Вольдемар Балязин - Правительницы России

• Название: Правительницы России
• Автор: Вольдемар Балязин
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014829-1, 5-271-04362-2

За всю многовековую историю России на долю женщин выпало править чуть больше ста лет. В нелёгкое для страны время приходили они к власти, и нужно было немало мужества и сил, чтобы сохранить государство и уберечь общество от великих смут.

Княгиня Ольга и Елена Глинская, Софья Алексеевна и Екатерина I, Анна Ивановна и Елизавета Петровна и, наконец, Екатерина Великая — героини нашей книга. Автор не ставил перед собой задачи нарисовать полную историческую картину происходивших событий. Главная цель книги — показать личные судьбы и жизнь российских правительниц, их характеры и склонности, достоинства и недостатки. Перед нами — живые, мятущиеся натуры, чьи личные качества, симпатии и антипатии во многом определяли и ход событий в государстве, и сложные, противоречивые ситуации в очень непростом российском обществе.

---

Выдающийся просветитель и знаменитый масон Николай Иванович Новиков считал его «мужем великого, обымчивого (то есть объемлющего) и проницательного разума, основательного и здравого рассуждения, и редких дарований, украшенных многим учением и прилежным чтением наилучших книг». Денис Иванович Фонвизин, автор бессмертного «Недоросля», называл Волкова «мужем глубокого разума, наполненного достоинствами, который имел большие знания и мог бы быть человеком государственным». Третий современник — выдающийся поэт Гавриил Романович Державин величает Волкова «знаменитым по уму своему».

Как бы то ни было, но участие выдающегося актёра в ропшинской драме справедливо считается наименее выясненным моментом в биографии Волкова. И всё же даже то немногое, что нам стало известно сейчас, проливает новый свет на Фёдора Волкова, который был не только актёром и основателем русского профессионального театра, но и незаурядным политическим деятелем, истинную роль которого ещё предстоит выяснить историкам.

Собранные по крупицам сведения с большой достоверностью позволяют судить, что среди тех, кто находился с Петром Фёдоровичем за последним его столом, Фёдор Волков был режиссёром его кончины: Григорий Никитич Орлов, Теплов, Барятинский, Энгельгардт, Шванвич и, кажется, Потёмкин убивали больного, тщедушного арестанта, а Фёдор Волков, восседая за столом, был подобен некоему смертоносному демиургу, дирижировавшему этим секстетом убийц не марая рук, но мастерски руководя всем хорошо им продуманным действом, за что и предложила ему Екатерина и фельдмаршальскую должность кабинет-министра и высший орден империи.

Но в том-то и состояло величие ума Фёдора Волкова, что он отказался от всей этой мишуры, предпочтя остаться режиссёром театра и его первым актёром. Правда, Екатерина предоставила Волкову право входить к ней в апартаменты без доклада в любое время, подарила новый двухэтажный дом с удобной и богатой мебелью, картинами, гобеленами, фарфоровой и серебряной посудой, а также распорядилась выдавать из её личных сумм, хранившихся в Кабинете, любые деньги, а из дворцовой кухни — всё, что Волков пожелает.

Кроме того, он мог в любое время затребовать из царской конюшни экипажи для себя и своих друзей, но Волков вёл жизнь уединённую, наполненную чтением книг, раздумьями и упорным трудом в театре. И потому более четырёх кувертов довольно скромных яств он никогда с кухни не брал, а в поездках обходился пароконным экипажем.

И мало кто из современников знал что-либо о его личной жизни, а тем более о той роли, которую сыграл он в июле 1762 года.

Похороны и «чудесные спасения» Петра

Вместе с Манифестом от 7 июля, где сообщалось о причинах смерти Петра III, был разослан во все города и ещё один Манифест, названный «Обстоятельным», в котором перечислялись все злокозненные деяния усопшего монарха и дословно приводилось подписанное им отречение от престола.

7 июля был издан и ещё один Манифест — о предстоящей коронации. Обращала на себя внимание необычайная поспешность — церемония должна была состояться в Москве менее чем через два месяца, что не имело прецедента в российской истории. Красноречивым было и то, что главным распорядителем всех торжеств был назначен Григорий Орлов. Но ещё более скоропалительными оказались похороны Петра III.

Местом его погребения был избран не Петропавловский собор, а Александро-Невская лавра, что тоже добавило уверенности в насильственной смерти Петра III.

По предложению Никиты Ивановича Панина Сенат «рабски просил Екатерину не участвовать в похоронах», так как «сия процедура была бы для неё невыносима». Екатерина согласилась и в похоронах не участвовала.

Сохранилось не много свидетельств о похоронах Петра III. Одно из них оставил флигель-адъютант Петра III полковник Давид Рейнгольд Сиверс. Он был в Ораниенбауме, когда арестовывали Петра III, и сам был арестован Василием Ивановичем Суворовым. Благодаря заступничеству своего кузена графа Карла Сиверса перед Екатериной II он был освобождён и уехал в Петербург.

