Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

• Название: Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич
• Автор: Андрей Гришин-Алмазов
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026129-2, 5-271-09944-Х, 5-9578-1243-9

По мнению большинства историков многие преобразования и реформы Петра Великого были начаты ещё во времена правления его старшего брата.

Новый роман современного писателя А. Гришина-Алмазова с полным основанием может быть отнесён к исторической эпопее.

В книге собрана целая галерея мест, событий и лиц XVII века; автор широко использует документальный материал, известные и малоизвестные факты, а также уникальные архивные находки, которые позволяют по-новому взглянуть на многие события.

---

   — О юродивых речи нету. Речь лишь про столбовое дворянство. Третья часть древних родов, отошедших от двора и несущих службу государю по волостям и воеводствам, даже грамоты не ведают, дарованной нам святым Кириллом[142].

   — Чё ж делати? — спросил Воротынский.

   — Создавати училища для дворянских детей по большим городам, штобы знатные да родовитые не только знатностью отличались от простолюдинов, но и величием знания.

   — Вопрос в тома, хде взяти на энто денег, — медленно сказал Кондырев, не принимавший участия в разговоре, — если нам даже на войну с басурманами не хватает?

Такого вопроса не ожидал никто, даже царевич, но, подумав, он сказал:

   — Только церковь, помышляющая о помыслах людских, должна взвалить энто бремя на свои плечи, а следовательно, выискать на энто деньги.

На Украине снегом заметало дома под самую крышу. Связь между городами прервалась. Поэтому воевода Ромодановский призвал гетмана Самойловича к себе в Курск. С гетманом прибыли генеральный есаул Иван Лысенко и полковники Леонтий Полуботко, Василь Матвиенко и Дмирашко-Раич. Встреча проходила в тайне.

Собрав на совет гетмана, воевод и полковников, князь Григорий сидел под образами хмурый и озлобленный.

   — Князя Алексея Трубецкого с Киеву с воеводства забрали, — медленно выговаривая каждое слово, начал он хмуро. — Вместо него прислали Мишку Волконского, а ему тольково гусями командовати. Стрелецкие головы его не слушаютси, в войске разлад, а уж про остальное я молчу. С того летом с Киевщины провизии можно не ждати, даже если государь ему десяток указов пришлёт, собрати он всё равно ничего не сможет. А от Волконского большой защиты ждати не приходитси. С того, думаю, надоти усилить Григория Косагова на Дону, пущай он татар побеспокоить. Тебе, гетман, надоти подумать, кого на Дон с полком послати.

Самойлович погладил усы:

   — А чего думати, вон Леонтий Полуботко часто на Дон ездит, у него тама побратим, он и поведёт. С им и часть запорожцев сымитси.

   — И второе известие. Заступничеством Богдана Хитрово Серко отозван из Сибири, присягнул государю и внове спущен на Сечу. Он с атаманом Фролом Минаевым ездил до Дорошенко, и тот отписал государю, што готов присягнуть, коли получит уверения в своей безопасности. Только к Дорошенко у мени веры нету, он сам таки запуталси, што на што дельное уже и не решитси. Дак Правобережная Украина так испустошена, што уж и пустошить нечего. Пора его спихивати.

   — Да, скоро только собой и командовать будет, — опять подал голос Самойлович.

В самом тёмном углу поднялся Иван Ржевский и, перекрестившись на образа, произнёс:

   — Не всё так плохо с Божьей помощью. Надо бы заполучити генерального писаря Дорошенко, Лизогуба, он на бражное падок. А уж он истину до конца ведает. Ты бы отписал, Григорий Григорьевич, Матвееву, пущай пришлёт Андрюшку Алмазова, то дело для него. А провиантом по весне пошлём заниматси Петра Чирикова, он последние штаны сымит, а дело содеет.

Предложение всем понравилось, и разговор продолжался уже с другим настроением.

   — Так и порешим,— повысил голос Ромодановский-Стародубский. — Племянники мои отбудут в Москуу и будут добиватьси отзыву с Дона Ваньки Хитрово, штобы он Косагову не мешалси. Ты, Иван Самойлович, — обратился воевода к гетману,— к маю соберёшь полки. А Чирикова по весне за провизией спроворим.

Принятое решено было смочить. Бабка-стряпуха и сенные девки быстро накрыли на стол.

В Москве встречали Масленицу. Царь с молодой женой и трёхлетним Петрушей и небольшой свитой гулял среди народа на Красной площади. Остальные члены царской семьи, переодевшись в личины, на санях катались по городу. Если шкура медведя была в самый раз огромному Воротынскому, то лисье обличив не шло растолстевшей в последнее время царевне Софье. Зато князь Василий Голицын в маске быка был рядом. Мешалась лишь царевна Евдокия. Охрану возглавлял одетый енотом барон Брюс. Вся шотландская колония ждала, что в ближайшее время он станет генералом. Следом скакал царевич Фёдор в костюме крестьянина. В третьих санях, где возничим был царевич Пётр Сибирский, ехала царевна Татьяна Михайловна с двумя младшими племянницами: Федосией, одетой белочкой, и Марией, одетой котёнком.

