Вольдемар Балязин - Правительницы России

• Название: Правительницы России
• Автор: Вольдемар Балязин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014829-1, 5-271-04362-2

За всю многовековую историю России на долю женщин выпало править чуть больше ста лет. В нелёгкое для страны время приходили они к власти, и нужно было немало мужества и сил, чтобы сохранить государство и уберечь общество от великих смут.

Княгиня Ольга и Елена Глинская, Софья Алексеевна и Екатерина I, Анна Ивановна и Елизавета Петровна и, наконец, Екатерина Великая — героини нашей книга. Автор не ставил перед собой задачи нарисовать полную историческую картину происходивших событий. Главная цель книги — показать личные судьбы и жизнь российских правительниц, их характеры и склонности, достоинства и недостатки. Перед нами — живые, мятущиеся натуры, чьи личные качества, симпатии и антипатии во многом определяли и ход событий в государстве, и сложные, противоречивые ситуации в очень непростом российском обществе.

---

После того как на обеде в честь подписания мира с Пруссией произошёл скандал, Екатерина Алексеевна начала форсированно готовить заговор, её решительными сторонниками стали муж и жена Дашковы. Они расширили круг заговорщиков, втянув в комплот ещё нескольких гвардейских офицеров: преображенцев, капитанов — Пассека, Баскакова, Бредихина и поручика князя Барятинского; конногвардейца, секунд-ротмистра Хитрово; измайловцев — премьер-майора Рославлева и его брата — капитана Рославлева, а также капитанов Лесунского и Черткова. В заговор был вовлечён и командир Измайловского полка граф Кирилл Разумовский. А сама Дашкова привела в ряды заговорщиков графа Панина и его племянника генерала князя Репнина. Вскоре ряды заговорщиков пополнились за счёт возвратившегося в Петербург с театра военных действий генерала князя Михаила Никитича Волконского.

Кроме военных в число заговорщиков вошли директор Академии наук Григорий Николаевич Теплов, практический руководитель Академии и один из самых авторитетных и грозных иерархов церкви — архиепископ Новгородский и Великолуцкий Димитрий (в миру — Даниил Алексеевич Сеченов).

В то время как заговор набирал силу, Пётр III вёл себя по-прежнему. Дашкова писала о нём: «Поутру быть первым капралом на вахтпараде, затем плотно пообедать, выпить хорошего бургундского вина, провести вечер со своими шутами и несколькими женщинами и исполнять приказания прусского короля — вот что составляло счастье Петра III, и всё его семимесячное царствование представляло из себя подобное бессодержательное существование изо дня в день, которое не могло внушать уважение».

Вместе с тем атмосфера становилась всё более напряжённой.

Пассек даже просил у Екатерины согласия на убийство Петра III. Он и Баскаков подстерегали императора с кинжалами около домика Петра Великого — в парке, на правом берегу Невы, на Петровской набережной, где император любил вечерами прогуливаться с Елизаветой Воронцовой. И хотя покушение не состоялось, но острота и накалённость ситуации оставались прежними.

Однажды ночью Дашкову разбудил её троюродный брат князь Репнин и сказал, что он только что был у императора, и при нём Пётр III наградил Елизавету Воронцову орденом Святой Екатерины. До сих пор этим орденом награждались только особы императорской фамилии и иностранные принцессы, а так как Елизавета Воронцова иностранной принцессой не была, то не оставалось предполагать ничего иного, кроме того, что она займёт место в императорской фамилии. Такой поворот событий показался Репнину угрожающим, и он не преминул уведомить о том свою кузину.

Разрублен «гордиев узел»

Вскоре после этого, 27 июня 1762 года, в Преображенском полку один из солдат, осведомлённый о готовящемся против Петра заговоре, рассказал об этом капитану Измайлову, думая, что он на стороне заговорщиков. Солдат не знал, что Измайлов — один из преданнейших Петру офицеров, и потому предательство было совершено им по неведению.

Измайлов тут же доложил о том, что услышал, и первым из заговорщиков был арестован капитан Пассек. Об этом тотчас же сообщил Дашковой Григорий Орлов.

В это время императрица Екатерина находилась в Петергофе, и Дашкова опасалась, что, если Пассека начнут допрашивать и он расскажет об участии Екатерины в заговоре, тут же арестуют и императрицу.

Предупреждая такой оборот событий, Дашкова послала жене камердинера Шкурина записку, чтобы она отправила в Петергоф наёмную карету и сообщила своему мужу, как всегда сопровождавшему императрицу, что эту карету надлежит держать наготове, не выпрягая лошадей, для того, чтобы государыня в случае опасности могла немедленно воспользоваться ею.

Отправив записку, Дашкова накинула офицерскую шинель и поспешила к братьям Рославлевым, жившим неподалёку от её дома. Но по дороге ей попал навстречу мчавшийся во весь опор Алексей Орлов. Он уже побывал у Рославлевых и ехал к ней, чтобы сообщить об аресте Пассека.

