Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте

• Название: Фонтаны на горизонте
• Автор: Анатолий Вахов
• Издательство: Хабаровское книжное издательство
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1963

"Фонтаны на горизонте" (1958) - заключительная книга трилогии "Китобои". Первая называется "Трагедия капитана Лигова" (1955), вторая - "Шторм не утихает" (1957). "Китобои" - это художественная история отечественного китобойного промысла, история, наполненная драматической борьбой патриотов нашей Родины против иностранных компаний, против браконьеров, шпионов и диверсантов.В основу трилогии положены действительные события. Автор использовал в качестве материала для своего произведения архивы основоположников русского китобойного промысла на Дальнем Востоке капитанов О.Линдгольма, выведенного в романе под именем Лигова, и Дыдымова (Клементьев). Использованы также отчеты русского Географического общества, вахтенные журналы и отчеты китобойной флотилии "Алеут"

---

Катер, подходя к базе, застопорил ход. Матрос на нижней площадке поймал брошенный трос и подтянул катер к парадному трапу. Следом за начальником порта, служащими таможни и пограничниками Северов поднялся на верхнюю палубу «Веги».

Низенький, грузный Микальсен, старавшийся держаться- с достоинством и подчеркнутой независимостью, был огорчен, что, обмениваясь с русскими рукопожатиями, вынужден смотреть на них снизу вверх. От волнения у него на лбу выступил пот. Он всматривался в лица большевиков, старался по выражению глаз узнать, что им известно о подлинных целях его экспедиции, но русские оказались вежливыми, очень сдержанными на слова людьми.

Северов знакомился с Микальсеном последним. У капитан-директора, когда он услышал, что это и есть советский уполномоченный, который будет следить на флотилии за соблюдением условий концессии, чуть не вырвалось: «Вы и есть комиссар?», но он сдержался.

— Очень приятно. Прошу располагаться на моем судне!

Микальсен был ошарашен. Он ожидал увидеть перед собой нечто похожее на тех звероподобных комиссаров-большевиков, которых рисуют в газетах и журналах. А перед ним нормальный человек и, судя по всему, бывалый моряк. Лицо с чуть восточными черточками, нос с горбинкой, темные строгие глаза выдавали человека с незаурядной натурой. К тому же уполномоченный держался свободно и просто, великолепно изъяснялся на английском языке, и все, что он говорил, отличалось лаконичностью и точностью. Микальсен при первых же словах уполномоченного почувствовал его превосходство над собой.

На Северова капитан-директор произвел обратное впечатление. «Моряк, но почему-то держится натянуто и даже волнуется. Кажется, хитрая бестия, — вынес первое заключение Северов. — Впрочем, поживем, увидим...»

Все формальности, неизбежные при входе в иностранный порт, были проведены так быстро и благожелательно, с явным дружелюбием, что это поставило Микальсена в тупик. Он не знал, как это расценивать.

По традиции капитан-директор пригласил всех в кают-компанию на рюмку коньяку. Русские приняли предложение. Начальник порта, как старший, поздравил Микальсена с благополучным прибытием и пожелал флотилии удачной охоты. Норвежец недоверчиво поглядывал на гостей. Все были дружелюбны.

Может быть, господа желают осмотреть судно? — спросил Микальсен.

Вы же не уходите сегодня? — вопросом на вопрос ответил начальник порта.

Два дня даю командам на отдых, — Микальсен вертел в руках рюмку. — А затем — на охоту!

Значит, мы еще успеем познакомиться с вашим судном.

А у меня будет достаточно времени сделать это и позже, — добавил Северов.

О, конечно, господин Северов, — нагнул голову Микальсен.

Когда русские покидали «Бегу», Северов сказал капитан-директору:

Буду завтра в полдень!

Жду вас! — Микальсен следил, как русские спускались по трапу.

Первая встреча с ними прошла слишком гладко, и это тревожило норвежца. Об этом он и сказал Бромсету, когда тот поднялся на базу.

Они сидели в каюте Микальсена и обсуждали «визит большевиков». Гарпунер, выслушав капитан- директора, насмешливо улыбнулся в русую бороду.

Вы, кажется, волнуетесь? Почему? Любезность русских — хороший знак, попомните меня. Ну, а с этим комиссаром Северовым, я думаю, мы поладим... Какую вы отведете ему каюту?

Первого помощника!

Слишком близко к вашей. — Бромсет погладил усы, прищурил светло-серые, с легкой синевой глаза. — Поселите господина комиссара в каюте штурмана.

Но она не совсем удобна, и к тому же на два человека...

Вы же утверждали, что русские — люди вежливые, и поэтому наш комиссар, — тут Бромсет ядовито хмыкнул в бороду, — не будет возражать.

Хорошо, господин Бромсет, — покорно согласился Микальсен. «Тряпка, — в который уже раз подумал о нем гарпунер. — Ему бы не капитан-директором быть, а лакеем в таверне». Юрту Бромсету немногим больше тридцати лет, хотя борода и усы делают его старше. А насколько он сильнее этого Микальсена, какие дела ему поручают! И здесь, на флотилии, он полный хозяин.

Я ухожу на берег. Будьте на судне. Вечером вы мне понадобитесь.

Хорошо.

На берег Бромсет отправился в том же платье, что было на нем во время плавания. Вязаная куртка, высокие сапоги с большими отворотами, вязаная шапочка делали его незаметным в толпе китобоев, отправившихся в город повеселиться, пропить последние деньги. Скупиться не к чему — впереди ожидаются большие заработки.

Бромсет неторопливо бродил по Петропавловску. Заглянул в шумный «Вулкан», побывал еще в трех портовых кабачках, где китобои пьянствовали и угощали случайных знакомых — безработных моряков. Затем он снова поднялся в город и в сумерках подошел к большому, в половину человеческого роста, камню, на котором белела металлическая пластинка с барельефом парусного судна. Надпись о том, что это памятник в честь французского мореплавателя Лаперуза, уже нельзя было прочитать.

Бромсет медленно, как человек, выжидающий 'Время, набил трубку, раскурил ее и облокотился о памятник. Он 6ыл терпелив. Сумерки сменились ночной темнотой. Суда в гавани смотрели па берег освещенными иллюминаторами. Начинался дождь. Бромсет поднял воротник, выбил о памятник трубку. По камню скатились рубиновые, еще не сгоревшие крошки табаку.

Юрт стал негромко насвистывать. Прошло еще минут тридцать, когда из темноты выдвинулась человеческая фигура. Незнакомец сказал по-немецки:

В этом городе мало огней.

К знакомому порогу и в темноте найдете дорогу, — в тон ему произнес Бромсет.

Как лучше пройти к порту? — в голосе неизвестного была настороженность.

Могу вас проводить, — оторвался от камня гарпунер. — Я иду туда же.

На свое судно? — поинтересовался ночной собеседник. — Сегодня холодно...

Могу пригласить вас на рюмку коньяку, — любезно сказал Бромсет и тут же сердито заметил: — Долго же вас пришлось ждать, господин Комбаров.

Осторожность — лучшее качество из всех, — отпарировал тот. — Нетерпение — худшее из худших.

Тихо переговариваясь, они пошли в порт, куда сходились пьяные китобои. На одном из вельботов Комбаров и Бромсет добрались до «Веги». На спутника Юрта никто не обращал внимания. Большинство команды базы, в отличие от китобойных судов, было набрано на последних стоянках в Китае и Японии, и люди не успели еще перезнакомиться.

На корабль пришлось подниматься по штормтрапу. Комбаров сделал это с легкостью опытного моряка, Бромсет последовал за ним. На мокрой, слабо освещенной палубе их никто не встретил, и Юрт провел спутника к капитан-директору.

Микальсен сидел у себя в каюте. Казалось, он не поднимался из-за стола с тех пор, как его оставил Бромсет. Когда гарпунер и его спутник, жмурясь от яркого света, вошли в каюту, капитан-директор торопливо вышел им навстречу. Бромсет познакомил его с Комбаровым.

— Господин Комберг, или по-русски Комбаров.

Микальсек увидел перед собой человека среднего роста, сухощавого, с глубоко сидящими глазами, высоким лбом и неестественно маленьким тонким носом, точно он был пересажен Комбергу с другого лица. Кожа имела красноватый оттенок, а узкий подбородок с глубокой ямкой порос остренькой, клинышком, рыжеватой бородкой. Комберг стоял, чуть вздернув плечи и прижав руки к телу. Когда он здоровался с капитан-директором, то прищелкнул каблуками и рывком нагнул голову, прижав на мгновенье подбородок к груди, отчего на лоб упала прядь светлых волос.

«Офицер», — догадался Микальсен, и его сердце сжалась.

Бромсет, наблюдавший за капитан-директором, пояснил:

— Господии Комберг останется на нашей флотилии.

Зачислите его матросом.

Слушаюсь, — машинально ответил Микальсен.

Вам надо сменить платье, — повернулся к Комбергу гарпунер. — Сейчас у вас слишком комиссарский вид.

Оба рассмеялись. Комберг снял кожаную куртку и поношенную солдатскую фуражку, оставшись в черной сатиновой косоворотке и суконных брюках, заправленных в сапоги. Он потер руки.

Что-то промерз.

Может, рому или коньяку? — предупредительно спросил Микальсен.

Пожалуй, второе.

Пока капитан-директор угощал ночного посетителя, Бромсет, отказавшись от вина, развернул на столе карту Тихого океана и, не оборачиваясь, проговорил:

— Прошу, господин Комберг.

Тот с рюмкой коньяку подошел к столу. Поймав недовольный взгляд Бромсета, он усмехнулся и с вызовом выпил. «Эта свинья, кажется, пьяница», — подумал Бромсет и повторил:

Прошу. Начните с Командорских островов. Когда вы там были последний раз?

Вернулся месяц назад. Как работник кооперации, проверял постановку снабжения. Население малочисленно. Есть песцы. На островах, особенно острове Беринга, большое лежбище котиков...