Дэвид Эддингс - Обитель чародеев

• Название: Обитель чародеев
• Автор: Дэвид Эддингс
• Жанр: Фэнтези

Благополучно доставив Око Олдура в Райве, Гарион неожиданно для самого себя оказывается наследником райвенских королей и занимает трон под именем Белгариона. Но перед ним встает новая беда — Торак почувствовал возрождение Ока и теперь близок к пробуждению. Битвы с ним не избежать, но будет ли это поединок между ними — или великая война, в которой погибнут многие тысячи людей?

Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь.

---

Горы восточной Сендарии спускались к заливу Чирека, и дорога, то уходившая вверх, то нырявшая вниз, была нелегка. Силк скрипел зубами и не переставая ворчал.

У Гариона, однако, имелись свои заботы. Решение, которое он принял после прочтения «Кодекса Мрина», показалось ему сначала совершенно логичным, но теперь это представлялось слабым утешением. Он по собственной воле направляется в Маллорию для смертельной схватки с самим Тораком. Чем больше он думал об этой дуэли, тем безумнее их предприятие ему казалось. Каким образом он надеется победить бога? Эта мысль не давала ему покоя, пока они пробирались по восточному побережью.

Прошла неделя, и они выехали на холмистую местность. С вершины холма открывалась огромная заболоченная равнина, покрытая темно-зеленой растительностью.

— Ну вот, приехали, — пробурчал по привычке Силк.

— Отчего у тебя такое настроение? — спросил его старик.

— Драснию я покинул главным образом из-за того, чтобы навсегда исключить счастливую возможность приближаться к тем местам, где есть болота, — огрызнулся Силк. — А теперь ты предлагаешь мне тащиться по этой хлюпающей вонючей жиже. Я очень разочарован в тебе, старина, и скорее всего никогда не прощу тебе этого. Гарион долго глядел на унылый пейзаж, потом спросил:

— Ведь это не Драсния, да? Я считал, что Драсния лежит намного севернее.

— Это Олгария, — ответил Белгарат. — Здесь начинаются знаменитые олдурские болота. За устьем реки Олдур проходит граница Драснии, у драснийцев она зовется Мринской топью, но это то же самое болото. Оно тянется лиг на тридцать от реки Мрин.

— Здесь называют эти места болотами, что соответствует истине, — заметил Силк и не преминул добавить:

— Разумные люди держатся от них подальше.

— Хватит скулить! — осадил его Белгарат. — На этом побережье должны быть рыбаки. Раздобудем лодку.

Глаза Силка заблестели.

— Тогда в ней отправимся вдоль побережья.

— Что было бы неблагоразумно, — разочаровал его Белгарат. — Если учесть, что флот Энхега начнет прочесывать залив Чирека.

— Ты не можешь знать, что они ищут нас.

— Я знаю Полгару.

— Я чувствую, что этот поход определенно отразится на наших нервах, — снова проворчал Силк.

Рыбаки, обитавшие на заболоченном побережье, чертами лица походили и на олгаров, и на драснийцев. Они были немногословны и настороженно отнеслись к незнакомцам. Свои жилища они строили на сваях, вбитых глубоко в топкую землю. Эти дома насквозь пропитались запахом тухлой рыбы, который всегда ощущается при приближении к таким селениям. Прошло немало времени, прежде чем удалось отыскать человека, решившего продать свою лодку, которого еще долго пришлось убеждать, что три лошади в придачу к серебряным монетам — вполне достойная цена за утлое суденышко.

— Она протекает, — заявил Силк, указывая на воду, скопившуюся на дне лодки, когда они, налегая на шесты, отплыли от смердящей деревни.

— Все лодки протекают, — спокойно сказал Белгарат. — Это им на роду написано. Бери ведро и вычерпывай.

— Она снова наполнится.

— Ну и что… будешь снова вычерпывать. Главное — не дать себя опередить.

Болотам, заросшим рогозом и тростником, казалось, не будет конца. Им попадались каналы, протоки и довольно часто озера, по которым плыть было гораздо легче. Воздух был пропитан влагой и по вечерам кишел комарами. Всю ночь лягушки распевали свои любовные песни, приветствуя с пьянящей радостью наступление весны. В прудах и озерах плескалась рыба, а на пропитанных водой кочках нежились бобры и ондатры.

Так, отталкиваясь шестами, они следовали по извилистому лабиринту каналов, пронизывающих устье реки Олдура, двигаясь на северо-восток. Через неделю они пересекли условную границу и оставили Олгарию позади.

Однажды они сели на мель; пришлось вылезать из лодки и, увязая по колено в тине, вытаскивать её. Когда лодка снова оказалась на плаву, Силк, мрачнее тучи, уселся на кромке борта, рассматривая свои сапоги, покрытые толстым слоем грязи. Когда он заговорил, в его голосе звучало неподдельное отвращение:

— Великолепно! Как чудесно снова очутиться дома, в родной, старой и грязной Драснии!

