Всеслав Соло - Астральное тело

• Название: Астральное тело
• Автор: Всеслав Соло
• Жанр: Научная Фантастика

В первом романе Магической Эпопеи «Астральное тело» действует астральная шайка. Множество уникальных сцен. Главный герой, Сергей Истина, осваивает Высшую Магию посредством своих учителей, собственного опыта, умеет покидать свое земное тело.

Книга рассчитана на широкий круг читателей и профессионалов экстрасенсорики, тонкой энергетики в Объеме Высшей Магии.

Каждый человек после смерти покидает свое физическое тело, но не каждый сможет осознать себя после своей кончины и в какой-то мере не умереть, не раствориться в просторах тонкого, астрального мира, ибо подавляющее большинство сущностей сотканы из одержаний, из присвоения, принятия извне: чувств, эмоций, ощущений, идей, мыслительных троп и др.

И все это, как и земное тело, как и те предметы, что окружали его, человека, придется оставить, и в таком полубезумном состоянии только личного, своего неповторимого сущность неминуемо снова рождается, потому что не ведает осознания себя, она приходит в новом воплощении на Землю.

Умереть, зная, что такое смерть, умереть осознанно, имея опыт смерти при жизни — это первое прикосновение к бессмертию и в большинстве случаев — не возвращение более на Землю, на физический план в новой инкарнации, а устремленность в обладании знаниями к Божественному Началу, ко все большей развертке своего Космического Сознания, к овладению, к осознанию такового.

«Астральное тело» — это целая эпопея романов, основанная на Первичном Вселенском Знании Священной Книги Тота.

Через романную форму, художественную форму здесь дается теория и практические упражнения по Высшей Магии, образ жизни астральщика, путь.

Каждый читатель, если внимателен и устремлен — может научиться летать, стать летающим человеком Новейшей Эры — Эры Космического Сознания, посвятить себя Шамбале — Стране Богов.

---

— Гриша, — ответил я.

— Хотя… можно и попробовать, есть у меня одна задумка.

— Спасибо, Екатерина… Васильевна.

— Ну ладно, пойдем со мной.

— К тебе домой?

— Ну а куда же еще? Не к Остапу же Моиссевичу!.. Хи-хи, — проказливо подхихикнула Екатерина, подошла ко мне и похлопала по Гришиному животу ладошкой.

Вскоре, после недолгих сборов Екатерины, мы вышли из библиотеки, Екатерина закрывала дверь на ключ, а я в это время увидел, как дверь напротив, в кинопроекционную, до сего момента приоткрытая, потихоньку притворилась — наверняка лысый и уступчивый Кириллыч, как всегда, был предан своим ушам, и вовсе не исключено, что он подслушал и наш разговор, ну да вряд ли он мог принять что-либо всерьез, скорее всего он предположил, что очередной любовник навестил подругу Зои Карловны и они шутили между собой.

«Хотя… Все может быть», — предположил я, когда мы уже спускались вместе с Екатериной по ступенькам со второго этажа. Нежданно возник пред нами Палыч, как всегда: в надменных поворотах скул, со змеевидной улыбкой, руки в брюки, карманы оттопырены, голова разворачивается вместе с туловищем. Он возник из большого фойе, видимо, обозленный невыходом на работу супруга контролера по неведомым на то причинам, потому что тот, насколько я понимал, всегда потакал Палычу в его ехидных прихотях, а кроме сего, с последним всегда можно было выпить безотказно.

— Уже уходите? — заискивающе обратился он к Екатерине, ибо относился он к ней настороженно, по причине ее острого языка, а Палыч, уж больно влюбленный в свой авторитетный минимум, не хотел лишний раз получать пинка, особенно при посторонних, каким в настоящий момент является этот, весьма толстоватый и на вид неуклюжий молодой человек, с обвисшими щеками, то есть я.

— А вы сегодня весьма молодо выглядите, Палыч! — восторженно воскликнула Екатерина.

От удовольствия Палыч, слегка раскачиваясь всем туловищем, высоко приподнял голову.

— Прямо как мальчик из подворотни! — расхохотавшись, добавила она.

И только что похвалееный, Палыч тут же скривился в лице своем, словно надкусил лимон, и оттопырил надменно губы, но глаза его не теряли надежды на то, что вдруг как Васильевна все-таки взбодрит, подбросит лакомое словечка, на какое она всегда была способна.

— Вы прекрасный мальчик, Палыч… Я вас люблю! — на ходу через малое фойе обронила Екатерина через плечо и обалдело закатила глазки, и киномеханик первой категории, действительно, приветственно прощаясь, поднял руку вслед Екатерине Васильевне и благодарно и дураковато улыбнулся.

И вот уже совсем неожиданно дверь в бывший мой кабинет открылась настежь, и директор кинотеатра, Юра Божив, вышагнул в малое фойе. И я, и моя спутница — остановились в ожидании.

— Вы уже уходите? — обратился Божив к Екатерине, но подозрительно рассматривая меня.

— А вы остаетесь? — тут же подмигнув Юрию Сергеевичу, с наигранной торжественностью откликнулась Екатерина Васильевна.

— Как видите! Уважаемая Екатерина Васильевна, рабочий день еще не закончился…

— Тогда… — Екатерина призадумалась на мгновение. — Счастливо оставаться, Юрий Сергеевич, — торопливо добавила она и грациозно, особенно выразительно взяла меня под руку.

— Постойте! — спохватился Божив. — А что Зоя Карловна, у себя?

— Она… По делам, так сказать… Отсутствует…

— Хорошо. Можете ей передать, что теперь ее ожидает сюрприз.

