В. Бирюк - Не-Русь

• Название: Не-Русь
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Лохам, терпилам и конформистам — противопоказано по мед. показаниям. Не рекомендовано: фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла 'Зверь лютый' — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

Я неженат. Другие основания, данные Пророком… — вполне.

И разве сам Пророк (да пребудет он в милости перед Аллахом), не нарушал своих клятв, говоря:

«когда я даю какую-нибудь клятву, а потом вижу, что есть более хорошее решение, я обязательно делаю то, что лучше, а от этой клятвы освобождаюсь»?

Нет, я всё-таки балдею от мудрецов уммы! Какой здравый смысл! Какой реализм и прагматизм! Попостился три дня во искупление — и ври дальше! Как и сказано Пророком:

«Говорите, что сочтете нужным. Вам это разрешено».

Забавно: в христианстве ложь — смертный грех, лжесвидетельствовать — запрещено в «Десяти заповедях». Умные интеллигентные люди говорят, что всё разнообразие человечества, всех его культур, держится на этих «Заповедях» в той или иной форме. Дескать, человечество морально едино. Отсюда гуманизм, демократия, равноправие, «все люди — братья»…

А как же вот это: «я обязательно делаю то, что лучше, а от этой клятвы освобождаюсь»? «Я тебе пообещал? — Я тебе ещё пообещаю». Сегодня принял присягу, получил ружьё, а завтра увидел, что за него дают пол-штуки баксов и решил — это «лучше»? И фигня та присяга?

Увы, ребята. В меня нормы допустимого вбивались не в мечетях и медресях Счастливой Аравии, а в подворотнях и на пустырях сесесерии. «Мужик сказал — мужик сделал».

Правда, из этого следует… следует, что Пророк — «не-мужик»? Как и его последователи. А кто? Просто брехливые самцы хомнутых сапиенсов?

Если признать, что человечество едино, что оно едино в своей моральной основе — в «Заповедях», то мусульмане — не люди? Маразм! Человечество — это всё то, что выродили Адам с Евой.

Тогда… Мухаммед — репродуктор-извращенец? В смысле: извратил, при воспроизведении, слова Аллаха?

Я не утверждаю — я просто спрашиваю. Что — и спросить нельзя? — Ну, извините.

Но хочется же понять! Магомет — чётко человек. А не кусок бога, как Иисус у христиан. «Человеку свойственно ошибаться» — международная давняя мудрость. Не преднамеренно, не «по злобе». Что-то недопонял, где-то недослышал… Вы вообще себе канал связи между богом и пророком представляете? На передающей стороне просто транзисторы шумят, а у приёмника — предохранители вылетают. Характеристики — несоизмеримые.

Сама идея ошибки пророка (что соответствует человеческой природе Мухаммеда) выглядит в исламе ересью.

В христианстве было также. Утверждения пророков считались абсолютной истиной. Догмой. Потом список догматов веры сократился — во второй половине 20 века католики признали:

— Все догматы могут меняться. Кроме непогрешимости Папы Римского.

Двадцатый век — от Рождества Христова. В летосчислении Хиджры — соответствует 14 веку. Может, ещё просто не созрели? Подождём лет шестьсот и… Кто доживёт — расскажет.

Факеншит уелбантуренный с этой теологией! Проще! Я никогда не лгу! Хитрю, умалчиваю, создаю впечатление… но — не лгу. Тут Аллах — лучший из хитрецов — меня поймёт. Но — «дал клятву — взял клятву»… Не, не могу. Не магометанин. Уважать себя перестану.

— Я вполне доверяю присутствующим. Как себе. Но… для клятвы нужен мулла. И — другие. Тайна — как редкая птица: один может её удержать, но в собрании… кто-то окажется неловок. Цена… не только моя голова. Но и… радость эмира. Которая может надолго отложиться в исполнении. Готовы ли мы погрузить дух блистательного в пучину печали? На многие годы? Нет? Тогда, о благороднейший эмир, позволь откланяться и отправиться в свой лагерь. Дабы гяуры не заподозрили меня в чём-либо.

Вопиющее нарушение этикета! Только государь может отпустить собеседника! На этом прокололся «Железная Маска» в одном из литературных вариантов своей истории. Это настолько… стереотипически, что у эмира даже типовой реакции, типа: «постой» — нету.

Я поклонился, поднялся на ноги, поклонился, отступил задом к выходу, снова поклонился и… и вывалился на свежий воздух.

Уф! Ну и работёнка у дипломатов! Следом, тоже вытирая пот, выкатился Абдулла, послал слугу за лодкой с гребцами, внимательно осмотрел моих людей.

Отсюда, с берега Волги, просматривался Янин. И я… позволил себе несколько форсировать ситуацию:

— Видишь?

— Кандай?

— Костры не горят. Берег тёмный. Никто не знает замыслов Бешеного Китая. Но если он захочет ударить через реку — вы не увидите.

