Анатолий Дроздов - Денарий кесаря

• Название: Денарий кесаря
• Автор: Анатолий Дроздов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-549-204-8

Какой юноша в 16 лет не мечтает о славе? У юного центуриона Марка из галльского города Лугдунум есть все основания верить в счастливую судьбу. Он молод, красив и знатен. Только жизнь в Римской империи полна неожиданностей. Отца Марка обвиняют в измене и вместе с сыном везут в Рим. Чтоб очиститься от подозрений, отцу и сыну предстоит расследовать дело о фальшивых денариях, появившихся в Иудее. Путь в далекую провинцию небезопасен. Однако сражения — это не самое опасное, с чем Марку приходится столкнуться. В Древнем Риме смерть несут и любовь, и даже вера в бога. Особенно, когда в заговор вовлечены пришельцы из будущего.

---

Анатолий Дроздов Денарий кесаря

Часть I Профиль императора

1

Тихо… Угомонились мои беспокойные соседи, спит Александрия, забылся тяжким сном Египет, накрытый душной, весенней ночью — никто не мешает одинокому старику в его думах. Язычок пламени на конце фитиля светильника горит ровно, без копоти — сегодня я заправил его хорошим маслом. Мягкий медовый свет выхватывает из тьмы свиток папируса, глиняную чернильницу и ряд заостренных камышинок для начертания букв — на ночь хватит. Гладкий, отшлифованный камнем, папирус принимает описание моей жизни равнодушно, как греческий стоик весть о кончине близких.

Зачем я пятнаю папирус, старательно выводя заостренной камышинкой ровные строчки? Не знаю… Я не ищу вечной славы. Я не император или родовитый патриций, в непомерном тщеславии решивший оставить наставление потомкам. Я обычный человек. И я не молод. Говорят, старики любят вспоминать юность. Если бы… Приходит ночь, ты остаешься один на скрипучих ремнях жесткого ложе, и, ворочаясь с боку на бок, малодушно просишь Господа ниспослать целительный сон, дабы миновала тебя чаша сия. Но воспоминания приходят… В груди поселяется боль, а горло цепенеет, будто сдавленное чьей-то сильной рукой. Единственное спасение — сесть к столу и писать, писать, пока не занемеет рука, а веки станут тяжелыми, как мешки с зерном на александрийской пристани.

Наверное, я лукавлю, пытаясь перехитрить самого себя. Мне хочется это рассказать. Хотя бы самому себе. А прочтет ли кто… Пергамент хрупок, и проживет куда меньше каменной доски. Если людям суждено найти этот свиток, прежде чем он рассыплется в прах, на то воля Бога. А если нет? По крайней мере, я буду спокойно спать…

Я, Марк Корнелий Назон Руф… Я вспоминаю свое полное имя раз в пять лет во время очередной переписи. Римская империя ведет строгий учет плательщиков налогов, дабы знать, сколько миллионов сестерциев очередной Август сможет потратить на свои безумства. Денег императорам всегда не хватает, поэтому сборщики налогов так ревностны и строги. Я смиренно являюсь на перепись, отдаю кесарю кесарево, большего от меня не требуют. Друзьям и ученикам мое полное имя ни к чему. Это суетный Рим жаждет знать, кто ты и откуда. Тяжкое это дело — копаться в родословных… На миллионы мужчин, живущих в Римской империи, приходится два десятка личных имен, причем, некоторые употребляются совсем редко. На берегах Средиземного моря обитают сотни тысяч Гаев, Луциев, Секстов, Публиев, Титов… Вторым именем у римлян служит название рода, но наши роды так велики… Во многих есть патрицианская и плебейская ветви, а во времена империи они стали перемешиваться… К тому же существует обычай: отпущенный на волю раб принимает имя своего хозяина. Уважающий себя римлянин обязательно указывает в завещании отпустить на волю хотя бы одного раба, но некоторые отпускают всех: назло наследникам и чтоб было кому искренне плакать на похоронах. Так в мир одновременно приходят несколько сотен Гнеев Лициниев, Марков Туллиев, Квинтов Эмилиев… Разберись потом, кто из них патриций древнего рода, а кто просто разбогатевший вольноотпущенник! Еще Август пытался с этим бороться и всячески мешал освобождению рабов. Император Клавдий и вовсе запретил вольноотпущенникам принимать римские имена, но было поздно…

А взять римлянок! У них нет собственных имен, только имя рода. Поэтому у Клавдиев все женщины — Клавдии, у Эмилиев — Эмилии… Поскольку в семье может быть несколько дочерей, то первую зовут Клавдия Старшая, следующую — Клавдия Младшая. Затем приходится считать: Третья, Четвертая, Пятая… В списки граждан обязательно заносят имя отца и мужа женщины — как иначе отделить одну Клавдию от другой?

По этой причине римляне награждают людей прозвищами. Имя Гай Юлий ничего не говорит, но если добавить «Цезарь», станет ясно, о ком речь. Прозвище Цезарь, кстати, означает «косматый», кто-то из предков великого диктатора был таким, хотя сам Гай Юлий, как известно, был лыс. После того, как приемный сын Цезаря, будущий император Август принял имя отца, Цезари в Римской империи стали множиться: каждый из последующих императоров считает долгом прибавить к своему родовому имени столь славное…

Я увлекся. Старики любят поговорить…

Я принадлежу к роду Корнелиев, но не патрицианской его ветви, из среды которой вышел завоеватель Африки Сципион, жестокий диктатор Сулла и прочие убийцы, чьими мерзостями так гордится Рим. Мой дед, Марк Корнелий, родился в бедной плебейской семье, основатель которой носил прозвище Назон, то есть «носатый». Носатые в нашей семье давно перевелись, но прозвище осталось. Семья Назонов, как тысячи других римских бедняков, десятилетиями жила на государственное пособие: получала бесплатно хлеб и масло, иногда деньги. Кроме того, Назоны состояли клиентами Эмилиев: те давали им деньги, одежду, взамен Назоны как и прочие клиенты голосовали за Эмилиев на выборах и шумно поддерживали на форумах. Вы спросите, почему мои предки не пошли на службу знаменитым Корнелиям, не стали греться в лучах славы патрицианского рода? Потому что Эмилии платили больше. И предки предпочли вкус хорошего вина и тепло жаровни, полной углей, эфемерной славе однофамильцев. Назоны издавна славились расчетливостью.

