либо напакостит. Нет, про недомылка и про отдаю даром промолчала. Жалко ведь человека, тем более он к тебе по-хорошему. Тем более что-то у тебя с ним все-таки было.

Да, а Вася как-то уж очень нездорово на это отреагировал: мол, его законная уже пару раз отлупила за эти приходы, но я не половая тряпка и могу поговорить с хорошим человеком, тем более ты ничего не позволяешь, и совсем, смотрю, как брат и сестра, да человек я или уже нет, да мужчина я, можно спросить, или уже вовсе болтаюсь, как сопля на ветру.

Ну вот, Надежда, видать, пожалела его сразу вытурить, пусть еще разок придет, а то подумает, я его законную испугалась, а я вовсе не испугалась, мне, вообще-то говоря, на нее тьфу и растереть, еще разок Вася придет, и больше я его пускать не буду. Гляну в глазок: ага, Вася, и дверь не открою, человек все поймет и сообразит и не обидится. И зачем, в самом деле, лишний раз его обижать, если он и так обижен.

Но не успела. Однажды звонок в дверь. Глянула — две женщины стоят и приветливо улыбаются. Одна — жена Васи, другая незнакомая. И значит, что характерно, улыбаются. То есть никакой пакости ждать от них не следует. И Надежда впустила их в дом. А они молчат и улыбаются, стервозы. Вдруг законная вынимает из кармана молоток и ба-бах по зеркалу шкафа, что стоял в коридоре. И еще раз ба-бах. Зеркало, понятно, вдребезги. Ни объяснений тебе, ни ругани. Буквально садистки. Одна блокирует Надежду, другая достает из шкафа одежду и с лютой яростью рвет ее. Пальто, платья, кофточки. На рукав наступает, наклоняется и рывком раздирает одну вещь за другой. Как пасть льву на одном фонтане.

Да, законная рвала вещи, а вторая тетка тоже вытащила молоток и держала перед лицом Надежды с тонким таким намеком — будешь дергаться, тюкну по башке твоей дурной.

Надежда и не дергалась, словно бы окаменела. Словно бы под гипнозом. Две хулиганки рвут нажитое тобой, а ты окаменела. Ну, в крик пойди, в горло им вцепись, но нет. А потому что в голове все-таки вертелось: а ну как тяпнет молотком по голове, убьет — ладно, а ну как покалечит.

А те прошли в большую комнату, увидели сервант и вот уж тут они разгулялись — с каким наслаждением они били и топтали посуду. Да, садистки и хулиганки.

Но когда они кокнули большую хрустальную вазу, Надежда очнулась. Нет, в драку не полезла, понимала, что сила не на ее стороне. Она бросилась к телефону, и она набрала ноль два, и она закричала: грабят, хулиганят и вот по такому адресу. То есть женщина рассчитывала не на свою силу, но исключительно на силу закона.

А бандитки, почему-то пожалев телевизор, пошли к комнате сынули. А там радиоаппаратура и вещи, которые сынуля успел купить за последний год. Но комната, на счастье, значит, была заперта. Бандитки поняли, что хоть они и бандитки, но ведь же не профессиональные взломщицы, и с дверью придется долго возиться.

Законная сказала на прощанье: еще раз придет мой недомылок, вот как ту вазу кокнула, так твою башку дурную кокну. Надо он тебе, даром отдаю, а перед людьми не позорь.

И ушли.

А вскоре приехала милиция в составе двух человек. Все понятно — хулиганство в особо крупных размерах, а также разор и разбой. И безутешная женщина. Еще бы, будешь безутешной, если порвали твои вещи и побили посуду. Носить ведь теперь нечего. Да, вещи не очень новые, но ведь носить что-то нужно. На какие шиши, интересно знать, ты новые вещи купишь. Да, это горе. Это как пожар или наводнение.

Ну, все объяснила, написала заявление.

Преступницу нашли сразу. А та и не отпиралась: потерпевшая получила по заслугам, и я об одном жалею — мало навредила. За такие дела можно было бы и телевизор кокнуть. Интересно знать, товарищ милиционер, что бы вы сделали с хахалем своей супруги, вы бы что придушили — бутылочку с ним или его самого. Это, конечно, так, но по суду, думаю, вам придется платить за нанесенный ущерб. А я согласна, вещи там старенькие, я и заплачу, если суд решит, и, конечно, по заношенным ценам.

То есть законная оказалась покладистой женщиной.

Теперь Вася. А чего Вася? Он больше не появлялся, видать, жалел Надежду, понимал: в случае чего его законная Надежде на одну ногу наступит, за другую дернет. Ну, пожалуй, не сомневался, приди он, Надежда его шумно выпрет. Тут, как говорится, без вариантов. Себе он, видать, цену знал, не такой я, знаете, дорогой фрукт, что ради меня Надежда станет рисковать. Это Вася понимал и испарился.

Остается, значит, Надежда. И вот самое странное в этой истории: Надежда неожиданно забрала заявление — мы все порешили мирным путем, не вмешивая в это дело общественность.

Она так объяснила: на новые вещи деньги не выцарапать, платить, ей сказали, будут по остаточной цене, когда вы покупали тряпочку, она стоила столько-то, да вы ее много лет носили, то есть никоим образом за порванные вещи не станут платить как за новые.

Так и пропади вы пропадом с вашим законом. И вообще, я вам так скажу: нет таких тряпок, из-за которых я пойду в суд позориться. Ну да, все ведь будут знать, из-за чего случилось это позорное хулиганство.

Но и это не главное. А главное — вот оно. Надежда так объяснила подруге, почему забрала заявление. А ей Васю стало жалко. Да, его законная — мерзавка, это кто же спорит, но в случае, если их заставят выплачивать мне деньги, колотиться ведь придется Васе, а у него две взрослые девочки, и их нужно одевать, в противном случае кто же их замуж возьмет. То есть нахулиганила жена, а надрываться мужу. Да ладно, что-то все-таки было, и Вася приходил, ну, вроде брат к сестре, и потому пропади все пропадом, и потому было бы здоровье, а одежда еще появится, не это ведь главное, верно? Ведь жизнь, как пела когда-то Алла Пугачева, кончается не завтра.