Фаина Гримберг - Примула. Виктория

• Название: Примула. Виктория
• Автор: Фаина Гримберг
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-025162-9, 5-271-09502-9, 5-9578-1049-5

«Викторианская эпоха» занимает особое место в английской истории, являясь своего рода символом стабильности, могущества и процветания страны.

Расширение колониальных владений (Индия, Бирма, Кипр и др.), успешное участие в войнах (Крымская, Афганская, англо-бурская), начало карьеры одного из виднейших политиков XX века Уинстона Черчилля — вот лишь немногие «вехи» более чем полувекового правления «королевы-матери».

Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг посвящён истории жизни и правления выдающейся политической деятельницы девятнадцатого века, английской королевы Виктории (1819—1901). В романе использовано большое количество малоизвестных материалов, особое внимание уделено родственным и политическим связям Ганноверской династии и Дома Романовых.

---

И англо-бурскую войну, в конце концов, выиграли англичане, потому что её выиграли... стихи викторианского барда! Со стороны буров никто не написал подобной роскошной классики!..

Только два африканских пригорка,
Только пыль и палящий зной,
Только тропа между ними,
Только Трансвааль за спиной,
Только маршевая колонна
В обманчивой тишине
Внушительно и непреклонно
Шагающая по стране.

Но не смейся, встретив пригорок,
Улыбнувшийся в жаркий час,
Совершенно пустой пригорок,
За которым — Пит и Клаас, —
Будь зорок, встретив пригорок,
Не объявляй перекур:
Пригорок — всегда пригорок,
А бур — неизменно бур.

Только два африканских пригорка,
Только дальний скалистый кряж,
Только грифы да павианы,
Только сплошной камуфляж,
Только видимость, только маска —
Только внезапный шквал,
Только шапки в газетах: «Фиаско»,
Только снова и снова провал.

Так не смейся, встретив пригорок,
Неизменно будь начеку,
За сто миль обойди пригорок,
Полюбившийся проводнику, —
Будь зорок, встретив пригорок,
Не объявляй перекур:
Пригорок — всегда пригорок,
А бур — неизменно бур.

Только два африканских пригорка,
Только тяжких фургонов след,
Только частые выстрелы буров,
Только наши пули в ответ, —
Только буры засели плотно,
Только солнце адски печёт...
Только — «всем отступать поротно».
Только — «вынужден дать отчёт».

Так не смейся, встретив пригорок,
Берегись, если встретишь два,
Идиллический, чёртов пригорок,
Приметный едва-едва, —
Будь зорок, встретив пригорок,
Не объявляй перекур:
Пригорок — всегда пригорок,
А бур — неизменно бур.

Только два африканских пригорка,
Ощетинившихся, как ежи,
Захватить их не больно сложно,
А попробуй-ка удержи, —
Только вылазка из засады,
Только бой под покровом тьмы,
Только гибнут наши отряды,
Только сыты по горло мы!

Так не смейся над жалким пригорком —
Он достался нам тяжело;
Перед этим бурым пригорком,
Солдат, обнажи чело,
Лишь его не учли штабисты,
Бугорка на краю земли, —
Ибо два с половиной года
Двух пригорков мы взять не могли.

Так не смейся, встретив пригорок,
Даже если подписан мир, —
Пригорок — совсем не пригорок,
Он одет в военный мундир. —
Будь зорок, встретив пригорок,
Не объявляй перекур:
Пригорок — всегда пригорок,
А бур — неизменно бур!

И много лет спустя аукался с этим романтическим викторианским рыцарством, с этим запылённым солдатским рыцарством Великого Барда Великой Королевы Хемингуэй, а в России — Николай Гумилёв, и за ним — Николай Тихонов, Константин Симонов, Твардовский на страницах «Василия Теркина», Луговской...

Но, конечно, главным киплингианцем русской литературы был и остаётся Николай Гумилёв!..

Я бельгийский ему подарил револьвер
И портрет моего государя...

Допустим, подарить какому-нибудь «Фуззи-Вуззи» портрет Николая II, подловатого бедолаги, — не бог весть какой подарок! Но что имеем, то и дарим! Так уж вышло, что Королевой Киплинга была Виктория, а царём Николая Гумилёва — Николай II...

Стихотворение называется «Пыль» и имеет подзаголовок: «(Пехотные колонны»)...

