Александр Морозов - Центр

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Центр"
Описание и краткое содержание "Центр" читать бесплатно онлайн.
Вызывающее сейчас все больший интерес переломное время начала и середины шестидесятых годов — сложный исторический период, на который пришлись юность и первый опыт социальной активности героев этого произведения. Начало и очень быстрое свертывание экономических реформ. Как и почему они тогда захлебнулись? Что сохранили герои в себе из тех идеалов, с которыми входили в жизнь? От каких нравственных ценностей и убеждений зависит их способность принять активное участие в новом этапе развития нашего общества? Исследовать современную духовную ситуацию и проследить ее истоки — вот задачи, которые ставит перед собой автор этого романа.
Но приударить — это уж, ясное дело, почему бы и нет? Честь мундира того требует, да к тому же за хорошим товарищем, «девочкой в самом соку», как открыто формулировала Неля Ольшанская. Та же Неля, как о деле вполне всем известном и даже обыденном, стала вскоре вставлять в рабочие и нерабочие разговоры предложеньица типа: «Он на тебя сразу глаз положил». Катя не любила нарочито вульгарных, нарочито натуралистических Нелиных словес вообще и этого выражения в частности. Не любил их и Витя. Здесь у Кати с Кардановым, то есть в области лингвоэстетической, было полное единодушие. Неля и сама не хуже Кати понимала, что лексические оковалки ее здесь к делу не идут, что здесь и дела-то, строго говоря, нет и вряд ли предвидится, но вот любила смачно проговариваться, и все тут. Пусть неоправданно и топорно звучит, пусть сама эту топорность слышит (языковым чутьем бог не обидел, из профессорской семьи, чуть ли не с детства в дзоте из толковых словарей и энциклопедий сидит), пусть… Какое-то удовольствие извращенное получала, наверное, от этого. Все вокруг только посмеивались от смущения, а непосредственные жертвы иногда и краснели (в том числе и сам Ростовцев — либерал и остряк, но ведь не до такой же степени), а Неля смотрела круглыми честными глазами, применяя железное правило всех комиков мира: «работая» номер, самим оставаться предельно серьезными и наивными.
Катя как бы по инерции продолжала идти на чуть-чуть более, чем дружеское, сближение с Витей (это чуть-чуть, эта якобы раскованность, якобы многообещающая, кажется, устраивала их обоих), и неизвестно еще, куда бы и зашла… Молодая еще была Екатерина очень, программа некая внутри была заложена, но только внутренняя, абстрактная, даже внутренним монологом не высказанная. К Вите не чувствовала она ничего, кроме спокойной благодарности, что рядом оказался именно он, мягкий, красноречивый, интересный юноша, прекрасный, можно сказать, идеальный товарищ по работе. А не какой-нибудь тупак неотесанный, да еще вдобавок с гонором, прямо пропорциональным сварливости и некомпетентности. Кстати, в существовании этой пропорциональной зависимости Катя воочию могла убеждаться на примере вспышек, которые допускала Неля Ольшанская. Неля не была некомпетентной в своей работе, не это если считать в общем и целом. «Свой» процент брака Неля держала твердо, и показатель сей снизить Ростовцеву, при всем его НОТе и педагогическом такте, не удавалось. Когда он обнаруживал очередной невычитанный островок текста в верстке квартального сборника их сектора и холодным, специально-бесстрастным тоном задавал сакраментальное: «Как это пропустили?», Неля из исполнительной и, в общем-то, если не считать ее чисто словесные шалости, воспитанной женщины тут же быстренько превращалась в сварливую и вздорную бабищу. Лицо ее шло коричнево-розовыми пятнами, она быстро и беспорядочно перебирала, расшвыривала листы верстки на своем столе, роняла их на пол, поднимала, брезгливо рассматривала и снова роняла. Противным громким голосом заводила басни, что-де она перегружена, нет никакого учета, никаких норм, что это (а что именно?) безобразие, в секторе надо навести порядок, провести профсобрание, и она выскажется… И что-то совсем уже дикое — что никто не следит за посещаемостью, кто когда хочет, тогда и записывается, и вообще знает она эти библиотеки. Дикое потому, что именно насчет посещаемости «чья бы корова мычала», как говорится. Сама Ольшанская появлялась в Институте по некоему скользящему графику, причем формула его скольжения была известна, наверное, только ей самой. Да и все остальное было, конечно, полным бредешником. Какая там перегрузка, в квартал они подготавливали тощий сборничек об экономических реформах в странах СЭВ, брошюру на пять-шесть авторских листов, это ж курам на смех. И — главное-то — при чем здесь эта бредовая смесь из перегрузки, отсутствия дисциплины и сквозняков, из-за которых, оказывается, Ольшанская вынуждена каждые полчаса прерывать работу и бегать отогреваться в приемную директора, попросту говоря, чаи гонять с секретаршей — при чем же здесь эта околесица, когда речь идет о конкретном огрехе в работе?
