Юрий Жуков - Тайны Кремля

• Название: Тайны Кремля
• Автор: Юрий Жуков
• Издательство: Терра
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-300-02990-4

Исследование современного российского ученого, доктора исторических наук Юрия Николаевича Жукова посвящено вопросам власти в СССР в период 1938–1954 гг. На основании ряда документальных источников, многие из которых недоступны ученым-историкам, автор открывает неизвестные страницы прошлого России, характеризует деятельность крупнейших представителей власти страны, их политику в области государственной безопасности, обороны, промышленности, финансов и др. Книга рекомендована к печати Ученым советом Института российской истории Российской академии наук.

---

Лишь 16 апреля, после реабилитационной акции Берия, Хрущев совершил поступок, и раскрывший его ориентацию. Поддержал предложение о ликвидации одного из ключевых структурных подразделений ЦК, фактически стоявшего над всеми остальными — отдела по подбору и расстановке кадров, за работой которого отнюдь не формально «наблюдал» Шаталин. В тот же день провел и иные решения, столь же значимые в «аппаратных играх». Утверждение Е. И. Громова, с октября 1952 года руководившего вторым по важности для функционирования КПСС отдела — партийных, профсоюзных и комсомольских органов (впоследствии переименованного в организационный), в должности заведующего этим же отделом. А заодно перевел этот отдел под свой прямой контроль. И помог Суслову в третий по счету раз лично возглавить отдел по связям с зарубежными компартиями, освободив для того прежнего заведующего, В. Г. Григорьяна и отправив его на работу в МИД[828].

Столь решительные меры Хрущева, однозначно свидетельствовавшие о его переходе в лагерь Берия, можно объяснить, прежде всего, опасением услышать новые «признания» Абакумова, только теперь — о себе. О своей далеко не благовидной роли при попытках в 1944–1949 годах ликвидировать широкое тогда сепаратистское вооруженное подполье — оуновцев, Украинскую повстанческую армию. Об откровенно волюнтаристских, весьма далеких от элементарного профессионализма, а потому и заранее обреченных на провал, «руководящих указаниях» местным подразделениям МГБ, некомпетентном вмешательстве в их действие. Не желал Никита Сергеевич и того, чтобы вспомнили, предали гласности его роль инициатора подготовки печально известного указа Верховного Совета СССР, в соответствии с которым всех украинских, а потом и прибалтийских крестьян, отказывавшихся вступать в колхозы, депортировали на Восток или приговаривали к ссылке в Сибирь.

Но было и другое, что сблизило Хрущева с Берия той весною. То, что не могло пройти бесследно, должно было рано или поздно напомнить о себе. Оба они имели за плечами продолжительную работу первыми секретарями республиканских парторганизаций. Лаврентий Павлович — грузинской с 1931 и закавказской с 1932 года, Никита Сергеевич — с 1938 года украинской. Являлись всесильными в глазах населения, но на деле во всем зависели от воли ПБ ЦК ВКП(б). Без согласия последнего не могли даже утвердить «избрание» областного бюро, а уж тем более — секретаря обкома. Не могли, не имели права вмешиваться в работу промышленных предприятий и занимались, в основном, лишь погонянием председателей колхозов. Обязаны были присматривать за всем, что происходит на порученной их попечению территории, и обо всем докладывать в Москву. Ожидать оттуда директивных указаний.

Отсюда и их комплекс неполноценности, давнее, затаенное до поры до времени стремление компенсировать его. Сделать все возможное, чтобы изменить такое положение. Воплотить слово, записанное в Конституции, в дело. То, на которое только намекал 9 марта Берия в речи на похоронах Сталина.

Формальным предлогом для очередного наступления Берия избрал положение на западных землях Белоруссии, Украины, в Прибалтике. Там, где во время войны сформировались отряды националистов, поначалу сотрудничавшие с оккупантами в надежде получить от них «независимость» и власть. После же освобождения те сепаратисты, кому не удалось сбежать с отступавшими немецкими армиями, ушли в глубокое подполье и перешли к террору. Убивали коммунистов, советских работников, активистов колхозного движения. И уповали на скорую, как им внушали западные радиопередачи, войну США, западных стран против СССР.

Все попытки ликвидировать вооруженные отряды, скрывавшиеся в лесах, на отдаленных хуторах, долгое время Абакумову не удавались. Действия же местных властей, и прежде всего первых секретарей — Н. Г. Каротамма, а с 1950 года И. Г. Кэбина в Эстонии, Я. Э. Калнберзиня в Латвии, А. Ю. Снечкуса в Литве, Н. С. Хрущева на Украине, лишь осложняли, усугубляли положение. Проводившиеся по их инициативе или с их санкции массовые выселения антисоветски настроенных крестьян и служащих приводили к обратному эффекту. Способствовали сохранению духа сепаратизма, усиливали антирусские настроения у всего населения региона.

