Джед МакКенна - Духовная война

• Название: Духовная война
• Автор: Джед МакКенна
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 2016

3-я книга трилогии Джеда МакКенны

«Никаких обещаний продвинуться, повысить самооценку, удовлетвориться или усовершенствоваться здесь не даётся и не подразумевается. А также потворствующие себе, эгоцентричные, поглощённые и довольные собой люди не найдут в сём удовлетворения. Читатель не должен толковать эту книгу как гарантию вознаграждения, экстаза, достижения, спасения, обогащения, прощения, или вечного помещения в райские кущи. Не надейтесь на возвышение, изменение, трансформацию, переход, перемещение, преображение, превращение, переселение или выход за пределы сознания».

---

Этот период, что довольно естественно, может быть также очень эмоционально напряжённым, и Лиза рассчитывала на мои советы, поэтому я дал ей мантру: отдых, дыхание, плавание, прогулки. Отдых, дыхание, плавание, прогулки. Отдых, дыхание, плавание, прогулки.

Ум гораздо медленнее освобождается от ядовитых мыслей, чем тело восстанавливает своё здоровье. Лиза испытывала внутренний конфликт, исходящий из глубоко укоренившихся взглядов на продуктивность и управление временем. Спать полдня было ленью и бессовестностью. Дневной сон был публичным оскорблением её рабочей этики. Всё время ничего не делать было для неё большой проблемой. Ей нужно было бороться, чтобы просто увидеть, что, возможно, нет необходимости постоянно чем-то заниматься. В первую неделю нашего знакомства посидеть пять минут молча могло свести её с ума. Просто согласиться с тем, что иногда ничего не делать может не быть таким ужасным, было для неё серьёзной уступкой. Сейчас ей было уже намного лучше, но вирус продуктивности ещё заражал её систему.

Это даёт небольшое представление о происходящей с людьми трансформации, когда они перестают подвергаться бесконечной бомбардировке нападок и стрессов, которые так много людей считает нормой. Уверен, есть много хороших книг о пользе выхода из этого ада назад в свою природную стихию, поэтому я не буду распространяться здесь об этом, скажу лишь, что для Лизы это было чрезвычайно благотворно. Она практически во всех отношениях стала совсем другим человеком – более здоровой, более молодой, уравновешенной и лучезарно привлекательной – чем была, когда мы встретились. Хоть работа всё ещё продолжалась, но до сих пор выходило очень хорошо.

***

– Я всё-таки не понимаю, зачем вам нужен ассистент в путешествии, – сказала она. – Нет, я конечно благодарна за эту возможность, но вы кажетесь абсолютно способным сами улаживать свои дела.

Во время этого путешествия с Лизой я сделал попытку быть более разговорчивым, чем обычно. Я рассказывал о себе – маленькие эпизоды, истории из моей жизни, не столько биографичные по содержанию, сколько относящиеся к процессу. Я пытался показать ей кое-что, помочь увидеть, как работает мир в реальности, и как мы работаем в нём и с ним. Есть несколько книг, которые могут ей пригодиться на ранних стадиях, но она быстро их освоит и пойдёт дальше, и тогда она останется одна. Для меня этот процесс открытий был и остаётся чудом, но наши обстоятельства сильно отличаются. Я хотел, чтобы в ней сложилось чувство, что она сама может входить в любые пространства, и когда наши пути разойдутся, она имела бы представление о своём новом «я» и о своём новом месте в мире, кто она и где.

– В общем-то, всё дело в людях. Много лет назад я осознал, что мой контакт с, ээ, знаете, нормальными людьми должен оставаться минимальным.

– На это было указано? – спросила она игриво.

– По сути, да, – ответил я.

Она улыбнулась и кивнула, подталкивая меня к разъяснению.

– Окей, – сказал я, – давайте попробуем. Ну, в общем, дело было в Мексике, в каком-то маленьком грязном городке в часе езды от границы, не помню точно где. Я стоял у стойки в гостинице, пытаясь организовать замену сломавшейся арендованной машины, когда женщина за стойкой высказалась по поводу ужасной жары. Так вот, набирая телефонный номер, я совершенно без задней мысли сказал ей: 'No diria eso si era muerto”.

Потрясённая, Лиза громко засмеялась.

– «Вы бы не стали так говорить, если бы были мертвы»?

– Ну, да.

– Господи, вы так сказали?

– Ну, да.

– О боже мой, Джед, нельзя говорить такие вещи. Люди не приходят в восторг, когда им такое говорят.

– Я не думал. Я просто сказал то, что сказал бы в ответ любому студенту, который жалуется на тривиальности, в том смысле, что каждый день – лучший, что это не генеральная репетиция и прочее. Так вышло, что я знал эту фразу на испанском. Мне она показалась забавной.

– Могу поспорить, ей так не показалось, – сказала Лиза.