Глава 18

Несмотря на раскинувшуюся вокруг сплошную трясину, Гарион заметил, что здесь, в Драснии, болота отличаются от тех, которые остались южнее. Протоки стали более узкими и извилистыми. После двух дней лавирования по ним у Гариона сложилось впечатление, что они заблудились, и он спросил у Силка:

— Ты знаешь, куда мы плывем?

— Не имею ни малейшего представления, — чистосердечно ответил тот.

— Ты же утверждал, что везде знаешь дорогу, — с упреком бросил ему Гарион.

— В этих болотах невозможно разобраться, Гарион, — просто ответил Силк. — Все, что от тебя требуется, — идти против течения и надеяться на лучшее.

— Должен быть где-то верный путь, — возразил Гарион. — Почему бы не расставить какие-либо знаки?

— Нет смысла. Смотри. — Коротышка ткнул своим шестом в твердый на вид бугор, выступающий из воды. Кусок земли медленно отплыл в сторону. Гарион с изумлением уставился на него.

— Это плавучий остров, — объяснил Белгарат, вытирая пот со лба. — Семена падают на него, растет трава, а ветер и течение гонят его куда вздумается. Вот почему тут нет и не может быть проторенного пути.

— Дело не только в ветре и протоках, — мрачно изрек Силк и, глядя на опускающееся солнце, добавил:

— На ночь надо где-то приткнуться.

— А что, если тут? — спросил Белгарат, указывая на возвышавшийся островок, покрытый густым кустарником и листьями.

Когда они подплыли к островку, Силк несколько раз пнул землю ногой.

— Надежен, — заявил он, вылез из лодки и начал карабкаться наверх, не забывая при этом притоптывать. Под ногами действительно была земля. — Здесь сухо, — доложил он, — и на другой стороне есть плавник. Ради разнообразия можно поспать на твердой земле и даже приготовить горячий ужин.

После того как вытащили на берег лодку, Силк предпринял самые строгие меры предосторожности, чтобы её не смыло водой.

— Так ли уж это необходимо? — спросил Гарион.

— Лодка, конечно, паршивая, — ответил Силк, — но она у нас единственная. Не будем искушать судьбу.

Они разожгли костер и поставили палатку. Солнце медленно садилось за грядой облаков, окрашивая болото в ярко-красные тона. Силк достал сковородку и принялся готовить еду.

— Она слишком раскалена, — критически заметил Гарион, видя, что Силк собирается положить нарезанные куски грудинки на шипящую чугунную сковородку.

— Ты хочешь сам заняться стряпней?

— Я просто предупреждаю. Извини.

— У меня же нет такого опыта, как у тебя, Гарион, — съязвил Силк. — Я ведь не рос на кухне тети Пол. Как умею, так и готовлю.

— Что ты лезешь в бутылку? Я просто сказал, что сковородка слишком горяча.

— Как-нибудь обойдусь без твоих советов.

— Как знаешь… но грудинка может подгореть.

Силк бросил на него злой взгляд и начал кидать куски мяса на сковородку, которые, шипя, стали обгорать по краям.

— Ну вот, я предупреждал.

— Белгарат, — пожаловался Силк, — убери его отсюда.

— Отойди, Гарион, — сказал старик. — Он испортит ужин без посторонней помощи.

— Спасибо! — саркастически сказал Силк.

Ужин, однако, оказался отнюдь не плохим. Перекусив, они сели и принялись молча наблюдать за горящим костром и пурпурным вечерним солнцем, опускающимся за горизонт. Лягушки возобновили свое кваканье в тростнике, и птицы, пристроившиеся на тонких ветках рогоза, лениво щебетали и чирикали. Коричневатая вода тихо плескалась у их ног; время от времени её поверхность разрывали пузыри болотного газа, стремившиеся вырваться наружу. Силк тяжело вздохнул и сказал:

— Ненавижу это место. Ненавижу его всей душой.

В ту ночь Гариону приснился кошмар. Это был уже не первый страшный сон с тех пор, как они покинули Райве, и теперь, внезапно сев, весь дрожа и обливаясь холодным потом, он лишний раз убедился, что страшное видение, которое мучило его с детства, не даст уснуть. В отличие от обычного тревожного сна оно не сопровождалось погонями и угрозами. Перед ним всегда представало одно и то же ужасно безобразное лицо. Никогда не видя обладателя этого лица, он точно знал, кому оно принадлежит, и теперь особенно отчетливо осознал, почему этот образ преследует его.

На следующее утро небо затянули тучи, предвещавшие дождь. Выйдя из палатки и заметив, что Белгарат раздувает костер, а Силк копается в тюках с намерением найти что-нибудь на завтрак, Гарион обвел взглядом окружающую местность. Стая гусей, образовав не правильный клин, громко хлопая крыльями и приглушенно крича, пролетела невдалеке. Рыба выскочила из воды совсем рядом, и Гарион наблюдал, как поднятая ею волна медленно и плавно уходит к берегу, видневшемуся вдали. Он долго смотрел на этот берег, пока не сообразил, что вчера его не было. Беспокойно, даже тревожно, он принялся озираться.