Эдмонд Гамильтон - Рассказы. Часть 1

• Название: Рассказы. Часть 1
• Автор: Эдмонд Гамильтон
• Жанр: Научная Фантастика

Содержание:

1. Деволюция (Devolution)

2. Остров неразумия (Island of Unreason)

3. Проклятая галактика (Accursed Galaxy)

4. Отверженный (Castaway)

5. Эволюция доктора Полларда (Man Who Evolved)

6. Как там, в небесах? (What's it Like Out There?)

7. Реквием (Requiem)

8. Изгнанник (Exile)

9. Дитя ветров (Child of the Winds)

10. Чудовищное божество Мамурта (Monster-God of Mamurth)

11. Невероятный мир (Wacky World)

12. На закате мира (In The World's Dusk)

13. Мертвая планета (Dead Planet)

14. Имеющий крылья (He That Hath Wings)

---

Я не помню, что было дальше. Кажется, я бросился к этой массе, отчаянно зовя Полларда по имени и выкрикивая слова, забыть которые для меня большое счастье. Кажется, Даттон безумно хохотал и тоже издавал какие-то нечленораздельные восклицания. А потом я услышал звон бьющегося стекла и злобное шипение вырывавшихся из баллонов газов. Я чувствовал едкий запах разлившихся кислот, а в самом конце увидел ослепительную вспышку и услыхал взрыв.

Наверное, я тоже сошел бы с ума, не начнись пожар. Придя в себя, я потащил окровавленного, воющего и хохочущего Даттона к двери и выволок его из охваченного пламенем дома. Мы упали в мокрую росистую траву, и я тупо глядел на взмывавшие в небо огненные смерчи, а Даттон бился рядом в траве и дико хохотал. И я не знал, что ему суждено хохотать до конца дней.

Я рассказал эту историю с единственной целью — разделить с людьми переполняющий мою душу ужас и избавиться от глубокой депрессии, в которую повергло меня все случившееся.

С тех пор я постоянно задаюсь одним и тем же вопросом: правда ли, что с той самой протоплазмы начнется новый виток великой спирали развития? Или это еще не конец? Может быть, все-таки существует еще какая-то высшая форма? И если ответ на этот вопрос в принципе может оказаться положительным, то я очень хочу, чтобы люди, прочитавшие мой рассказ, не поверили ему.

КАК ТАМ, В НЕБЕСАХ?

Я не хотел надевать форму астронавта, когда выписался из госпиталя. Но другой одежды с собой не было, и я слишком торопился унести оттуда ноги.

Погрузившись в лайнер на Лос-Анджелес, я пожалел об этом. Пассажиры глазели на меня, словно на диковинку, и оживленно перешептывались. Стюардесса одарила особо пленительной улыбкой и, должно быть, насплетничала пилоту, потому что тот вышел в салон, с чувством пожал мне руку и произнес: «Я полагаю, мистер, этот перелет для вас не больше, чем детская забава».

Чуть позже рядом остановился невысокий мужчина, озираясь в поисках места. Найдя его прямо перед своим носом, он уселся со вздохом облегчения. Это был суетливый очкарик лет под шестьдесят. Ему потребовалось несколько минут, чтобы справиться с ремнем безопасности. Только затем он заметил мою форму и медные буквы на груди, означавшие «Вторая экспедиция».

— Погодите… — пробормотал он, моргая подслеповатыми глазками. — Да вы же один из тех парней, что недавно вернулись. Выходит, были на Марсе!

— Был, — мрачно подтвердил я.

Очкарик поглядел на меня с восхищением.

— Скажите, ну и как там, в небесах?

Самолет уже поднялся в воздух, и я видел в иллюминатор, как аризонская пустыня быстро уходит вниз.

— По-разному. Там все иначе.

Ответ, казалось, полностью его удовлетворил.

— Ясное дело, иначе, — кивнул он. — Вы, наверное, теперь возвращаетесь домой, мистер…

— Хаддон. Сержант Фрэнк Хаддон.

— Так вы домой, сержант?

— Нет, я живу в Огайо, а этот самолет летит в Лос-Анджелес, — объяснил я. — Надо встретиться кое с кем, прежде чем вернусь в свой городок.

— Замечательно! Надеюсь, вы славно проведете время, сержант! — просиял очкарик и подмигнул, словно желая мне обойти все калифорнийские бордели и выпустить пар после долгого марсианского воздержания. — Вы отлично потрудились и заслужили нашу любовь и уважение. Я читал, что когда ООН пошлет на Марс еще пару экспедиций, мы построим там города, наладим регулярные пассажирские рейсы и тому подобное.

Я усмехнулся.

— Вам вешают лапшу на уши, мистер. Мы можем с таким же успехом превратить в цветущий сад пустыню Мохаве, это куда ближе, да и обойдется дешевле. Есть только одна причина, по которой нам все-таки стоит осваивать Марс — это уран.

Похоже, очкарик не совсем поверил мне, но спорить не стал:

— О да, конечно, — сказал он с напускным энтузиазмом. — Я слышал, что уран очень нужен для наших атомных станций, но… но это не все, верно?

— Это все, — сухо отрезал я. — Во всяком случае, на долгое, долгое время.

