Глен Кук - Обрекающая. Колдун. Последний обряд

• Название: Обрекающая. Колдун. Последний обряд
• Автор: Глен Кук
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-007431-Х

Глен Кук — не только один из тех редкостных писателей, таланту которых в равной степени подвластны и научная фантастика, и фэнтези, но и писатель, обладающий оригинальнейшей особенностью — вышедшие из-под его пера научно-фантастические романы — это, по его же собственным словам, частенько «фэнтези, только переодетые в камуфляж».

Но, пожалуй, одним из самых необычных произведений Кука стала все-таки трилогия «Темная война» — причудливо соединившая в себе черты фэнтези и традиционной «космической оперы» история далекой планеты, на которой построили свою странную цивилизацию гуманоиды-волки. История жестокой межвидовой схватки носителей противоречащих друг другу пси-сил, история борьбы, по-человечески изощренной и по-волчьи безжалостной…

---

Брайдик говорила, что торговцы необходимы для равновесия. У них было признанное место в более гибких законах Юга, и это место признавалось всеми сестричествами. Силты не любили братство торговцев, но им приходилось мириться с ним — пока торговцы оставались в рамках строго определенных профессиональных ограничений.

Марика ежилась под диким ветром, но продолжала глядеть на ландшафт, над которым высилась крепость. Никогда за всю историю крепости — а началась она на много столетий раньше, чем пришли в Верхний Понат первые из Дегнанов, — не было такой суровой зимы, а уж тем более трех подряд, одна другой злее.

Марика пыталась припомнить зимы до прихода кочевников и что говорили о них Мудрые. Но вспоминались только жалобы того сорта, что, «когда мы были моложе, зимы были мягче». Охотницы только фыркали, называя это старушечьим ворчанием.

Но Мудрые оказались правы. Последние три зимы не были отклонением. Сестры утверждали, что зимы давно уже крепчают и что это длится уже больше поколения. И еще они говорили, что это только начало и что климат станет куда хуже, пока начнется улучшение. Но какая разница? Марике это не подвластно. Конца этого цикла она не увидит. Брайдик говорила, что до поворота к лучшему пройдут столетия, и еще столетия, пока восстановится норма.

По опасным обледенелым ступенькам на стену кто-то поднимался. Марика никак не реагировала, зная, что это Грауэл. Да, Грауэл, которую она не видела уже неделями, по которой скучала, и все же…

Грауэл наклонилась навстречу ветру, пробираясь к месту уединения Марики. Когда она подошла, у нее стучали зубы.

— Что ты делаешь тут в такую погоду, щена? Простудишься до смерти.

— Мне тут нравится, Грауэл. Особенно в это время года. Сюда можно прийти и думать, и никто тебе не будет мешать.

Грауэл пропустила намек мимо ушей.

— Там, внизу, они говорят о тебе, щена.

Марика отметила фамильярный тон — к которому даже Грауэл прибегала теперь лишь в моменты волнения, — но сохранила свою отстраненность. А Грауэл вела дальше:

— Я их услышала. Я там на посту была. Опять Горри. Говорила со старшей. Так же злобно, как всегда, но на этот раз, мне кажется, она нашла сочувствующую слушательницу. Что ты там натворила?

— Ничего.

— Что-то есть наверняка. Ты так напугала Горри, что она требует тебя отослать в монастырь Макше, как только придет весна.

Это Марику встревожило. До сих пор Горри была решительно настроена скрыть самое существование Марики от Макше, которому подчинялся Акард. Хотя она ничего конкретного не сделала, что могло бы напугать Горри, ее наставница, значит, знала ее лучше, чем Марика думала. Опыт старой силты и ее превосходство в знаниях давали ей преимущество в их утонченной, дружески-враждебной, не признаваемой открыто дуэли.

— Все равно не понимаю, Грауэл. Чего они меня боятся?

Горри была ей понятна на уровне личных отношений. Та боялась, поскольку сама зародила в своей ученице негасимую ненависть. Но страх Горри оказался куда больше, чем просто опасение мести Марики. Не понимая полностью, Марика все же чувствовала, что все это гораздо сложнее, и знала, что до некоторой степени страхи Горри разделяют все силты крепости.

Грауэл повторила все, что говорилось раньше ею, Барлог и в особенности Брайдик. Но Марика отнеслась к этому не лучше и на этот раз.

— Они боятся не такую тебя, какова ты сейчас, Марика. Они боятся того ужаса, которым ты можешь стать. Горри твердо уверена, что ты — самая сильная ученица, которую она видела и даже о которой слышала. Включая и тех, с кем училась она, а по ее словам — это самые одаренные сестры современности. Что здесь правда — кто может знать? Они все лгут для своей выгоды. Но один факт неопровержим. Вокруг тебя ореол рока, которого они боятся.

Марика чуть не поперхнулась. Такого она еще не слышала.

— Ореол рока? Что это может значить?

