Всеслав Соло - Астральное тело

• Название: Астральное тело
• Автор: Всеслав Соло
• Жанр: Научная Фантастика

В первом романе Магической Эпопеи «Астральное тело» действует астральная шайка. Множество уникальных сцен. Главный герой, Сергей Истина, осваивает Высшую Магию посредством своих учителей, собственного опыта, умеет покидать свое земное тело.

Книга рассчитана на широкий круг читателей и профессионалов экстрасенсорики, тонкой энергетики в Объеме Высшей Магии.

Каждый человек после смерти покидает свое физическое тело, но не каждый сможет осознать себя после своей кончины и в какой-то мере не умереть, не раствориться в просторах тонкого, астрального мира, ибо подавляющее большинство сущностей сотканы из одержаний, из присвоения, принятия извне: чувств, эмоций, ощущений, идей, мыслительных троп и др.

И все это, как и земное тело, как и те предметы, что окружали его, человека, придется оставить, и в таком полубезумном состоянии только личного, своего неповторимого сущность неминуемо снова рождается, потому что не ведает осознания себя, она приходит в новом воплощении на Землю.

Умереть, зная, что такое смерть, умереть осознанно, имея опыт смерти при жизни — это первое прикосновение к бессмертию и в большинстве случаев — не возвращение более на Землю, на физический план в новой инкарнации, а устремленность в обладании знаниями к Божественному Началу, ко все большей развертке своего Космического Сознания, к овладению, к осознанию такового.

«Астральное тело» — это целая эпопея романов, основанная на Первичном Вселенском Знании Священной Книги Тота.

Через романную форму, художественную форму здесь дается теория и практические упражнения по Высшей Магии, образ жизни астральщика, путь.

Каждый читатель, если внимателен и устремлен — может научиться летать, стать летающим человеком Новейшей Эры — Эры Космического Сознания, посвятить себя Шамбале — Стране Богов.

---

Зачитав цитату, Корщиков продолжал молча перелистывать тетрадь.

— Ну, пока хватит, — сказал он, захлопнув тетрадь и отложив на подоконник.

— Честно говоря, — произнес я, — то ли мир сходит с ума, то ли еще что?! Но я все больше не распутываю, а наоборот, с каждым днем ввязываюсь крепче, ухожу во что-то такое — невероятное.

— То ли еще будет, Сережа, — хитро прищурился Корщиков.

— Давайте начистоту?! — предложил я. — Что меня ожидает?

— Вы забеспокоились об обратной дороге? — спросил Корщиков.

— Да нет… Хотя, все-таки, мне кажется, я имею право знать, куда я иду?!

— И не вернуться ли назад? — словно предложил от моего лица он.

— Ну, если хотите, пусть это прозвучит именно так, — согласился я.

— Тогда, — сказал Саша, — я вас должен сразу предупредить: обратной дороги — нет!

— Весьма крылатая фраза! — сказал я.

— Да, но здесь она как никогда уместна, — подытожил Саша.

— Ясно… — призадумался я, — и насколько это серьезно, я хотел сказать — опасно?

— Смертельно… Может быть, и смертельно, — немного смягчил он.

— Значит, степень опасности зависит от чего-то?

— Да, зависит.

— И вы мне можете сказать, от чего?

— Это не секрет… Ну, вот скажите: сможете ли вы выдержать ряд испытаний?

— Каких испытаний?

— Скажем, вам будут угрожать — смертью, избиением, тюрьмой, над вами будут издеваться, насмехаться. Вам не будут верить, будут вкрадываться в вашу душу, выискивать в ней слабые места и потом соблазнять женщинами, деньгами, горем, потерями — опустошать. Пресыщать радостями и тут же отбирать их… и еще многое и многое другое… Даже пьянство будет подавать вам руку дружбы, хмельной откровенности. И в любом из того, что я перечислил, вы вполне сможете утонуть навсегда, кануть в иллюзию!

— Я не отношусь к категории людей, которые берут время на обдумывание, — я согласен на любое из этих испытаний, — сказал я.

