Вольдемар Балязин - Правительницы России

• Название: Правительницы России
• Автор: Вольдемар Балязин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014829-1, 5-271-04362-2

За всю многовековую историю России на долю женщин выпало править чуть больше ста лет. В нелёгкое для страны время приходили они к власти, и нужно было немало мужества и сил, чтобы сохранить государство и уберечь общество от великих смут.

Княгиня Ольга и Елена Глинская, Софья Алексеевна и Екатерина I, Анна Ивановна и Елизавета Петровна и, наконец, Екатерина Великая — героини нашей книга. Автор не ставил перед собой задачи нарисовать полную историческую картину происходивших событий. Главная цель книги — показать личные судьбы и жизнь российских правительниц, их характеры и склонности, достоинства и недостатки. Перед нами — живые, мятущиеся натуры, чьи личные качества, симпатии и антипатии во многом определяли и ход событий в государстве, и сложные, противоречивые ситуации в очень непростом российском обществе.

---

Все, кто знал Алексея Михайловича и кто писал о нём, совершенно единодушно утверждали, что он был красив, имел благородную осанку, к концу жизни стал полноват, и хотя не был высок, но обладал большой силой. Знавшие царя сходились и в том, что Алексей Михайлович отличался искренним благочестием и глубокой нравственностью. Сохранилось только одно свидетельство о его внебрачной связи. Речь шла о романе царя с женой боярина Мусина-Пушкина, у которой от него якобы был сын — Платон. И всё же до нас дошло гораздо больше свидетельств о любви царя к своей жене и детям. Уцелело письмо Алексея Михайловича к своим домочадцам, в котором он, находясь при армии, приглашал их приехать в Вязьму. И там имелись такие строки: «Я радуюсь свиданию с вами, как слепой радуется увидеть свет».

Мягкий характером, редко вспыльчивый, любящий отец и муж — таков Алексей Михайлович в семейной жизни. Таков он, по крайней мере вначале, и в отношениях со своими приближёнными. Однако напрасно, называя царя «тишайшим», мы стали бы переносить эти качества и на его политическую деятельность. Жестокое подавление многих городских восстаний, Соляного и Медного бунтов, наконец, беспощадная расправа со Степаном Разиным и его сподвижниками заставляют нас подготовиться к тому, что произойдёт, когда придётся столкнуться и с ещё более жестоким подавлением стрелецких мятежей, Булавинского восстания, волнений крестьян и работных людей, которые вслед за Алексеем Михайловичем совершит его сын, тогда ещё не родившийся, — Пётр I.

Такими же чертами характера обладала и одна из его дочерей — Софья Алексеевна.

Но не только эти семена посеял в годы своего царствования Алексей Михайлович. При нём в Москве появился первый театр, был построен первый военный корабль — «Орёл», созданы «полки нового строя» — прообраз будущей регулярной армии, увеличилось число школ и мануфактур.

Все эти нововведения проводились не без помощи западных купцов, мастеров, мануфактуристов, инженеров, аптекарей, врачей, офицеров, живших в Москве в разных иноземных слободах, более всего — в Немецкой слободе на берегу Яузы.

Иноземный быт с его опрятностью, комфортом, картинами и зеркалами, часами и обоями, заморскими яствами и механическими музыкальными шкатулками оказался привлекательным и для русских дьяков и купцов, имевших дело с иноземцами в Москве либо бывавшими за границей. И они первыми из соотечественников стали вводить в домашний обиход наиболее привлекательные элементы западноевропейского быта.

Алексей Михайлович, любивший за столом умную беседу гораздо более традиционных возлияний, пробовавший писать стихи, интересовавшийся архитектурой и живописью, быстро почувствовал вкус к иноземным новациям и не чурался общества московских «западников», к числу которых относились его соратники, уже упоминавшиеся нами. И домашнее окружение царя было под стать его близким друзьям, что сказывалось на всём. Дети Алексея Михайловича, не только мальчики, но и девочки, что было тогда немалой редкостью, получали хорошее и достаточно основательное образование у самых просвещённых русских людей.

Разумеется, способности царских сыновей и дочерей были неодинаковыми, и потому и результаты обучения так же оказывались различными. Из всех дочерей способной и увлечённой учёбой оказалась их третья дочь Софья, родившаяся 17 сентября 1657 года.

Из-за того что на свет вновь появилась девочка, а не долгожданный наследник престола, это не вызвало особой радости ни у Алексея Михайловича, ни у Марии Ильиничны. Обязательный в таком случае пир по поводу рождения нового ребёнка в царской семье можно было бы назвать простым застольем, потому что дорогих подарков гостям, приглашённым к столу, не делали, а обошлись раздачей разнообразных пирогов. Но по чистой случайности крестили её не как прочих царских детей в Чудовом монастыре, а почему-то в Успенском соборе, и впоследствии это обстоятельство сочли неким знамением, ибо именно в Успенском короновались на царство российские самодержцы.