Там он услышал о кончине Петра III. Давид Рейнгольд Сиверс сообщал в оставленных им «Записках»: «Ночью с 7 на 8 июля тело его (Петра III) было перевезено из места его заточения в Александро-Невский монастырь и стояло до 10-го в гробу, обитом в красный атлас с немногими золотыми украшениями. Он лежал в своём любимом голштинском мундире, но без всяких орденов, без шпаги и без караула. Стражею при нём были — малого чина офицер и несколько человек солдат».

Бывший император был одет в светло-голубой с белыми отворотами мундир голштинских драгун. На руки покойного были надеты большие кожаные перчатки с крагами до локтей, какие носили шведские офицеры времён Карла XII.

Простые люди шли к гробу императора непрерывно, и были их многие тысячи. Они видели относительную бедность похоронного убранства, малочисленность караула, но более всего поражало их то, что в гробу лежал человек с чёрным лицом: от большой потери крови и удушения лицо покойного стало необычайно тёмным.

От этого в Петербурге тотчас же распространился слух, что Пётр Фёдорович спасся, а в гроб положили убитого вместо него царского арапа. Однако останавливаться было запрещено, и люди быстро проходили мимо покойного.

В среду 10 июля в Александро-Невский монастырь прибыло множество военных и статских генералов и огромная толпа простолюдинов. После краткой заупокойной литургии в Благовещенской церкви тело покойного было предано земле здесь же, в церкви, рядом с бывшей правительницей Анной Леопольдовной.

Гроб опустили в могилу без орудийного салюта и без колокольного звона. Но не только это отличало его похороны от похорон других российских монархов: ему предстояло лежать в этой могиле только 33 года. А 18 декабря 1796 года по распоряжению сына его Павла Петра хоронили вторично вместе со скончавшейся накануне Екатериной II и рядом с нею. Однако об этом мы расскажем позже.

Сразу после смерти Петра начали распространяться слухи о чудесном спасении низложенного императора. В разных местах России один за другим стали появляться Лжепетры. В 1764 году возле Курска объявился первый из них, оказавшийся разорившимся купцом Антоном Асланбековым. Затем в Нижегородском уезде явился второй Лжепётр — беглый рекрут Иван Евдокимов, а вслед за ним, в 1765 году, под Воронежем, — однодворец Гаврила Кремнев. Он появлялся перед народом уже не в одиночку, а для вящей убедительности представлял народу и двух «генералов» — Петра Румянцева и Алексея Пушкина — на самом деле беглых крепостных. Кремнев приводил поверивших ему крестьян к присяге, обещая им освобождение от податей и прощение колодникам. И, наконец, на Северском Донце, в окрестностях Изюма объявился ещё один самозванец — Пётр Чернышов — беглый солдат, происходивший из однодворцев.

По-видимому, не случайно все эти «Пётры Фёдоровичи» происходили из наиболее угнетённых и обездоленных — крепостных крестьян, беглых рекрутов, солдат.

Такие же несчастные, как и те, кто выдавал себя за бывшего императора, с охотой поддавались на обман, не видя никакой иной возможности для улучшения собственной жизни и искренне надеясь на внезапно представившееся им чудо.

Такое доверие объяснялось ещё и тем, что кратковременное царствование Петра III, длившееся всего полгода, оставило его малоизвестным народу России. К тому же он мало ездил, его традиционным маршрутом была дорога Петербург — Москва. Вследствие этого авантюристы разного толка легко впадали в соблазн выдавать себя за чудесно спасшегося Петра III. И если это было справедливо по отношению к России, то тем более неизвестным оставался Пётр III за границей. И потому и там появились подымёнщики, как тогда называли самозванцев, выдававшие себя за Петра III.

В 1766 году, почти одновременно с отечественными «подымёнщиками», на Балканах, в Черногории, в деревне Майна объявился ещё один Пётр Фёдорович, на самом деле — Степан Малый, нанявшийся батраком к богатому крестьянину Вуку Марковичу. Он оказался искусным целителем, не бравшим плату до выздоровления больного. Вскоре о нём стали говорить, что Степан не кто иной, как российский император Пётр III.

Несколько черногорцев, побывавших в России и, по их словам, видевших Петра III, единогласно подтвердили, что Степан — истинный Пётр Фёдорович.

Популярность Степана Малого объяснялась традиционными симпатиями черногорцев к России, и в октябре 1767 года черногорские старшины признали его Петром III, а вслед за тем скупщина страны объявила «Петра III» своим правителем. Однако Венецианская республика и Оттоманская империя тут же потребовали выдачи самозванца и лишения его трона. Черногорцы категорически отказали им в этом, и «Пётр III» остался на престоле.

В 1773 году он был заколот кинжалом наёмного убийцы, подосланного турками. Однако со смертью Степана Малого легенда о чудесно спасшемся Петре III не умерла. Ещё до убийства черногорского самозванца в конце 1772 года новый Пётр Фёдорович объявился на Яике, в шестидесяти вёрстах от Яицкого городка, на Таловом умёте (умёт — одинокое жилище в степи, заимка, хутор, постоялый двор, станция на солевозных трактах в Поволжье и Прикаспийской низменности). Этим новым самозванцем оказался казак донской Зимовейской станицы Емельян Пугачёв.