Василий Ажаев - Далеко от Москвы

• Название: Далеко от Москвы
• Автор: Василий Ажаев
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2014

Роман известного писателя Василия Николаевича Ажаева рассказывает о беспримерном трудовом подвиге советских людей, построивших в годы Великой Отечественной войны нефтепровод с Сахалина на материк по дну Татарского пролива и в глухой тайге. Проектирование трассы, новые инженерные решения в противовес старым, соблюдение экономических интересов страны — это те вопросы, которые на мирном поприще отстаивают отозванные с фронта специалисты. Одноименный фильм был снят в 1950 году режиссером Александром Столпером, в главных ролях: Николай Охлопков, Лев Свердлин, Павел Кадочников.

---

В зимней работе связистов на каждом шагу возникали неприятные неожиданности, хотя Таня, еще будучи в управлении, тщательно готовилась к выходу на трассу. Некоторых материалов нехватало, настоящих специалистов в бригадах почти не было. Каждый день приходилось перевозить с места на место свою базу, в таких условиях трудно наладить сносный быт. И главное — тяжело, несподручно работать на морозе: в рукавицах не все сделаешь, без рукавиц у ребят мгновенно замерзают руки. В первые дни многие пообморозились — не помог ни вазелин, ни другие средства. Да и теперь холод немало портит им жизнь.

— Действую методом личного примера, — улыбнулась Таня. — Воспитателем сделалась. Воспитание холодное — в прямом смысле и в переносном: то есть строгое. Они у меня почти привыкли умываться снегом, пить ледяную воду, спать без спальных мешков. Спортом заставляю заниматься. Ныть и жаловаться не разрешаю. Растолковываю, что все наши трудности — ничто в сравнении с тем, как трудно бойцам на фронте. У меня Коля молодец, большой авторитет для всех ребят — без него я бы давно с ног сбилась, — она признательно посмотрела на Смирнова, подбрасывавшего в костер валежник.

Таня сняла варежку, чтобы поправить волосы. Беридзе осторожно взял ее распухшую, красную руку с изломанными ногтями.

— Еще хорошо, когда нет ветра, — продолжала Таня.— При ветре сущий ад: часто срывает провод и приходится по нескольку раз подвешивать один и тот же кусок провода. При этом обязательно кто-нибудь обморозится. Иногда вижу: ребята чуть не плачут в голос...

— Хорошо работаете, Татьяна Петровна, — с чувством сказал Беридзе. — Больше половины прошли. Такую подвеску проводов надо считать рекордной.

Он дал несколько советов. Усы и борода у Беридзе оттаяли, опять стали черными. Глаза его ласково и с грустью смотрели на Таню, стройную и женственную в светлом ее полушубке, подпоясанном ремнем. Она внимательно слушала Беридзе, глядя на огонь.

— Вы слишком добры ко мне, Георгий Давыдович, — сказала Таня, поднимая глаза.— Батманов мной недоволен остался, ребятам сказал: «Вам досталась добренькая начальница». Почему он всегда нападает, метод у него такой, что ли? Я стараюсь представить себе, какой он в семье. Жена его, наверное, боится. Разве вредно быть добрым к людям и говорить им иногда ласковые слова?

— Вы несправедливы к Батманову. Семья у него осталась в Крыму, — укоризненно сказал Беридзе. Он не знал об известии, полученном Василием Максимовичем.

Таня опустила голову и тотчас снова подняла ее:

— Тем более он должен мягче относиться к людям.

— Мягче? Он должен быть справедливым к людям. И добрым, но внутренне, не на словах, — вступил в разговор Алексей. — Батманов, по-моему, добр. Он любит людей, но не портит их бессмысленной добротой, не гладит их по головкам, когда надо и когда не надо.

Коля Смирнов присел на груду валежника и внимательно посмотрел на Алексея.

— Я думал не раз: каким должно быть отношение руководителя к своим подчиненным? Это обязательно надо решить для себя. И я пришел к убеждению: мы живем и работаем в трудное время, в сложной обстановке, — нельзя воспитывать людей показной добротой. Я за «холодное» воспитание, — улыбнулся Алексей. — Ты, Татьяна Петровна, уже разобралась, очевидно, почему Батманов говорил тебе резкие слова.

— Своей строгостью он хотел оправдать перед ребятами ее строгость, — сказал Коля Смирнов.

— Совершенно верно! — подхватил Алексей. — Есть матери, которые только целуют и ласкают своих детей, потакая им во всем. А есть матери, которые строги к своим детям, наказывают их и целуют редко, главным образом, когда дети спят. Голосую за строгую мать! Она не только любит, но и воспитывает. У нее в отношении к детям проявляется не только сердце, но и разум. Ее дети — это верные дети. И любят они свою строгую мать ничуть не меньше!.. Батюшки! — спохватился Алексей. — Я невзначай целую речь произнес.

— Продолжай, Алеша, — попросила Таня. Его слова заинтересовали девушку.

— Нечего и продолжать. Суровая любовь. Отношение Батманова к тебе, наверное, такое же, как твое к ребятам.

Долго сидели молча. В тишине громко затрещали сучья в костре.