Только изменение в 1951 году тактики борьбы с террористами — отказ от чисто военных действий и показательных экзекуций, а также прекращение форсированной коллективизации, не подкрепляемой механизацией сельского хозяйства, привели сначала к заметным сдвигам, а вскоре и к полному успеху Москвы в необъявленной гражданской войне.

В конце мая 1952 года координатор ОУН на Западной Украине Василий Кук по кличке «Лемиш» так отчитывался своему руководителю, Василию Охримовичу:

«Положение в организации в целом катастрофическое. Подольский край не существует. Край ПЗУЗ („полнично-захидни украински земли“ — северо-западные украинские земли. — Ю. Ж.) и Львовский — на грани гибели. Имеются там еще отдельные группы, но без связи. Руководящие кадры ликвидированы. Те, что есть, почти никакой сугубо организационной работы не проводят. Вся их работа заключается в самообеспечении себя и сохранении на лучшие времена…Из того, что мне известно о Карпатском крае, то там положение ненамного лучше. В общем, с нашим подпольем и организацией мы приближаемся к ликвидации. Уже сегодня, в случае войны, ни на какие действия не способны, а через 2–3 года тем более…»[829]

Аналогичное положение сложилось во второй половине 1952 года и в Прибалтике, а в западных областях Белоруссии с подпольными отрядами польской Армии крайовой покончили сразу после войны. Казалось, теперь следовало выработать принципиально новую политику для советизации этого огромного региона, исходить из условий наступившего, наконец, гражданского мира. Однако Берия предложил иное решение. Использовал секретность всех сведений о вооруженном сепаратизме, отсутствие знаний о том даже у высокопоставленных чиновников ЦК КПСС, и решил приписать лично себе, своему, новому МВД «умиротворение» западных земель. А для того — преувеличить опасность положения там. Но сделал такой ход уже не в одиночку, а вместе с Хрущевым и теперь без раздумий выполнявшим поручения последнего Е. И. Громовым.

Начиная со второй половины апреля отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов совместно с МВД начал подбирать заведомо негативные сведения о ситуации в Литве и западных областях Украины. Но не на весну 1953 года, а за длительный период прошлого — с 1944 по 1952 год. Число убитых, арестованных, высланных за девять лет террористов, «кулаков» (то есть, единоличников), их «пособников». Кроме того, собранные и обобщенные цензурой при перлюстрации высказывания местных жителей, отрицательно оценивавших действий властей. Наконец, данные о национальности руководящих работников районных, областных, республиканских учреждений и организаций.

Эти материалы — в виде двух записок — Берия и внес на рассмотрение президиума ЦК: 8 мая — по Литве, а 16 мая — по западным областям Украины. Благодаря поддержке прежде всего Хрущева и Молотова инициативы Лаврентия Павловича, вопрос признали своевременным, весьма важным, поручили секретариату в трехдневный срок подготовить проекты соответствующих постановлений. 20 мая новый вариант обоих документов обсудили еще раз, внесли несущественные коррективы и 26 мая утвердили их[830].

Оба постановления излагались стандартно: «ЦК КПСС считает политическое положение в Литовской ССР (в западных областях Украинской ССР) неблагополучным…Продолжает существовать и активно действовать националистическое подполье, имеющее разветвленную сеть и пользующееся поддержкой среди некоторой части населения. Руководящие центры вражеского подполья и их главари до сих пор остаются не выявленными, продолжают безнаказанно вести диверсионную деятельность, терроризируют и запугивают население, грабят колхозы, магазины, склады, проводят широкую антисоветскую пропаганду, распространяют среди населения нелегальные газеты, брошюры и листовки…»

Из столь мрачной оценки ситуации делался и соответствующий вывод: «главной причиной неблагополучного положения в Литовской ССР (западных областях Украинской ССР) являются ошибки и извращения, допущенные партийными и советскими органами в политической и организационной работе и в руководстве колхозным строительством», которые выражаются в «огульном применении карательных мер и репрессий». В упрек республиканским органам власти ставилось и то, что они «неправильно относятся к делу выращивания национальных кадров…руководящие посты в центральных, областных и районных организациях в большей части заняты работниками неместной национальности, людьми, не знающими литовского (украинского) языка…делопроизводство, как правило, ведется на русском языке».