Дашкова сказала, что она всё знает, а теперь следует всем офицерам-измайловцам поспешить в свой полк и ждать там императрицу, ибо именно Измайловский полк стоит ближе всех прочих к Петергофу, и Екатерина, выехав из Петергофа, может рассчитывать прежде всего на поддержку и защиту измайловцев.

«За несколько часов до переворота, — писала потом Дашкова, — никто из нас не знал, когда и чем кончатся наши планы; в этот день был разрублен гордиев узел, завязанный невежеством, несогласием мнений насчёт самых элементарных условий готовящегося великого события, и невидимая рука провидения привела в исполнение нестройный план, составленный людьми, не подходящими друг к другу, недостойными друг друга, не понимающими друг друга и связанными только одной мечтой, служившей отголоском желания всего общества».

В ночь на 28 июня Алексей Орлов примчался в Петергоф. Он знал, что Екатерина не живёт во дворце: там иногда, наездами бывал Пётр III, а ей и не хотелось лишний раз видеть его, а тем более с ним встречаться. Императрица поселилась в отдалённом от дворца павильоне, построенном на берегу канала, впадающего в Финский залив. Под окном её спальни стояла большая лодка, на которой, в крайнем случае, она могла уйти в Кронштадт или спрятаться на берегу, если будут перекрыты дороги.

Орлов прискакал к павильону, вывел Екатерину из её опочивальни и посадил в карету, присланную Шкуриным. Карета, запряжённая восьмериком, понеслась в Петербург. Ворвавшись в расположение Измайловского полка, экипаж Екатерины остановился. Ей навстречу стали выскакивать полуодетые солдаты и офицеры. Она же, беспомощно протянув к ним руки, с дрожью в голосе стала говорить, что император приказал убить её и сына и что убийцы уже гонятся по пятам за нею. Измайловцы, негодуя, кричали, что все как один умрут за неё и цесаревича Павла. Вскоре подоспел священник и принял от измайловцев присягу на верность Екатерине.

В это время появились в полку знатные, титулованные сторонники Екатерины: генерал-аншеф князь Волконский, граф Пётр Шувалов, двоюродный брат опального Бестужева-Рюмина — адмирал Талызин, бывший близким родственником и братьев Паниных. Среди стоявших рядом с Екатериной были графы Строганов и Брюс, чьи красавицы-жены находились в это время возле Петра III в Ораниенбауме, их поведение там давало повод мужьям требовать от неверных ветрениц развода. Так что у прозелитов Екатерины было много причин и для глубокой личной неприязни к Петру III.

Измайловский полк пошёл за Екатериной, а за измайловцами присягнули семёновцы и затем — преображенцы. В Преображенском полку под арестом находился Пассек. Когда его пришли освобождать, он подумал, что это — хитрая инсценировка и что на самом деле его выпускают только для того, чтобы проследить, к кому он пойдёт, и тем выявить других участников заговора. И Пассек наотрез отказался выходить с гауптвахты.

Последними принесли присягу императрице артиллеристы, после чего, около 9 часов утра, Екатерина, окружённая десятитысячной толпой солдат и офицеров, подъехала к Казанскому собору, куда Никита Панин привёз и цесаревича Павла. Собор был окружён множеством жителей Петербурга: здесь были ремесленники, мещане, купцы, чиновники, солдаты и офицеры, придворные и духовенство. Стихийно возникшее на площади собрание, чем-то напоминающее вече, представлялось общенародным форумом, единогласно приветствовавшим Екатерину.

На глазах у всех этих людей архиепископ Новгородский и Великолуцкий Димитрий провозгласил Екатерину императрицей-самодержицей, а Павла — наследником престола.

После этого императрица возвратилась в Зимний дворец и начала диктовать манифесты.

В первом из них, от 28 июня 1762 года, говорилось, что Пётр III поставил под угрозу существование государства и православной церкви и что он готов отдать на порабощение Пруссии самое славу России, «возведённую на высокую степень своим победоносным оружием». Но законотворчество императрицы было прервано в самом начале из-за того, что Пётр оставался в Ораниенбауме в окружении верных ему голштинцев, а рядом с ним находился верный и храбрый старик — фельдмаршал Миних. Нужно было прежде всего ликвидировать это опасное гнездо, и Екатерина, оставив перо, чернила и бумагу, вышла навстречу духовенству, которое прибыло во дворец, чтобы совершить обряд миропомазания. Перед тем священники медленно и торжественно прошли по площади, на которой ровными шеренгами уже стояли тысячи солдат и офицеров при оружии и в полной амуниции.

Приняв миропомазание, Екатерина вышла на Дворцовую площадь в гвардейском мундире, с голубой лентой ордена Андрея Первозванного через плечо. Ей подвели коня, и она легко и грациозно взлетела в седло. Вот когда пригодились ей многочасовые уроки верховой езды! На другого коня, тоже в гвардейском мундире, села восемнадцатилетняя княгиня Дашкова, которую из-за её стройности и молодости приняли за юного офицера.