— Понимаю… Юрий Сергеевич…

— Что вы понимаете! Я просто влеплю ей выговор.

— Когда мужчина делает выговор женщине…

— Что вы хотите этим сказать?!

— Ничего. Признайтесь мне, — напустив серьезный вид, спросила Божива Екатерина, — вы ревнуете Зою Карловну, да?

— Вы с ума сошли, Екатерина Васильевна! — разгневался Юра и метнул разгоряченный взгляд на Палыча, и возможно, на какое-то мгновение, у Божива промелькнула мысль отослать его по какой-либо причине наверх, в кинопроекционную, дабы не свидетельствовал неприятный разговор, но подходящая причина не нашлась, и директору ничего не оставалось, как впялить свои напряженные глаза в Екатерину.

— А что, — не унималась Екатерина, — Юрий Сергеевич, ведь мы же с вами не совсем безразличны друг к другу?… Хи-хи, — подхихикнула она в мою сторону.

— Да ну вас! — отмахнулся от Екатерины Божив и покраснел. — В самом-то деле, — подавленно и беззащитно, словно попросил помилования и не замедлил скрыться в кабинете, на секундочку укоризненно опять глянув в сторону недогадливого киномеханика, что продолжал важно стоять, оттопырив губы и веско приподняв свои тяжеловесные брови: он и в самом деле ничего не понимал!..

— Тоже мне, герой! — красноречиво фыркнула Екатерина в адрес Божива, когда мы с нею оказались на площади кинотеатра. — Делать бы ему выговор, если бы не я его из океана вытащила!.. Впрочем… — поправилась она, откуда же ему об этом знать… Остап Моисеевич, и тот до сих пор в недоразумении: как же так — художник утонул!.. Если они меня вычислят…

— А контролер? — поинтересовался я. — Он что, действительно пропал?

— Не думаю, чтобы эта дылда куда-нибудь запропастилась, наверняка выполняет какое-нибудь поручение Остапа Моисеевича, ведь мы же люди подневольные, — с какой-то неожиданной игривой грустью произнесла Екатерина последние слова.

— Так ли? — улыбчиво спросил я.

— О, Господи, конечно же не так, — расхохоталась Екатерина, — ну разве я смогла бы пристроить твоего толстячка, если бы не сама собой была. Остап Моисеевич, конечно же, Магистр, шеф, так сказать, но повара-то мы.

— Хорошо, что напомнила, Гришу-то покормить надо, я ведь его желудок не ощущаю.

— Да ему, наверно, целое ведро надо, — обозленно отозвалась Екатерина, — ты там быстрее свои дела устраивай, а то ведь он все сожрет.

— Постараюсь, мне нужно пару ночей…

Когда мы вошли в квартиру Екатерины, мне показалось, что я оказался в театральном лесу — жилище ведьмы, другими словами я бы не назвал это место, — в прихожей ветвился целый ботанический сад: всевозможные лианы, карликовые деревца и яркий источник света, напоминающий солнце, и даже крохотный импровизированный родничок.

Жила Екатерина в старом доме, потолок высокий — метров пять или шесть, да и сама прихожая довольно просторная, но особенно мне бросился в глаза пол, видимо, он был выполнен на заказ: похоже, что линолеум весьма ловко подражал земной поверхности и был он покрыт искусственной травой. Из прихожей, успел я заглянуть на кухню — там все было по-современному, как и положено, и поэтому это меня мало привлекало. Екатерина распахнула дверь в жилую комнату. В этой комнате скрыто работал кондиционер. Лесной воздух обуял мое воображение: здесь уже была настоящая земля на полу, а точнее слой земли, и поверх этой земли настоящая лесная осыпь: кое-где проглядывала самая настоящая травка, посредине комнаты стояли три креслообразных пенька, стены были абсолютно черными, но их чернота едва проглядывала сквозь заросли абсолютно сухих деревьев, деревьев, которые коряво и уродливо ветвились повсюду вдоль стен. Откуда шло освещение комнаты, я не понимал, будто невидимая лунность присутствовала здесь. Что-то щелкнуло, и этот довольно просторный клочок леса (комната была метров двадцать пять, не меньше) словно расширился еще больше, видимо, Екатерина включила магнитофонную запись, потому что я оказался в ночной глубине леса, наполненной ужасающими звуками.

Неожиданно, когда мы с Екатериной уселись на пеньки друг подле друга, откуда-то из сухих зарослей свысока спланировала какая-то птица, и она уселась на плечо Екатерины.

— О, Филька, — продолжая сидеть неподвижно, сказала Екатерина, она почему-то грустно смотрела себе под ноги.

И я, и Екатерина сидели босиком, ибо ведьма, прежде чем запустить меня в комнату, деловито распорядилась скинуть туфли и снять носки.

— Хорошо у тебя, — сказал я, стараясь как-то оборвать укромное молчание Екатерины, — послушай, а как же ты подметаешь пол? — нашелся я, потому что знал, что ни одна хозяйка не умолчит об опыте ведения домашнего хозяйства.

— Два-три раза в год я меняю землю и осыпь. Остап Моисеевич привозит мне все это свежее на машине из леса. Сорить я здесь не сорю, вот так и живу, Сережа…

Грусть Екатерины передалась и мне.

— А где ты спишь? — спросил я.

— На пеньке, — посмотрела на меня Екатерина и обалдело юльнула глазками, словно ожила.

— Пардон, а с мужчиной как же?

— А у меня только один мужчина — Остап Моисеевич. Это его проблемы.

— Ну а все-таки? — не унимался я.

— Да нормально я сплю, как и все люди, в постельке. Хочешь заглянуть?

— В постельку?

— В спальню.

— Ну давай посмотрим.