Алексей Егоров - Обитаемые земли. Дилогия (СИ)

• Название: Обитаемые земли. Дилогия (СИ)
• Автор: Алексей Егоров
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

Герой повести «Две реки» Каперед надеется восстановить свое положение, отправившись на поиски редкого растения. Его чудесные свойства способны подарить смертному небывалую власть или спасти его в трудный момент.

---

— Этот, — он указал на Капереда, — мог узнать его от потомков ушедших.

— Взгляни на него. Его лицо, его тело. Измельчала порода, смешавшись с Бледными и аборигенами тех земель, куда ушли наши братья и сестры.

— И среди Бледных можно найти вместилище. И они сношались с нами, и мы сношали их.

— Но это потомок. Его порода, его кровь — все это я вижу. Да и ты видишь, — пауза, — Мефодон.

До Капереда начал доходить смысл сказанного. Шок от понимания лишил его дара речи и способности к действиям. Из головы вышибло все мысли, она опустела и, да, стала походить на прекрасный сосуд для чего-то чужого. Или своего.

— Стоит попробовать, — сказал Афелос.

Он ожидал награды, но получил лишь избавление от цепей жизни. По незаметному жесту старика, его хранители набросились на Афелоса. Тот сопротивлялся отчаянно, двигался он столь же стремительно, как в прошлом, сражаясь с варварами. Но тогда он бился против простых людей, а сейчас — против своих собратьев. Лучше обученных, таких же сильных.

Его смерть была неминуема. Афелоса повалили на землю, принялись колотить затылком о благородный камень мостовой, пока плиты не окрасились кровью. Запахло железом. Запах осквернил древние руины.

Каперед не видел, что произошло потом. Он побежал от разыгравшейся в центре развалин трагедии. Прочь из этого города, прочь от безумия, поглотившего его! Но силы города были могущественней тех, которыми обладал человек, пришелец из нового времени.

Оглушив беглеца, граждане руинного города бросили его возле колодца. Каперед терял сознание, погружаясь во мрак и выплывая на поверхность. Он чувствовал холодный ветер, обжигающий его кожу, а затем погружался в теплые пучины забвения. Он открывал глаза и видел, как несут тело убитого к колодцу и сбрасывают туда. Закрывал глаза и видел, как мертвец растворяется во тьме. Его тело никогда не достигнет дна этой ямы, ведь дна у нее нет.

— Приведи в чувство этого, — услышал Каперед.

Но гул тьмы был сильнее, он не хотел выныривать на поверхность, ведь знал, что его не ждет ничего хорошего.

Его мучители были настойчивы и опытны. Они не позволили пленнику ни умереть, ни забыться беспробудным сном.

— Очнулся, — сказал один из них и отступил в сторону.

Граждане разошлись в стороны, давая возможность Мефодону рассмотреть пленника.

— Мелковат, слаб, стар, — цепкий взгляд старика обшаривал Капереда.

Этот взгляд вызывал отвращение из-за своего липкого внимания. От него никуда не деться, не избежать.

Каперед почувствовал позади теплый камень, в который упирался затылком. Он лежал на ледяной мостовой и чувствовал этот теплый камень. Скосив взгляд, Каперед увидел основание колодца.

Выложен он был из крупных, плохо обтесанных камней. Колодец был сооружен в древнейшие времена, когда предки граждан этого города еще не знали технологий, магии и обращались к богам по-простому. Древнейшие времена, начало эры человечества.

Мостовая вокруг колодца была прекрасной, но колодец поражал своей древностью. И его вид не вызывал тревоги. Каперед не понимал, как находясь рядом с этим сооружением, граждане города могут быть столь отвратительными. Они творили омерзительные вещи: разрушали собственные памятники, гадили везде, совокуплялись как звери, пили и ели не в меру, приносили людей в жертву.

А теперь они вознамерились совершить что-то иное. Что-то гораздо более страшное, чем человеческое жертвоприношение.

Каперед начал догадываться, что они хотят.

Достаточно взглянуть на тело старика, а затем заглянуть в его глаза. Тело пресыщено удовольствиями жизни, но ненасытный дух требовал еще.

— Нет! — закричал Каперед. — Я не позволю!

Не для этого он искал древний город, не ради позорной смерти пересек страну варваров. Не для того, чтобы его подменил отвратительный старик, выгнал из собственного тела.

Каперед кричал, дергался, но не мог вырваться из цепких рук граждан.

— И все-таки слишком мелкий, — сокрушался старик, — приведите верховного жреца!

Он решил начать церемонию, не пропадать ведь такому телу. Среди окружающих город варваров все сложнее находить подходящие резервуары. Слишком много примесей в крови варваров.