— Я очень ждала вас, — тихо заговорила Таня. — Хорошо, что вы появились вдруг, среди тайги. Мы поговорили, посоветовались, душу отвели. Но лучше бы вам пройти мимо... Вот вы уйдете — и мне станет хуже, чем было. Я буду думать о вас, вспоминать. Я и о Батманове буду думать, Алеша. — Она поглядела на присмиревших инженеров и засмеялась. — Расстроила гостей хозяйка, как нехорошо!

— Мы останемся у вас до завтра, заночуем. Вечером потолкуем с бригадами, ужин какой-нибудь смастерим. Согласны? — спросил Беридзе.

— Что вы? Никак нельзя — отказалась Таня; она даже привстала. — Будет лучше, если вы поскорее уйдете. Лучше и для меня, и для ребят. У меня к ним, по определению Алеши, суровая любовь. Батманов еще строгости подбавил. А тут мы доброго деда Мороза увидим и раскиснем. Кстати, Батманов приказал мне сразу же прогнать вас, как только заявитесь. Уходите!..

— Не стыдно гнать-то нас? Мы замерзнем, — жалобно сказал Беридзе.

— Ничего вам не сделается. В девяти километрах отсюда стойбище Чомы, дойдете туда дотемна.

Желая оставить Беридзе наедине с Таней, Алексей вместе с Колей пошел к работавшим в стороне связистам. До него донеслись слова Георгия Давыдовича, произнесенные с грустью:

— У вас, Таня, так и не найдется для меня ласкового слова? Все эти дни я мечтал о часе, когда вас увижу!

— Не надо об этом! — вскрикнула девушка с горечью и досадой. — Неужели вы не понимаете, что об этом не надо сейчас говорить?..

— Немножко ожесточилась Татьяна, — заметил Коля Алексею. — Так ждала, и вдруг прогоняет...

— Она права, — сказал Ковшов.

Когда они вернулись к костру, Беридзе и Таня мирно говорили о делах. Связистов крайне затруднял мучительный в зимних условиях процесс спайки концов провода. Таня долго билась, стараясь его усовершенствовать, и придумала приспособление для автоматической спайки. Беридзе одобрил идею и обещал срочно изготовить приспособление в механических мастерских управления. Девушка торопливо набрасывала в блокнот главного инженера эскиз автомата, то и дело отогревая стынущие пальцы над огнем.

Спустя полчаса инженеры были уже в трех километрах от связистов. Погруженные в свои мысли, они за весь путь не обмолвились ни словом.

Нивесть откуда взявшийся ветер швырнул в лица лыжников облако снежной пыли. Беридзе поднял голову и огляделся. Небо, недавно еще ясное, затягивала серая пелена, в лесу стало сумрачно.

— Шмелев был прав. Зря послушали Татьяну, следовало остаться, переждать непогоду, — сказал Беридзе.

— Я понимаю, почему она торопила нас, — возразил Алексей.— Ты нечутко относишься к Тане, легкомысленно. Она хорошая девушка, большой цены человек.

— Легкомысленно? Ты что, с ума сошел?

— Я вижу твое отношение.

— Он видит мое отношение! Психолог! — с раздражением крикнул Беридзе и сердито посмотрел на Ковшова.

— Не психолог, а вижу. И, как истинный друг твой и ее, говорю тебе: ты способен в самом начале загубить все хорошее, что может быть между вами.

— Оставь-ка ты свои нравоучения при себе! — бросил Беридзе и быстро побежал на лыжах вперед.

Алексей тоже ускорил шаг. По лесу пронесся сильный порыв ветра. Под его напором заскрипели деревья, зазвенел обледенелый кустарник, на воздух взметнулись снег и хвоя.

Беридзе остановился, поджидая Алексея.

— Чудак, я же люблю ее, неужели не видишь? Она все время у меня здесь и здесь, — он стукнул себя рукавицей по груди и шапке. — Я полюбил ее с первого дня, как увидел тогда: помнишь, шла на лыжах по Адуну? Ты веришь в такую любовь, что сваливается, как гром, как удар? Путь твоей жизни вчера пересек новый человек, и сегодня ты уже почувствовал, что ты совсем другой, все в тебе ликует. Я знаю, я понял, что такое Таня. Эта девушка — как праздник!..

Ковшов широко раскрытыми глазами смотрел на Беридзе. Он никогда не видел его таким. С удивлением Алексей подумал: никогда не узнаешь человека до конца, даже если давно знаком с ним и близок ему.

— Я тебя понимаю, Алексей, — горячо говорил Беридзе. — Ты боишься за Татьяну и хочешь мне хорошего. Поэтому ты сомневаешься в искренности моих чувств и склонен все приписать моему темпераменту. Но мы с тобой знакомы уже три года, большими друзьями стали, ну-ка, припомни: говорил я тебе когда-нибудь, что люблю? Изливался я перед тобой?

— Нет, — признался Алексей.

— Значит, только теперь я полюбил! И я на все согласен, лишь бы и она меня полюбила. Могу ждать, могу молчать, могу перенести жизнь врозь, если она потребует. Хотя мне невозможно без нее! Невозможно! Я едва заставил себя уйти от нее и сейчас способен, как мальчишка, повернуть вспять!..