Катю это раздражало. С мужчинами было проще: они не теряли юмора, даже обсуждая серьезные дела.
К Вите она не чувствовала ничего, кроме спокойной благодарности, и поэтому могла позволить себе все. Все, что не выходило за рамки игры, в чем не было прямых для него указаний, прямого призыва к решительным действиям. Не только, когда провожались до метро или работали вдвоем в библиотеке иностранной литературы на Котельнической, но и в Институте, при других, она разрешала себе маленькие дружеские нежности к нему, а остальным оставалось (тому же Ростовцеву или Ольшанской) думать об их отношениях все что угодно. Отношений-то никаких не было, вне Института или библиотеки они нигде в городе не встречались. Короче говоря, они «шалили» напоказ, щеголяли друг перед другом своей выдержанностью и воспитанностью, если же пользоваться цитатой, то, как сказал однажды кому-то по телефону Ростовцев (имея в виду, конечно, не сотрудников своего сектора): «А я вообще считаю, что элементы флирта в обязательном порядке должны входить в курс по научной организации труда».
В Карданове, правда, чувствовались стихийная внутренняя раскрепощенность, какое-то природное умение мгновенно разрывать дистанцию, создавать иллюзию безоговорочной, безусловной близости. Часто она ловила себя на ощущении полной беззащитности, разоруженности, полной недействительности условностей и правил этикета, которыми оба непринужденно владели и которых добровольно придерживались. Когда останавливались перед входом в метро и он, как бы невзначай, на правах «своего» пожимал ее руку повыше локтя, она совершенно ясно, с неоспоримой ясностью сновидения ощущала, что нет ничего, абсолютно ничего, что могло бы помещать его руке соскользнуть вниз, обнять ее за талию и даже притянуть к себе. В такие мгновения она остро чувствовала, что это было бы всего лишь естественно. Или в библиотеке, когда она, обычно приезжавшая раньше, уже сидела, обложившись подшивками «Руде право» и журналами по экономике, за своим излюбленным столиком в гуманитарном зале, он неслышно подходил сзади и — ритуал дружеского приветствия — касался губами ее виска. Она оборачивалась — и «Салют! Ты давно здесь?» — и… рабочий день начинался. И опять ее не оставляло ощущение, что мимолетное, небрежное прикосновение его губ в любой момент может превратиться в настоящий поцелуй. Стоит на долю секунды дрогнуть (кому? ей? ему? или его губам?), и… наверное, когда-нибудь это произойдет. Но, конечно, если это и может произойти, то только нечаянно, как-нибудь само по себе, при полном попустительстве или даже содействии внешних, сопутствующих обстоятельств. Карданов ни разу не попытался переступить грань и воспользоваться Катиной слегка провокационной раскованностью, ни разу не попытался выяснить, а что из этого выйдет? Наверное, его вполне устраивала доверительность их отношений, может быть, даже льстила его самолюбию, и ему нравилось выступать в роли отмеченного и обласканного избранника. Катя, конечно же, принадлежала к первым дамам института, и ее подчеркнуто деловые отношения, подчеркнутая четкость при контактах с госплановскими тузами и с вундеркиндами от сетевого планирования и межотраслевого баланса, ее полнейшая нечувствительность к их безупречным костюмам, к их машинам, степеням, уверенным манерам и легко угадываемой женщинами опытности создавали определенный фон, и на этом фоне предпочтение, совершенно без маскировки оказываемое Карданову, автоматически служило его самоутверждению.
Впрочем, после их поездки на теплоходе, положившей конец «элементам флирта в научной организации труда», Катя пришла к выводу, что не самоутверждение и полное довольство статус-кво было решающими причинами его неизменной сдержанности. Он еще и боялся, элементарно боялся, что она его осадит, оттолкнет и тем самым разрушит иллюзию полнейшей вседозволенности, полнейшей его власти над ней и над их отношениями. А то, что эта иллюзия представляла собой реальную ценность, то, что она могла служить источником острых и разнообразных ощущений, это Катя могла засвидетельствовать и сама. Это была их игра, они ее придумали, и она их устраивала.
Но в такого рода играх правила меняются незаметно и даже независимо от воли участников. И куда бы привела их логика «романа на публику», неизвестно, если бы Витя все-таки не сорвался, не сделал опрометчивого шага.
О, теперь-то можно размышлять, судить-рядить сколько душе угодно! Прежде всего ясно, что Катя все равно не поставила бы на Карданова. Да и на что там ставить? Ее теперешнее, современное знание о параболических траекториях его судьбы бесспорно доказывало, что то был бы лишь кратковременный и скорее всего горький, ненужный ей опыт.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Центр"
Книги похожие на "Центр" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Александр Морозов - Центр"
Отзывы читателей о книге "Центр", комментарии и мнения людей о произведении.