— Кха! У нас… э… новый воин приплыл. Много.

— Они — спят. Убить сонного… Скажи эмиру — времени мало, мир надо делать быстро. Иначе — будет много крови.

…

Едва перебрались через Волгу, едва лодочка ушла назад, как… Я только размечтался, только представил себе: вот приду, сниму, лягу, вытянусь…

— Князь Андрей Юрьевич велит к себе.

И рядом десяток суздальских гридней в полной броне.

Факеншит, какая же это уже серия пошла?! Что у меня третья ночь без сна — понятно. Но Андрей-то как держится? Или он днём перекемарил? Похоже — так. Вижу, что Боголюбский устал, но глаз острый:

— Сказывай.

— Говорил с эмиром. Обещал ему построить город на Стрелке. Большой и крепкий. Просил денег, людей, скота, хлеба. Вроде — даст.

— Присягал?

— Нет.

Вот чего собственно, я так и юлил с присягой. Мне-то плевать. А для Андрея это… аргумент. Для выводов.

Смотрит. Глазами сверлит. Он не верит ни одному моему слову. Конечно: поверить, что противник будет финансировать строительство форпоста против самого себя…

— Почему?! Почему он тебе доверяет?!

— Потому что апофения. Видят, но не разумеют.

— ??!

Как они меня заколебали! Я имею ввиду — мои штаны с трёхслойными завязками. И правители — тоже.

Достаю, показываю.

— Так ты обрезанный?!

— Нет! Факеншит! Я — облезшний! Я же тебе рассказывал! С меня вся кожа слезла! И отсюда тоже! А потом наросла вот так! А эмир решил… Потому что он — идиот!

— Та-ак… А веруешь в кого?

Как вы мне все надоели! Я вообще ни в кого не верую!

   «Дух рабства кроется в кумирне и в Каабе,
   Трезвон колоколов — язык смиренья рабий,
   И рабства черная печать равно лежит
   На четках и кресте, на церкви и михрабе.
  …
   Бушуют в келиях, мечетях и церквах,
   Надежда в рай войти и перед адом страх.
   Лишь у того в душе, кто понял тайну мира,
   Сок этих сорных трав весь высох и зачах».

Сколько же столетий должно пройти, чтобы мудрость Хайяма стала не только доступной, но и воспринятой?! «Видят, но не разумеют. Слышат, но не внемлят»…

Вытаскиваю из-за ворота крест нательный. Юлькин противозачаточный.

Охренели религиозные. Всё вокруг одного и крутятся. И вот так — всё средневековье! Хотя понятно: основные инстинкты и их канализация с деформацией — в основе каждого массового вероучения.

Я поправляю одежду, никак не запихнуть правильно рубахи в штаны. Андрей мрачно меня рассматривает. Он — не верит. Он знает, что верить изменнику нельзя. «Единожды солгавший — кто тебе поверит?». Я — изменник? — Чему изменил? «Солгавший»? — В чём солгал?

Андрей не может найти противоречий в моих рассказах.

Ибрагим — глуп? Битый враг — всегда глуп. Обрезание? Но вот же — и на голове плешь, вся кожа слезла. Куча непривычного, нестандартного, сомнительного… Но под каждое утверждение находится подтверждение… И эти падающие стаканы… Пророчества истинные и пророчества ложные… странная бумага, странные ножики, странная телега, странная икона, странные речи…

Да срубить ему голову! Чтобы свою не мучить. Но вот же: вчера четыре причины были. Для топора. И… не срубилось… Теперь появилась пятая — измена. Так оно выглядит — сговор с противником, получение от него обещания материальных ценностей, помощи… Но таковым не является… А дома ждёт эта история с женой… и надо бы отдариться за наложницу… и героев казнить без явной вины — в войске негоразды будут…

— Сейчас ты присягнёшь мне.

— Нет.

Ух как он не выносит слова «нет»! Опять железяку святого предка начинает искать руками, не глядя.

— Брат, ты забыл. Изгнание. Я — не-Русь. Иначе — ты обманул князей. Взял себе землю.

Смотрит. Меч дёргает. Туда-сюда, в ножны — из ножен. Скрип-скрип. Вжик-вжик.

* * *

Я плету паутину мира. Я сплетаю ниточки-шнурочки. Связывающие нас. Меня с ним. В этом плетении — вражда и дружба, ненависть и радость. Ты не хочешь назвать меня братом, тебе привычнее видеть во всех врагов. Но ты не можешь выдернуть одну-единственную паутинку, не можешь сказать:

— Враг! Рубить!

Потому что всё плетение, все нити склеены. Склеены твоим интересом, окутаны туманом нового, невиданного, непривычного.

Логика вражды, тела, функции требует:

— Убей его! Мир станет проще!

Логика души, любопытства, надежды возражает: