Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

• Название: Фонтаны на горизонте
• Автор: Анатолий Вахов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1963

"Фонтаны на горизонте" (1958) - заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется "Трагедия капитана Лигова" (1955), вторая - "Шторм не утихает" (1957). "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов.В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.Линдгольма, выведенного в романе под именем Лигова, и Дыдымова (Клементьев). Использованы также отчеты русского Географического общества, вахтенные журналы и отчеты китобойной флотилии "Алеут"

---

Да вот, расползся по швам, — недоумевающе сказал Данилов.

- Новый?

- А как же. Вон и марка заводская, — показал Данилов, — какая-то заграничная.

Северов осмотрел обломок механического захватного приспособления. Блеснули буквы заводской марки.

— «Корнелиус», — прочитал Иван Алексеевич. — Сделано в Германии.

Можура снова направил «Шторм» в море. Грауль поднялся на капитанский мостик.

Я есть против идти в море!

Можура поднял руку к усам, но пальцы его не захватили клочка волос. Капитан посмотрел в глаза гарпунера и, встретив его твердый настойчивый взгляд, повторил:

Мы идем в море. Готовьте пушку!

Я есть против идти в море! — Грауль сделал движение навстречу капитану, точно хотел заставить его отступить.

Можура резко шагнул вперед, и это было так неожиданно для Грауля, что гарпунер вздрогнул и отпрянул.

На мостик поднялся Курилов. С палубы он заметил, что здесь происходило что-то необычное.

Готовьте пушку! — Можура с трудом сдерживал гнев.

Грауль хотел возразить, но, скользнув взглядом по Курилову, вдруг усмехнулся:

О, конечно! Зачем время пускайт свободный? Я думал отдыхайт, но хочу быть ударник, как Андерсен.

Улыбаясь, Грауль ушел с мостика. Можура сквозь зубы процедил:

Наглец!

Курилов увидел, как лицо капитана покрылось багровыми пятнами. Можура достал трубку и, закуривая, проговорил с негодованием:

Над мертвым, подлец, издевается!

Капитан положил руку на плечо Курилова. Голос его стал мягче:

Долго еще мы будем терпеть их, Леонтий? А? Не пора ли нам от них избавиться? — И, не ожидая ответа, добавил: — На вас, молодежь, надежда. Но уж больно вы все смирные.

Это как сказать, — усмехнулся Курилов.

Посмотрим! — пыхнул трубкой Можура и добавил: — Сегодня надо обязательно найти кита и заставить Грауля добыть его. Заставить!

3

Швед Лунден, заменивший на китобойце «Фронт» не вернувшегося с Гавайских островов Нильсена, ничем-не походил на своего предшественника. Кругленький, упитанный, с постоянной улыбкой на одутловатом, с желтым отливом лице, он, казалось, не ходил, а катался по судну. Его можно было видеть везде — ив кубрике, и на мостике, и в кочегарке, и в камбузе у дяди Мити.

То там, то тут слышался его тоненький веселый голосок. В своей коричневой жилетке и мягких меховых полусапожках Лунден напоминал доброго дядюшку. Он охотно и щедро угощал моряков поджаренными орешками и по каждому поводу восклицал:

Чольт возьми, камрады!

Но как только речь заходила о китах, или кто-нибудь обнаруживал желание подойти к гарпунной пушке, Лунден весь взъерошивался и сердито покрикивал:

Ноу, ноу, ноу!

У пушки гарпунер преображался. Согнувшись и широко расставив короткие и толстые, как обрубки, ножки, он водил круглой головой из стороны в сторону, и в темных глазах его при этом горел огонек азарта.

Ишь, как высматривает добычу, — говорили матросы.

Высматривает-то высматривает, — соглашался кок дядя Митя, — но вот плохо хватает ее!

Лунден охотился хуже Нильсена, делал много пустых выстрелов, но все-таки шел впереди Трайдера.

Что-то мы мало китов бьем?! — говорил ему Шубин.

Как бог даст, — поднимал Лунден глаза к небу. — Как бог...

Он часто и подолгу молился в своей каюте перед висевшей над койкой маленькой бронзовой фигурой Христа, распятого на кресте из черного мрамора. В каюте стоял душный запах духов и ладана.

Дядя Митя, присмотревшись к гарпунеру в первые дни после приезда, решительно определил:

С этим нечего и слов тратить: нутро гнилое. Все внимание коммунистов судна было направлено на

то, чтобы ничто не мешало работе гарпунера. Лунден это заметил и похвалил:

О, русские — хорошие моряки, чольт возьми, камрады!

Дни шли за днями, а охота велась вяло, хотя киты и встречались почти ежедневно. Флотилия двигалась вместе с китами на север.