Мой дед стал первым в семье, кому надоела сытая, но скучная жизнь. Началась эпоха гражданских войн… После убийства Цезаря потомки знатных родов раздирали страну на части, и молодой Назон быстро нашел себя в этой смуте. Его патрона, сенатора Эмилия, внесли в проскрипционные списки и объявили награду за голову. Октавиан, в ту пору еще не Август, безжалостно расправлялся со своими врагами. Денег не жалел. Но не все прельстились его серебром. Случалось, даже рабы прятали своих господ, а затем помогали им скрыться. В Риме об этом знали. Испуганный Эмилий переоделся в лохмотья, пробрался ночными улицами и постучал в дверь потомственного клиента, умоляя спрятать его. Свою просьбу он подкрепил увесистым кошельком. Молодой Назон кошелек взял и Эмилия приютил. Но рано утром сбегал к Агриппе, правой руке будущего Августа… Излишне говорить, что денарии Эмилия доносчик оставил себе…

Получив награду за голову сенатора, дед почувствовал вкус, и ревностно стал выискивать врагов Августа, обшаривая оцепеневший от ужаса Рим. В проскрипционные списки были внесены друзья несчастного Эмилия, и Назон, с детства сопровождавший бывшего патрона, хорошо знал их, но еще лучше — клиентов и рабов обреченных. Он находил приятелей в винных лавках и тавернах, не скупился на угощение, а когда вино развязывало языки, намекал, что знает, как безопасно пробраться в Сицилию или Испанию. О том, что он предал Эмилия, не знали, к тому же дед давал понять, что помогает обреченным за награду. Низменным устремлениям в Риме всегда верили охотнее, чем благородным, поэтому Назона сводили с затаившимися сенаторами. Дед требовал деньги вперед, яростно торговался, уверяя, что в такое сложное время нельзя верить обещаниям даже самых почтенных мужей, это внушало еще большее доверие. Если у беглеца не было денег, Марк предлагал собрать их по друзьям и знакомых, терпеливо ждал, иногда неделями. Затем приходил ночью, забирал серебро, и уводил патриция навстречу неизбежному концу. Дед решительно отметал все попытки обреченного взять с собой раба или клиента, замечая, что в таком случае за успех не ручается, так как вдвоем выбраться из Рима куда проще, чем троим или четверым. Это было правдой, с дедом соглашались, и ему долго удавалось сохранить тайну. Рабам и клиентам убитого дед назавтра заявлял, что патриций благополучно покинул Рим, держит путь на юг с надежными документами почтенного купца, а как доберется до места, то обязательно вытребует к себе верных слуг.

Никто в Риме, кроме Марка Назона, не додумался получать плату от жертвы и палача одновременно. А ведь деду в ту пору было всего семнадцать! Но он рано потерял отца и мать, растила его бабушка, умершая, едва юный Марк примерил тогу, поэтому дед рано понял, что и почем в Риме.

Полгода в Риме царил ужас, и этого времени Назону хватило, чтобы разбогатеть. Марк не стал спускать деньги на роскошных пирах, как поступил бы на его месте другой выскочка, а вложил их с расчетом. В ту пору многие жаждали продать дома и уехать, но покупателей не было. Цены упали многократно, чем дед и воспользовался. Иногда хитроумный Назон просто выпрашивал себе имущество казненного. Серебра новой власти не хватало, продавать конфискованные дома было долго и хлопотно, и деду часто заменяли денежную награду выдачей недвижимости. Марк Назон стал владельцем десятка доходных домов, которые, как только смута в государства миновала, выгодно перепродал. На вырученные деньги дед откупил у государства право сбора налогов в одной из дальних провинций и за год удвоил состояние. После этого откупил провинцию побогаче и снова удвоил капитал… Август еще не стал императором, страной правили триумвиры, мечтавшие поскорее зарезать соперников; никому не было дела до лихоимства откупщиков. Дед умножал свое состояние несколько лет. Но как только новая власть окрепла, благоразумно отошел в сторону и даже отказался от должности, которую ему предлагали исхлопотать. Из прошедшей смуты Назон вынес твердый урок: люди при должностях — первые кандидаты на заклание. Тысячи патрициев веками боролись за право стать квестором, эдилом, претором или консулом, воссесть в сенате, важно расхаживать по городу в тунике и тоге с широкими пурпурными полосами. Тем, кому должностей не досталось, копили злобу и устраивали заговоры. Хотя должности в Риме не оплачивались, наоборот, стоили их обладателям бешеных денег, стремление к ним было столь велико, что политических противников резали беспощадно. За деньги в Риме убивали реже. Особенно тех, кто не выставлял богатство напоказ. Император Август внес имя деда в список всадников, второе по значимости сословие в Риме после патрициев, Марк Корнелий Назон получил право носить тунику и тогу с узкой полосой пурпура, тем и удовлетворился. Ему это ничего не стоило: стать всадником мог любой римский гражданин, чье состояние было не менее четырехсот тысяч сестерциев. У деда были миллионы. И не медных сестерциев, а серебряных денариев…