— Но, сержант, в газетах писали…

Я закрыл глаза и слегка вздремнул, пока мой неугомонный сосед пересказывал газетные бредни. А когда проснулся, лайнер уже заходил на посадку.

Мы спустились по трапу, и очкарик прочувственно потряс мне руку на прощанье.

— Рад был познакомиться с вами, сержант! Вам здорово досталось там, на Марсе. Я слышал, что многие парни из Второй экспедиции не вернулись на Землю.

— Да, — сказал я. — Я тоже слышал об этом.

На меня вновь нахлынул холод ледяных марсианских пустынь. Я поспешил в ближайший бар, опрокинул двойной бурбон и только после этого почувствовал себя лучше.

Выйдя на улицу, я поймал такси и назвал водителю Сан-Габриэль. За рулем сидел толстяк с широким красным лицом.

— Будь спок, — сказал он. — Ты небось один из тех парней, что летали на Марс?

— Точно. — Я уселся рядом с ним.

— Здорово! — воскликнул он, с радостным изумлением глядя на меня. — Ну и как там, в небесах?

— Не поверите, но в полете мы просто дохли от скуки, — усмехнулся я.

— Понятное дело. — Он вырулил на переполненную машинами улицу. — Когда мне было двадцать лет, я воевал в Европе с немцами, во вторую мировую войну. Нас встречали в сорок пятом как героев, но, честно говоря, девять десятых времени мы валяли дурака, ни черта не делали. Похоже, в армии мало что изменилось с тех времен.

— Вообще-то экспедиция на Марс не была армейской, — объяснил я. — Организовала ее ООН, но нами командовали офицеры, и дисциплина строилась по военному образцу.

— Конечно, там ни черта не изменилось, — упрямо повторил водитель. — Не надо объяснять мне, приятель, что это такое. Вспоминаю, как мы с ребятами в сорок втором…

Я откинулся на спинку сиденья и из-под прикрытых век лениво смотрел, как мимо мелькают дома, утопающие в зелени. Солнце било в переднее стекло и казалось раскаленным, а дышать в салоне было почти нечем. Не так, конечно, как в Аризоне, но все-таки.

Таксист спросил, куда мне надо в Сан-Габриэле. Я достал из кармана пакет, выбрал письмо с надписью «Джо Валинез» и прочел водителю обратный адрес. И вновь спрятал письма в карман. Хотел бы я никогда не получать их!

Но что делать, если родители Джо Валинеза написали мне прямо в госпиталь? И девушка Джима, и семья Уолтера. Пришлось пообещать повидаться с ними. Я всю жизнь считал бы себя последним мерзавцем, если бы плюнул на все и махнул домой в Огайо.

Теперь, в машине, я предпочел бы оказаться мерзавцем, но ехать домой, в Хармонвилл.

Валинезы жили в южной части Сан-Габриэля, в квартале, носившем заметный отпечаток мексиканского стиля. Здесь располагалось множество лавок и одно-двухэтажных домишек с огороженными двориками. Все выглядело очень мило и аккуратно, особенно после намозоливших мне глаза калифорнийских коробок.

Я попросил таксиста подождать, а сам вошел в магазинчик. За прилавком стоял высокий смуглый человек со спокойными, немного печальными глазами. Увидев меня, он на мгновение замер, потом басистым голосом позвал жену. Обойдя прилавок, он с трогательной улыбкой пожал мне руку.

— Вы, конечно, сержант Хаддон, — сказал он. — Мы так вас ждали.

Из подсобки появилась его жена, на первый взгляд слишком старая, чтобы быть матерью такого безусого мальчишки. Приглядевшись, я понял — она постарела от горя.

— Принеси стул, — сказала она мужу. — Что стоишь — видишь, гость устал с дороги? Он же прямо из госпиталя…

Я сел и тупо уставился на ящик с консервированным перцем. Валинезы стали расспрашивать меня обо всем: и как я себя чувствую, и рад ли вернуться на Землю, и что там с моей семьей, и прочее.

Они были воспитанными людьми и даже не заикнулись о своем Джо, но по глазам чувствовалось — они жаждали моих воспоминаний о своем погибшем сыне, как манны небесной. Мне было чертовски неловко, поскольку я мало знал Джо. Его ввели в состав экспедиции только за пару недель до отлета. А погиб он первым — откуда мне было его знать?

Я не нашел ничего лучше, чем спросить:

— Командование написало вам об обстоятельствах его смерти?

Валинез печально кивнул.

— Да — что он умер от перегрузок, спустя сутки после взлета. Очень трогательное письмо, сержант.

Его жена вздохнула:

— Да, сочувственное и, нам кажется, искреннее.

Она пытливо взглянула на меня и добавила:

— Но вы можете рассказать нам остальное, мистер Хаддон. Все подробности. Не бойтесь причинить нам боль.

Да, я мог — если бы захотел, конечно. Все происшедшее сразу после старта настолько сильно впечаталось в память, что я мог бы хоть ежедневно прокручивать это, словно кинокадры.

Я мог бы рассказать этой милой чете все о взлете, который убил их сына. Длинной колонной мы подошли к ракете-4, печатая шаг, и без спешки поднялись по пандусу внутрь. То же самое происходило и у 19 остальных ракет, входивших в состав Второй экспедиции.