Этот же чужак принес собой запах прошлого.

Каперед слышал шепотки вокруг:

— Он не один.

— Их целое племя.

— Много тел.

Голоса могли принадлежать упырям, подбирающимся к отечеству. Они чуяли запах крови ничего не подозревающих граждан. Кровь — это жизнь, а для этих упырей кровь это способ вернуть ушедшие дни.

Они не собирались есть Капереда. Им нужно его тело, как наиболее подходящее вместилище для духа умирающего.

Как-то отстраненно Каперед подумал: утратили эти люди способность размножаться или еще в состоянии? Является ли зачатие для них таким же священным действием, как и для остального человечества. Или они относятся к этому как к очередному развлечению. Тогда участь беременных жен страшна.

Капереда держали распластанным на земле, не позволяли ему вырваться, причинить вред себе. Ведь он не мог причинить вреда никому из граждан. Старик находился в двух шагах напротив и неотрывно, плотоядно смотрел на вожделенное тело. Немощная плоть прореагировала на страсть старика.

Со всего города собрались граждане, чтобы посмотреть церемонию перемещения.

Люди прибывали хаотично, некоторые несли шесты, деревянные или металлические колья, тряпье. В этом потоке людей не было никакого порядка, но вскоре, словно само собой, начал сооружаться помост, на нем возник алтарь, покрытый рваниной.

Капереда перенесли на алтарь, зафиксировали его конечности каменными грузами. Массивные камни надежно приковали его к широкой плоскости алтаря.

Среди этого хаотичного множества людей выискался и жрец. Он гордо нес на голове священную диадему со стертыми символами и был так же обнажен, как все. Чтобы все граждане могли видеть его уродство — верховный жрец был кастратом.

Появление жреца вызвало всеобщий смех. Граждане потешались над ним и унижали словом и жестом.

Так и задумано, чтобы извратить саму суть жизни древнего города. Его устои и принципы были деформированы, преобразованы в издевательскую пародию на саму себя.

Каперед надеялся, что церемония у них не удастся из-за такого отношения. Но граждане явно не в первый раз творят подобное, они знали, что последует дальше.

Собравшаяся толпа становилась агрессивней, со всего города стекались люди. Некоторые были изуродованы, другие отличались неземной красотой, в равной степени было и тех и других. Каперед мотал головой, стараясь рассмотреть собравшихся.

Их было так много, перед взором мелькали сотни лиц. Верховный жрец терялся на их фоне. Вскоре в жреца полетели камни, стоящие рядом люди схватили палки и начали подгонять его.

Жрец нараспев обратился к богам, чтобы получить благословение перед началом церемонии. Или он проклинал их — Каперед мог ожидать всего.

Речь жреца была невнятной, скомканной, а слова звучали иначе. Когда кастрат закончил монотонный речитатив, Каперед понял, что жрец говорил задом наоборот. Но понять сказанное, он так и не смог. Для этого просто не было времени.

Каперед не был безмолвным зрителем, как посетитель театра. Он был действующим лицом трагедии. Находясь в центре событий, у Капереда просто не было времени, чтобы обдумать происходящее. Он пытался высвободиться, кричал и требовал отпустить его, молил о пощаде и предлагал привести в город еще десятки сограждан на потеху этой безумной толпе.

Ни увещевания, ни угрозы, ни подкуп не помогали. Жестокие жители города не были глухи к словам гостя, они наслаждались его мучениями и ловили каждую фразу. Если бы слова имели вещественное тело, толпа бы передралась за каждую фразу, что кидал Каперед. Это были сокровища, принесенные извне, ничего подобного горожане не слыхивали давно.

Они привыкли к бледнокожим варварам, населяющим окрестные леса. Этот чужак принес с собой новый товар, что охотно раскупали жители города.

Ведь Каперед торговец, вот только выгоды от этой сделки он получить не смог.

Жрецу принесли ритуальные инструменты. Среди них были обсидиановый нож, золотые щипцы, тончайшие нити и большая игла к ним. Все это было сложено на алебастровом подносе чудной работы. Служители-кастраты несли в руках керамические вазы, в которых плескалась жидкость, и пересыпался песок. Они встали по левую и правую руку от верховного.

Троица расположилась с западной стороны алтаря, колодец оказался с восточной стороны. На край колодца верные прислужники посадили патриарха. Тот едва держался, в любое мгновение мог потерять опору и свалиться в колодец.

— Приступай! — повелел старик.

Ему не терпелось сменить гнилую оболочку на свежую. Не такую молодую, как он рассчитывал, зато более подходящую для патриарха.