Петя Турмин очень часто вспоминал о Нильсене и недоумевал, почему тот не вернулся. Он по-прежнему был помощником гарпунера. Лунден с первого дня пытался подружиться с комсомольцем. Петя неохотно принимал угощения гарпунера, но своей неприязни к Лундену не выказывал, надеясь, что дружеские отношения со шведом благоприятно скажутся на результатах охоты.

Швед поощрительно похлопывал молодого моряка по плечу:

О, вы сделайте гарпунер! — Лунден указывал на себя и Турмина, дополняя жестами, что он обучит комсомольца своей специальности. Петр кивал, выражая согласие, а. гарпунер продолжал:

Шлюшай меня, и будет иметь ошень много моней [57]

Моней — деньги (английск.).. Но сам он, видимо, не был заинтересован в том, чтобы побольше заработать на советской флотилии денег. Это казалось комсомольцу очень странным.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

1

Степанов ходил по каюте, заложив руки за спину. Он был погружен в думы. В прошлом году флотилию преследовали неудачи, и все-таки дела обстояли лучше, чем теперь, во второй год советского китобойного промысла. Иностранные гарпунеры, будто сговорившись, тянут флотилию к поражению.

Помполит отправился к капитан-директору. Выйдя на верхнюю палубу, он остановился у поручней. Море лежало темное, таинственное, дышало холодом.

На базе было тихо. Разделочные площадки тонули во мраке. Прожекторы не горели. Где-то на юте тренькала балалайка и мягкий тенорок выводил:

Сама садик я садила,

Сама буду поливать,

Сама милого любила,

Сама буду целовать.

Тяни губы, готовься, — насмешливо прервал певца грубоватый голос. — Станет тебя милая целовать, коли без жира во Владивосток придем.

А ты каркай больше! Может, киты соберутся тебя послушать, — огрызнулся тенор.

Споривших не было видно в темноте. Степанов прошел дальше. До его слуха донеслись последние слова одного из них:

И чего начальство смотрит? Эти гарпунеры пакостят, а мы им: сэнк ю, очень рады. — Ив заключение категорическое: — Сволочи эти спецы!

Снова тренькнула балалайка, но тут же и замолкла. Чей-то простуженный голос сказал:

Хватит бередить душу, айда спать. Может, завтра и повезет.

Степанов вошел к Геннадию Алексеевичу. Капитан-директор застегивал китель.

А я к тебе собирался. Хорошо, что пришел. — Северов озабоченно перебрал лежавшие на столе бумаги. — Читай. Рапорты капитанов.

Догадываюсь о чем. Докладывают, что гарпунеры плохо бьют китов?

Да! — Капитан-директор опустился на диван, жестом пригласил Степанова сесть рядом. — Надо принимать решительные меры. — Северов забарабанил пальцами по валику дивана.

Пора нашим людям осваивать гарпунерское дело, — сказал помполит. — Наступило время, когда наши люди могут и должны стать к гарпунной пушке.

Иностранцы не отойдут от пушек, — повернулся к помполиту Северов. — А план-то в этом году больше прошлогоднего!

Вот то-то и оно! — Степанов положил руку на колено капитан-директору: — Ну что же, Геннадий Алексеевич, без риска ни одной победы не одержишь.

Значит, беремся за гарпунеров! — повеселел Северов.

— Беремся! — Степанов вытащил из кармана карандаш и блокнот. — На «Шторме» может стать гарпунером Курилов, надежный и старательный, на «Фронте» — Турмин.

Подойдет ли Турмин? Молод еще.

Комсомолец, серьезен, да и все время около пушки находится. — Степанов записал Турмина и продолжал: — На «Труде» пока самого Орлова поставим, а там подберем гарпунера. — Согласен, — кивнул Северов и обеспокоился: — Но согласится ли трест?

Дукин этого вопроса сам не решит, — сказал Степанов. — Партизанить нам тоже не годится. Самовольно отстранять иностранцев от пушек мы не имеем права. Но договор — кабальный. Наши люди не могут даже близко подойти к гарпунной пушке.

Кто на такой договор согласился? — сердито сказал Геннадий Алексеевич. — Почему не посоветовались?

Радируем Дукину и в обком партии о своем предложении разрешить нашим людям в день по два—три часа учиться стрелять из гарпунных пушек, — предложил помполит. — Я верю, обком нас поддержит.

Поздно вечером Дукин приехал из обкома партии к себе в трест. В кабинете никого не было. Дукин нервно ходил мелкими шагами из угла в угол и все время настороженно прислушивался.

Дрожащими руками он отодвинул штору и взглянул на вечерний Владивосток. Со склона Тигровой сопки, по которой взбегала Портовая улица, город был хорошо виден, но в глазах Дуки-на электрические огни расплывались в мутные пятна. Директор треста находился в смятении. Обычного спокойствия, уверенности, умения держать себя в руках не было. Он вытащил из кармана платок и вытер лицо. Лихорадочно метались мысли.