А в раннем детстве был ей уготован, как и всем сёстрам, терем: глухие стены, маленькие, забранные решётками оконца, тихие служанки — только набожные, исполненные страха Божьего, пожилые женщины, азбука-кириллица, разное рукоделие — более всего вышивание, да единственное почти соприкосновение с миром — выходы в церковь.

Но на рубеже младенчества и отрочества попала она в руки выдающихся деятелей просвещения, которых справедливо почитали «горящими свечами Русской земли» — Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева и Кариона Истомина.

Симеон Полоцкий появился в Москве в 1664 году, после того, как окончил в Киеве духовную академию. В Москве он начал преподавать в школе Заиконоспасского монастыря и одновременно стал наставником двух царевичей — Алексея и Фёдора — и царевны Софьи.

Полоцкий был одним из первых русских поэтов и драматургов, выдающимся христианским проповедником, человеком, кроме того увлекавшимся космогонией и астрологией.

Знаменитый русский историк Сергей Михайлович Соловьёв рассказывал в своих лекциях о том, как занимался с царевной Софьей Симеон Полоцкий. «Он, — писал Соловьёв, — учит легко и весело, передаёт много разных вещей, на всё у него примеры, анекдоты, остроумные изречения, и все в стихах для лучшего удержания в памяти. Сфера расширяется, птица побывала на свободе, видела мир Божий, старый терем становится тесен и душен...»

Не только уроки Симеона Полоцкого уводили Софью из терема. Уже в детстве она смотрела первые спектакли в придворном театре, и хотя были они строго религиозными и нравоучительными, всё же это был ещё один прорыв на свободу, в пёстрый, широкий, увлекательный мир человеческих страстей и раздумий.

Выходы в театр привели к тому, что Софья не только увлекла сестёр новым для них развлечением, но и превратила их всех в актрис, сочинив для постановок несколько пьес. Об одной из них, называвшейся «Обручение святой Екатерины», мы знаем из записок графини Головиной, которая играла в этой пьесе вместе с шестью сёстрами-царевнами.

Головина вспоминала, что одна из царевен — Мария Алексеевна, балуясь, сунула ей за шиворот чёрного таракана, отчего Головина едва не лишилась сознания (впоследствии Головина всю жизнь так боялась тараканов, что немедленно бросала дом, если видела, что они в нём появились).

Спектакль «Обручение святой Екатерины» девочки играли в день именин Софьи, и она играла в нём главную роль.

Пьеса тоже принадлежала её перу, и знаменитый историк Николай Михайлович Карамзин, через полтора века после того прочитавший текст этой пьесы, утверждал, что «царевна могла бы сравняться с писательницами всех времён». И если сёстры её, занимаясь рукоделием, более всего шили и вышивали, то Софья предпочитала переписывать книги. До наших дней сохранилось переписанное и украшенное сложнейшими заставками и заглавными буквицами Евангелие, отчего можно считать Софью Алексеевну довольно искусной художницей.

Был в её покоях и немецкий инструмент с клавикордами, на коем она преизрядно играла.

В годы юности Софьи даже в строго ортодоксальной православной церкви и то появились некие новшества — вошло в моду многоголосное пение привезённых с Украины певчих, сменившее довольно унылое, гораздо более однообразное исполнение «демественных» напевов.

Театр, музыка, стихосложение, называемое тогда латинским словом «версификация», были не единственными увлечениями юной царевны. В основе её недюжинной для того времени эрудиции лежала любовь к чтению.

В её покоях было невиданное в любом тереме множество книг — не только церковных, но и светских, среди которых были и труды по государственному устройству разных стран, книги на латыни и на польском, которые чаще других приносил ей Симеон Полоцкий.

И длилось это десять дет, с десятилетия её и до двадцатилетия. Карион Истомин был третьим наставником Софьи. Он доводился родственником Сильвестру Медведеву, служил в московской духовной типографии и первым из образованных русских людей занялся вопросами педагогики и обучения. Истомин был последователем выдающегося чешского педагога-гуманиста Яна Амоса Коменского, автора первого руководства по семейному воспитанию — «Материнская школа», который был известен Истомину и положениям которого он следовал.

К несчастью, постулаты материнской школы на практике оставались втуне, ибо девичьи терема московской Руси были сродни женским монастырям. И всё же, в таких условиях, царевна Софья сохраняла живость ума, любознательность и относительную самостоятельность.

В то время как царевна приобщалась к знаниям, её отец всё больше отходил от интересов своих былых единомышленников и друзей, ибо и возраст, и необъятные государственные дела уже не позволяли Алексею Михайловичу уделять время любомудрию и благочестию. Из-за этого в окружении Софьи Симеон Полоцкий не был белой вороной среди других её наставников. Под стать ему были и Сильвестр Медведев, и Карион Истомин. Из наставников Софье ближе всех был, пожалуй, Сильвестр — один из любимых учеников Полоцкого, успешно трудившийся над изучением греческого, латинского и польского языков в школе Заиконоспасского монастыря. Привлечённый своим учителем в кремлёвские покои, Медведев стал преподавать царевичам и царевне эти языки и мог убедиться, что девочка овладевала ими лучше своих братьев.