День-ночь-день-ночь — мы идём по Африке,
День-ночь-день-ночь — всё по той же Африке
(Пыль-пыль-пыдь-пыль — от шагающих сапог!) —
Отпуска нет на войне!

Восемь — шесть — двенадцать — пять — двадцать миль на этот раз.
Три — двенадцать — двадцать две — восемнадцать миль вчера
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) —
Отпуска нет на войне!

Брось-брось-брось-брось! — видеть то, что впереди.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!) —
Все-все-все-все — от неё сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!

Ты-ты-ты-ты — пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил — обезуметь не совсем!
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!

Счёт-счёт-счёт-счёт — пулям в кушаке веди,
Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!

Для-нас-всё-вздор — голод, жажда, длинный путь,
Но нет-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно —
Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Днём-все-мы-тут — и не так уж тяжело,
Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки,
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!

Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!

* * *

Королева старела.

23 апреля 1881 года публично казнили молодых революционеров, совершивших удачное покушение на Александра II. Целая эпоха миновала с той далёкой-далёкой поры, как юную королеву Вики кружил в занятных танцах наследник престола огромной полуазиатской державы. Потом прошло ещё время, и они породнились через брачный союз детей, Марии и Альфреда. Виктория Английская и Александр II потихоньку презирали друг друга. Оба про себя удивлялись: как могла я, как мог он... симпатизировать этому, этой... И вот он, русский царь, убит. Он успел натворить немало глупостей. Он, пожилой отец многочисленного семейства, презрел разум и логику. Он показал открытый пример безнравственности... Романовы, Романовы! Гнилая династия... Королева задумчиво приподнимает отяжелевшие, уже старческие руки с подлокотников кресла... Или не в самой династии дело, а в стране, в загадочной России, которая более не хочет Романовых!.. Сегодня королева записала в дневнике, что молодых террористов не следовало казнить публично... Как это глупо! Новый император, Александр III, он, кажется, просто-напросто глуп! Публично казнить заговорщиков! Неужели ему не понятно, что на репутации дома Романовых расплывается ещё одно грязное пятно... А их и без того полагают в Европе жестокими тиранами... Какая глупость эта публичная казнь! О какой мести за гибель отца может идти речь?! Правитель, легитимный правитель не может, не имеет права поступать, как обыкновенные люди! Быть правителем, императором, королевой — это не должность, это жизнь; и это опасная жизнь, это жизнь, полная опасностей! Именно поэтому правитель — выше понятия мести!

* * *

Россия... Сергей Михайлович Кравчинский, народник, революционер, сын военного врача, поклонник Гарибальди, убивает прилюдно, в Санкт-Петербурге, на Михайловской площади, шефа жандармов Мезенцева, убивает кинжалом и скрывается. Пишет брошюру «Смерть за смерть», где объясняет, что «...терроризм — не более, как охранительный отряд, назначение которого — оберегать пропагандистов от предательских ударов врагов». В сущности, террор — фактически единственное оружие борьбы русских революционеров с царизмом, в распоряжении которого все методы подавления — тюрьмы, виселицы, расстрелы, каторга... Кравчинский эмигрирует в Лондон, где выпускает под псевдонимом Степняк первый русский роман, написанный на английском языке, — «Carer of a Nigilist». Автор сам переводит свой роман на русский язык и даёт новое название — «Андрей Кожухов». С 1882-го по 1891 год Степняк-Кравчинский публикует на итальянском языке ряд очерков под общим заглавием — «Подпольная Россия», в которых, в частности, проводит красной нитью мысль о том, что «терроризм, как система, отжил свой век и воскресить его невозможно». Теперь Степняк-Кравчинский полагает, что, не имея опоры в массах, «устраивать заговоры — глупость и преступление, если не перед совестью, то перед историей».

Он жил в одном из предместий Лондона. Однажды утром он переходил пригородную железнодорожную линию и был убит налетевшим из-за поворота поездом.

Это случилось ранней зимой, в декабре 1895 года. Утро было туманное.

Смерть Степняка-Кравчинского могла, пожалуй, символизировать своего рода конец русской викторианско-лондонской эмиграции. Прибежищем следующей волны эмигрантов, после гражданской войны, после революции семнадцатого года, будет уже не Лондон, а Париж, и будут эти люди преимущественно нелиберального направления мыслей. Новые русские либералы — диссиденты — появятся лишь во второй половине двадцатого века, и — опять же — в силу многих причин — найдут кров и защиту в Париже и Нью-Йорке...