— Точно я не знаю. Я просто говорю тебе, что слышала. А слышала я то, что Горри верит, будто в тебе есть что-то большее. Что-то мифическое. Эта мысль пришла к ней давно. Другие фыркали в ответ. Больше они не фыркают. Даже те, кто находит другие способы подтрунивать над Горри. Что-то ты сделала такое, что твои защитницы оказались в неловком положении.

Марика прогнала в памяти последние месяцы. Ничего там такого не было, чего она не делала бы раньше. Разве что достигла начала физического созревания, и ей было велено ежедневно пить зелье, которое должно было помешать наступлению первой течки.

— Не понимаю, Грауэл. У меня нет ощущения, что я носитель рока.

— А как ты могла бы знать? Разве Джиана знала?

Слово, услышанное от Горри. Джиана. Как-то в минуту гнева старая силта недавно назвала ее Джианой.

— Грауэл, это же миф. И вообще Джиана даже не была метой.

Полубогиня Джиана была дочерью великой самки рейма и всеобщей ипостаси Всесущего — Гиерлина, который спустился из великой тьмы и оплодотворил мать Джианы во сне. Это не было официальной доктриной. Просто сказкой, как и многие другие, дошедшие с давних времен. Донаучные попытки объяснить тайны мира.

Когда Джиана достигла взрослости, она понесла по миру проклятие, и на ее пути все животные теряли речь и разум. Все, кроме метов, которых предупредил Гиерлин, и они спрятались так, чтобы Джиана их не нашла.

Давняя была сказка, искаженная многими поколениями сказителей. Если там и была какая-то правда, ее давно уже выкинули в попытках улучшить оригинал. Марика ее воспринимала так, как и надо было, — попытка объяснить, почему только меты остались разумными животными, обладающими речью. Как мог быть связан этот миф с ее теперешним положением, она не могла себе представить.

Это она и сказала Грауэл.

— Миф или не миф, а Горри называет тебя маленькой Джианой. А кое-кто из других это серьезно слушает. Они все уверены, что ты отмечена прикосновением Всесущего.

Это выражение могло иметь два смысла. Сейчас Марика знала: это вежливый способ сказать, что она сумасшедшая.

— Кто-то отмечен прикосновением Всесущего, Грауэл. И я не думаю, что это я. Силты — они не очень от мира сего, если к ним приглядеться.

Марика в свое время была крайне поражена открытием, что силты, при всей их образованности и осведомленности, куда больше склонны к ритуалам и мистике, чем самые примитивные из кочевников. Они почитали десятки обязательных дней, о которых она прежде и не слышала. Они приносили ежедневные жертвы и Всесущему, и меньшим силам, с которыми имели дело. Они приносили жертвы в масштабах, удивительных для той, которая привыкла, что жертва — миска каши, выставленная за стену стойбища с кувшином ормонового пива, или небольшой зверек, принесенный в пещеру Махен раз в три месяца в день слияния больших лун. Силты же были одержимы боязнью дьявола. Они все еще боялись призраков, которых поверг Всесущий, собрав все более ранние силы. Они боялись теней, изгнанных Всесущим и надежно закованных в цепи в других мирах. И больше всего они боялись тех — всегда бывших верленами, — кто мог оказаться способным призвать эти тени против них.

Марика видела несколько высших церемоний, подглядывая сквозь отдушину между собой и миром призраков. Эти ритуалы не имели почти никакого влияния на Сущих — так силты называли то, что Марика называла призраками. И эти Сущие были единственными сверхъестественными силами, которые признавала Марика. В такие моменты она даже всерьез сомневалась в существовании самого Всесущего, а уж тем более — никогда не виденных теней, что преследовали ее наставниц.

Эти призраки не нуждались в жертвах, насколько Марика могла видеть. Вообще они оставались безразличными к той плоскости, где жили смертные. Они отвечали на сигналы, очевидно, лишь из любопытства, в моменты напряжения. И оказывали свое действие лишь тогда, когда их направлял кто-то, обладающий даром.

Обрекающая. Таков был мистический титул Джианы. Охотница, ищущая то, что ей никогда не найти, что всегда у нее за спиной. Насколько могла видеть Марика, хождение тропою рока было не более чем избитой метафорой.

Однако к этому мифу очень серьезно относились силты, и Марика подозревала, что Горри цинично на этом играет, чтобы заручиться против нее поддержкой старших силт. Ни одна силта Акарда не любила Горри, но все же ее уважали, хоть и неохотно, помня, кем она была до изгнания.

Но даже и так, ей придется еще долго и много убеждать, пока она получит разрешение на более грубые меры против своей ученицы. В этом Марика была уверена.

Осторожность и осторожность. Вот и все, что от нее требуется.

— Я не Обрекающая, Грауэл. И у меня нет честолюбия. Я только делаю то, что должна ради собственного выживания. Им не надо меня бояться. — Она соскользнула к роли, которую играла перед Грауэл и Барлог во время их редких встреч, поскольку опасалась, что они — по крайней мере Грауэл — передают все ее реплики ради собственного выживания. — Я искренне верю, что стану такой силтой, которая редко покидает монастырь и даром тоже редко пользуется, да и то ради обучения щен быть силтами.