– Я ничего не имел в виду под этим, – сказал я, чувствуя необходимость оправдать свой промах. – Я никогда не стараюсь быть умным, или мудрым, или проницательным с незнакомыми людьми. Это просто выскочило, как стандартная реакция, о которой даже не думаешь. И даже до сих пор я не понимаю, почему она обиделась, и поэтому, полагаю, мне нужен ассистент в путешествии. Говорить честно нельзя, а я ненавижу молоть чепуху, так что я лучше буду избегать контактов с людьми, когда это возможно. Сонайа заметила, что я скорее проеду не останавливаясь через всю страну, чем буду иметь дело с билетёрами, администраторами гостиниц, заказами по телефону, очередями и прочим, поэтому она стала просто посылать кого-нибудь со мной, и поездки стали в десять раз лучше.

Это лишь один небольшой пример. Разобщённость между мной и нормальными людьми проявляется всё время во многих разных видах, всегда благодаря тому факту, что я нисколько не притворяюсь кем-то. Чтобы общаться, взаимодействовать, я должен играть себя. От этого я чувствую сильный дискомфорт, и у меня плохо получается. Моя маска неубедительна, и обман легко распознаётся. Люди не знают, что именно они распознают, но они знают, что что-то здесь не так. Даже если они этого не понимают, то каким-то образом чувствуют, что я мошенник. В этом, пожалуй, есть доля иронии.

– Она обиделась?

– Сонайа?

– La mexicana.

– Ах, да, она взбесилась. Подумала, что я угрожаю убить её. Через пять минут об этом знал весь город. Какой-то убогий городок на распутье дорог, и вот, какой-то гринго угрожает убить местную abuelita*. Из соседнего бара все прибежали посмотреть, что происходит, её босс вышел из офиса со стальной трубой в руке, появился начальник полиции, который оказался братом той женщины. Все кричали друг на друга, размахивали руками, утешали женщину. Вот это было представление. Эмоции хлестали через край. Карнавал, ей-богу.

-------

*бабулю

-------

– О, господи. Вы им объяснили?

Я рассмеялся.

– Мне не дали и слова вставить. Сумасшедший дом. Это продолжалось с полчаса. Всё было похоже на Голливудскую съёмочную площадку, словно все прямо из основного актёрского состава. Вообще-то, я всех людей так вижу, но здесь это было особенно ярко выражено. Я просто расслабился и старался получать удовольствие от спектакля.

– Вы с ума сошли? Они ведь думали, что вы хотите её убить. Удивительно, как они не выпотрошили вас и не бросили в пустыне.

– Мы не в их руках, брат мой, но в божьих.

– Брат мой? Простите?

– Ах, это просто одна хорошая цитата. В «Генри V» герцог Глостер волновался, что французы нападут, когда англичане будут самом невыгодном положении, и так ответил ему Гарри: «Мы не в их руках, брат мой, но в божьих». Гарри был взрослым человеком – король страны в состоянии полной сдачи, он угрожал изнасиловать дочерей, размозжить головы стариков, насадить детей на копья, выступая со своей кучкой голодранцев против превосходящих сил врага, потому что на это было ясно указано. Не так уж часто можно встретить это в книгах или пьесах.

– И какое это имеет отношение к тому, что вас собиралась выпотрошить разъярённая толпа?

– Вы опираетесь на веру, что это была их воля, что это они сделали выбор. Мысль о том, что кто-то с ножом, или пистолетом, или кучей денег, или ядерным арсеналом обладает какой-либо силой, выходит за пределы моих возможностей воображения. Я не могу представить, что такое возможно даже гипотетически.

– Вы говорите, что никакой опасности не было?

– Никогда нет никакой опасности, разъярённая ли толпа – что? выпотрошит меня? – выпотрошит ли меня разъярённая толпа или нет. Сломаю я шею, упав с мотоцикла, или нет. Поднимутся ли все народы мира против меня или нет. Если вселенной угодно, чтобы меня выпотрошили и выбросили в пустыню, я целиком за, а если нет, то никакая толпа, никакое правительство или закон физики не сможет заставить это случиться. И это неизменные и абсолютные условия моего существования. Это не то, во что я верю, это просто то, что есть. Я не знаю, как высказать это лучше.

Она в тревоге покачала головой.

– И для вас это нормально?

– Для меня это жизнь, и для вас теперь тоже. – Я отставил свою тарелку и отодвинулся на пару дюймов от стола. – Как вы, наверно, успели заметить, я не словоохотлив. Истории, которые я вам тут рассказываю, это ваши новые истории. Я – взрослый в мире, где вы – всего лишь дитя, и я рассказываю всё это, чтобы помочь вам вырасти и создать свои собственные истории. Теперь мир не для вас – куда бы вы ни пошли, вы будете чужой. Нет ни семей, ни кланов, ни племён, ждущих, чтобы приветствовать вас, показать вам местность, объяснить, как всё работает. Нет никаких аппаратов, готовых принять вас, научить и защитить. Вскоре вы выйдете за пределы той точки, где вам кто-либо сможет помочь, потому что теперь вы взрослый человек, а это мир детей. У вас не будет меня, и возможно, вокруг не будет никого старше вас, даже в книгах. Я говорю с вами, стараюсь быть чуть более открытым и разговорчивым, потому что вы останетесь одна в мире, и вам будет очень легко найти какую-нибудь колею и застрять там.