Владимир Крышталев - Возвращение чудес

• Название: Возвращение чудес
• Автор: Владимир Крышталев
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002

Вторая книга дилогии «Игры богов». (с) 2002 Владимир Крышталёв. Все права защищены.

---

— Что произошло? — Жерар застыл, глядя, как кончик стрелы поворачивается в его сторону. — Погоди, Жорж! — добавил он быстро, поскольку стрела уже была готова сорваться с тетивы. — Я ничего не понимаю. Погибнуть от руки друга и не узнать почему — что может быть хуже для дворянина?

Это поколебало решительность молодого барона. Он чуть-чуть ослабил тетиву, но пока молчал.

Жерар всматривался в лицо парня, который пришел его убить, и думал сразу о многом. Парализующего волю страха не было. Неожиданный ход событий ошеломил графа, однако не более того. С рождения принадлежа к сословию воинов, Жерар успел свыкнуться с мыслью о насильственной смерти. Когда-то в юности он даже считал, что любой настоящий мужчина должен умереть от стрелы или меча, а не от старости в собственной постели.

Однако граф вовсе не стремился приблизить свою смерть. Напротив, он рассчитывал прожить настолько долго, насколько это будет возможно.

Именно поэтому он только что назвал человека перед собой другом.

— Я не знаю, в чем дело, — продолжил Жерар осторожно, не шевелясь, чтобы не спровоцировать парня. — Наверное, я когда-то был не прав по отношению к тебе и заслужил это. Хорошо, я ни на что не претендую. Ты поступаешь так, как велит тебе собственные долг и честь. Только выполни, пожалуйста, мое последнее желание. Позволь мне умереть с легкой душой, не терзаясь подозрениями и догадками. Открой, какую чудовищную несправедливость допустил я вольно или невольно по отношению к тебе или твоим близким.

Он говорил то, что приходило на ум. Говорить и не двигаться — вот единственный способ хоть немного продлить сейчас свою жизнь. Малейший жест означает спущенную тетиву, а на таком расстоянии стрела найдет цель раньше, чем Жерар успеет как-нибудь уклониться. Так что прыгать в кусты или за дерево не имеет смысла. Он в любом случае получит стрелу, и если рана не окажется смертельной, то де Лири потом просто добьет свою жертву.

Говорить. Вовлечь его в разговор.

Граф очень хорошо видел, как рука со стрелой начала подрагивать от напряжения. Но еще больше ослабить тетиву де Лири не решался. Он хотел быть наготове. А это значит, что времени осталось совсем немного. Потом парень устанет и в любом случае выстрелит, даже если это случится само по себе.

— Вы не подумайте, граф, — вдруг все-таки заговорил молодой барон. — Здесь ничего личного. Я только выполняю просьбу короля.

— Виктора? — удивился Жерар.

Парень кивнул, не сводя глаз со своего противника.

— Наверное, это какая-то ошибка, — пробормотал граф де Льен. — Король не мог…

Де Лири покачал головой:

— Никакой ошибки.

— Тогда почему?

— Не знаю. Меня это не касается, — добавил молодой барон с некоторым раздражением.

«Так вот в чем причина его взлета при дворе, — размышлял Жерар. — Он выполняет для короля грязную работу. Он! Наследственный дворянин! Сын гордого барона де Лири! Господи, до чего опускаются люди…»

— Значит, король вообще ничего не объяснял? — попробовал граф снова.

Раздражение парня заметно возросло, но он все-таки ответил:

— Король сказал, что не доверяет вам. Что узнал о вашей измене. Что вы представляете большую опасность.

Мельком взглянув на лук, де Лири продолжил более мягко, словно желая оправдаться:

— Предателей не вызывают на поединок. И я рад, что вы от меня его не требуете. Я закажу в храме молитву за упокой вашей души.

— Постой! — опять произнес Жерар. В его голове мелькнула догадка. — Тогда, ночью… Это был ты?

Молодой барон молча кивнул. Тетива натянулась.

«Всё», — подумал граф де Льен.

— А можно тебя кое о чем попросить, мальчик? — вдруг раздался чей-то голос из-за спины Жоржа де Лири.

Поняв, что на сцене появилось новое лицо, барон не стал больше терять времени. Тетива немедленно зазвенела, посылая оперенную стрелу в грудь Жерару, а де Лири тут же выхватил из колчана другую и, быстро развернувшись, выстрелил снова.

Он отлично владел луком, этот молодой амбициозный парень. Несмотря на спешку, оба выстрела были смертельными.