Увидев богатые сани на углу Тверской, мальчишки, требуя выкуп, обкидали их снежками, — пришлось дать денег торговке блинами на всю озорную братию, которая с криками проводила сани до следующей улицы. Там мальчики вступили в потешный бой с такими же сорванцами. Один из снежков угодил в царевича, и Фёдор верхом на коне повёл тверских в атаку, и когда их противник побежал, отстал от атакующих.

К полудню на льду Москвы-реки устроили санные игрища. Потеха была в самом разгаре, когда неожиданно лошадь, впряжённая в сани, где сидела царевна Татьяна Михайловна, понесла. Как Пётр Сибирский ни натягивал вожжи, лошадь сломя голову неслась к берегу и со всей скоростью влетела в березняк. Сани ударились о ствол завалившегося дерева и перевернулись, седоки слетели в снег, лошадь унеслась вперёд. Так как никого сильно не помяло, событие вызвало лишь сильный смех. Подъехавший ближе царевич Фёдор встретился глазами с сестрой Марией, по самый нос засыпанной снегом. Выбравшись из сломанных саней, все, толкаясь и смеясь, полезли в сани Софьи, где оказалось с десяток человек. Как возничий ни стегал кнутом коня, он не мог сдвинуть сани с места. Царевич Фёдор, желая помочь, перескочил на коня, запряжённого в сани, но тот вдруг встал на дыбы. Царевич слетел на лёд, конь рванул вперёд, и сани всею своею тяжестью проехали по лежащему Фёдору, помяв ему грудь. Воротынский с Брюсом с ужасом бросились к наследнику престола, который лежал закатив глаза и громко стонал. Его уложили на сани и галопом повезли в Кремль, оставив на льду Москвы-реки всю растерявшуюся семью.

Узнав о случившемся, боярин Богдан Хитрово послал за лекарями: Сигизмундом Зоммером, Блуменростом и аптекарем-провизором Христианом Эйхлелом.

Осмотрев царевича, они признали, что у него тяжёлый ушиб позвоночника, сломано два ребра, сильно помята грудная клетка. Зоммер облачил с помощью Эйхлера Фёдора в корсет и уложил в постель. Когда в сопровождении князя Воротынского появился царь, в передней палате толпился весь двор царевича. Хотели эти люди того или нет, но сейчас решалась и их судьба. Фёдор при виде отца попытался приподнять голову.

Царь бросился к нему:

   — Лежи, Феденька, лежи.

   — Аки тута не поверить в проклятие, тольково я стал забывати о больных ногах, как проведение послало мене другое увечье.

Заплаканные глаза отца и сына помутнели. Алексей Михайлович упал перед сыном на колени.

Весь вечер и ночь царь вместе с Воротынским и Зоммером оставался при сыне, который, стиснув зубы, молча переносил боль и лишь к утру забылся крепким сном.

По просьбе царевича празднование Масленицы не остановили. Однако большинство придворных посчитало за благо в гуляниях не участвовать.

Апрель поставил все точки над «i». Встав во главе Аптекарского приказа и оставив за собой Посольский и Малороссийский приказы, Артамон Матвеев формально возглавил большую их часть. Лишь Богдан Хитрово и князь Никита Одоевский по влиянию и количеству подчинённых приказов равнялись ему. Однако все понимали, что если царица Наталья Кирилловна родит второго сына, то выше Матвеева будет только царь и Господь Бог. Поэтому древние роды разделились на четыре боярские группировки. Одни стояли за разосланных на воеводства Милославских — те сами воровали и другим давали. Другие за Хитрово — ему мзду плати, и тоже многое с рук сойдёт. Родовитые, что побогаче, стояли за Одоевского, желая, чтобы и по роду и по богатству всё было в их руках. Те же, кто тянулся к чему-то новому для Руси, оказался в лагере Матвеева.

Этот раскол, перепутавшись с церковным расколом, чувствовался даже в думе, распаляя противоречия, однако в нужный момент царь натягивал вожжи, а война с турками умеряла пыл. Особо в войско Ромодановского-Стародубского никто не рвался.

Всё больше запутываясь и боясь сделать ошибку, Матвеев собрал в своём доме тех, на чей совет он мог положиться. Впервые здесь присутствовали князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, присланный дядей, и князь Михаил Голицын, случайно познакомившийся с Андреем Алмазовым. Поручительству двух этих людей Матвеев верил безоговорочно. Обдумывая будущее на десятилетия вперёд, он уже приглядывался к двору царевича Петра, на который впоследствии хотел опереться.

В вифлиотике было как никогда тесно, рассаживались впритык, тряся на старый лад бородами. У Ромодановского, несмотря на его юные годы, борода закрывала всю грудь, а у Андрея Алмазова после дуэли — едва прикрывала нижнюю челюсть. У Воскобойникова бородка была тощая, как у козла. Сборище напоминало собой малую Думу.