* * *

После «отъезда» Эвелин Алексей с головой ушел в тренировки. Во-первых, он хотел наверстать упущенное. Новые способности по-настоящему не были новыми. Они лежали где-то внутри, глубоко спрятанные и ждущие своего часа. Алексей вспоминал, как в течение всей его жизни друзья тут и там отмечали в нем что-то необычное. Некоторые вполне серьезно верили, что он владеет телепатией, а иные подозревали даже способность к ясновидению. Мне, как и моему двойнику, это всегда казалось изрядным преувеличением, поэтому я лишь посмеивался над подобными убеждениями. Но вот потом неожиданно стало известно, что ошибался-то я, а не они.

Если способности уже есть, то развить их — дело принципа. Тем более, когда все вокруг только и делают, что мгновенно перемещаются в пространстве, заставляют предметы летать или возникать из ниоткуда, проходят сквозь стены… ну и дальше в том же духе. Это всё была видимая сторона применения удивительных способностей — не самая эффективная, зато вполне эффектная. Что-то вроде красивой обертки.

Существовало также «во-вторых». Алексей смутно чувствовал, что вскоре может пригодиться и его помощь. Он все еще не совсем понимал, для чего Клод и остальные из его компании рискуют собственной жизнью, играя в странные «игры». В его глазах это была причуда долгожителей, наделенных слишком большой силой. Обычная жизнь им, наверное, казалась пресной, лишенной вкуса. Какой интерес жить, когда всего можешь достичь мановением руки?… Вот и искали те, кого в иных мирах окрестили богами, развлечений…

Он не понимал мотивов своих новых друзей, потому что не проник еще в ту новую вселенную, которая когда-то открылась перед каждым из них. Но это не мешало ему кое-что чувствовать.

Марго задерживается неспроста. Эвелин отправилась ей на помощь. Что могло произойти?

Вопросы не давали ему покоя. И Алексей занимался — настойчиво, самозабвенно, даже исступленно. А когда больше не оставалось сил, он шел в спортзал и избивал тяжелые груши или бетонные блоки. Костяшки его пальцев теперь часто кровоточили. Раньше они не знали подобного обращения: Алексей был поклонником философии айкидо, хотя учился всему понемногу. Раньше ему казалось, он понимал мастера Уисибу*. Но недавние события пролили на его убеждения совсем другой свет. Он вдруг почувствовал себя не умудренным опытом профессионалом, а совершенным новичком, который успел нахвататься поверхностных знаний и возомнил о себе невесть что.

— Это хорошо, — бормотал Алексей, в двухсотый раз повторяя прямой удар рукой, — хорошо, что мы все еще способны на грубую и бескомпромиссную самокритику. Это значит, мы все еще способны учиться. Хорошо.

Очередного удара цепь не выдержала, и груша, на миг сложившись пополам, а затем выпрямившись, полетела в дальний конец зала. От ее падения гулко содрогнулся пол. Алексей остановился, шумно перевел дух и посмотрел на свисающий с потолка кусок цепи. Одно из звеньев было разогнуто.

— Здорово! — раздался женский голос от входа. — А если бы на месте этой груши стоял человек?

— Ему бы крупно не повезло, — ответил Алексей, поворачиваясь. — От последствий такого удара не спасет даже современная медицина. Привет, Наташа!

Она была в темно-синих облегающих брюках и ярко-белой блузке, на фоне которой длинные каштановые волосы казались почти черными. Обворожительна, черт возьми! Широкие бедра, узкая талия. Умеренные холмики грудей, прорисовывающиеся под блузкой. Большие глаза, длинные ресницы…

— Привет! — девушка улыбнулась и помахала рукой. — А ты когда-нибудь на самом деле вот так… человека?

Алексей с трудом отвлекся от эстетического созерцания.

— Вообще-то, наверное, нет, — произнес он медленно. — По большей части не было надобности. Я справлялся и без кулаков.

— А смог бы?

Он покачал головой:

— Наташа, лучше не спрашивай об этом. Мне приходилось участвовать в войне. Я видел, как люди убивают и умирают. Там дрались все: философы и рабочие, учителя и врачи, инженеры и музыканты. Одним из моих лучших друзей был художник. Чистя во время передышек свой автомат, он рассказывал мне о тех картинах, которые он напишет, вернувшись домой. Он воображал себе мирные зеленые луга на фоне далеких гор, пасущиеся стада, а на переднем плане — прекрасную богиню, зачерпывающую воду из кристально-чистого ручья. Он хотел дарить людям красоту и веру в жизнь — а дарил смерть. От его пуль пали как минимум четыре десятка человек, прежде чем он сам получил пулю. Задуманные картины так и остались ненаписанными. И, может быть, выпустивший пулю враг тоже был каким-нибудь поэтом, мечтавшим написать в стихах великую историю любви. Никто из них не хотел убивать, никто не считал себя чудовищем. Когда такое видишь, начинаешь по-другому оценивать, что человек может делать, а чего не может. Переосмысливаешь саму жизнь.