— Если бы вы решили обдумывать, то это значило бы, что это не ваш путь! — пояснил Саша.

— Это мой путь, я его выбираю!

— Хорошо… Но только учтите, что с такой же легкостью, с какой вы согласитесь пойти этим путем, вам не сойти с него. Вы сможете остановиться на каком-то этапе, чтобы потом снова продолжить свое движение, но не более того!

— Потом, это когда? — спросил я.

— В следующем рождении, — пояснил Корщиков.

— А как надолго эти испытания?

— Это может продолжаться неведомое количество времени.

— Отчего же так?

— Оттого что здесь отсчет идет не на количество, а на качество, сказал Корщиков, и он добавил. — А еще, мне хотелось бы сказать вам вот о чем: не ищите во мне единственного учителя! Все зависит от вас самих, все содержится в вас самих! Вся жизнь, весь мир — ваш великий учитель!.. Вот, возьмите, хотя бы и нарочно, для начала, и с сегодняшнего дня начните прислушиваться ко всему на свете, всматриваться во все на свете, и, поверьте, если вы научитесь — воспринимать и оценивать… Этого уже будет немало!..

— Ну, хорошо!.. Предположим, что я уже научился весьма совершенно воспринимать и оценивать, и что тогда?

— Научиться воспринимать и оценивать — это первый этап, за которым следует овладеть собственной реакцией и отношением к воспринятому и оцененному, но и этого мало! Третий этап — проявление реакции, вашего отношения вовне, в среду, можно сказать — обратная связь… Вот тут-то и подстерегают вас всевозможные испытания, о которых я уже упоминал…

— Господи, тогда как же несовершенен простой смертный, не умеющий даже воспринимать и оценивать, я не говорю уже о его реакции — она будет непредсказуемой! — ужаснулся я.

— Тут и зарыты все распри человечества, все его конфликты, — сказал Корщиков.

— Но надо полагать, что правильно оценивать и реагировать — это еще не все? — поинтересовался я.

— Да, и это еще не все! — подтвердил Саша, — но мне бы не хотелось, как говорится, забегать вперед, — сказал он, — всему свое время!

— Думаю, что вы правы, — согласился я.

— Надо же! — воскликнул Корщиков. — Вы интуитивно делаете успехи.

— Я не заметил успехов, — сказал я, — если не секрет, в чем они?

— Вы произнесли: «Думаю».

— Ну и что же?

— А то, что это хорошо!.. Вам предстоит заменить слово «хочу» на слово «думаю», — определил Саша, — у вас эти проблески уже появляются.

— Отчего же мне предстоит менять свой лексикон?

— Оттого, что «думаю» — всегда изначально, а «хочу» — оно всегда вторично. Когда вы это поймете путем личного истинного опыта, тогда вы со мной согласитесь осознанно. И все ваши испытания в единый момент прекратятся, ибо вы будете «думать», а не «хотеть»!.. Но к этому вы придете все-таки путем испытаний, и неминуемо!..

— Похоже, что испытания — это что-то вроде зловещих тренировок, сказал я.

— Да, это действительно тренировки, но только не зловещие, а очистительные.

— Значит, надо переучиваться говорить?

— Ни в коем случае! Не надо специально браться перестраивать свой лексикон.

— Вы же сказали, что мне это предстоит?

— Понимаете, Сережа, перестройка лексикона должна быть внутренней. К примеру, у девочки, хочет она того или нет, в конце концов — вырастают груди… Если вы будете намеренно исправлять свой лексикон, в данном случае слово «хочу» заменять на слово «думаю», то это слово «думаю» будет у вас выглядеть как слово «хочу», между «думаю» и «хочу» появится лишь разница в произношении.

— Почему же, Саша?

— А потому что внутренне это будет звучать примерно так: «я хочу заменить слово «хочу» на слово «думаю»! В основе остается «хочу». Вы понимаете, остается «хочу»!

— Хорошо!.. А если эта внутренняя установка прозвучит по-другому. Скажем так: «я думаю заменить слово «хочу» на слово «думаю». Тогда как?

— Но это же будет только самообман, и не более того!

— Почему же? — возразил я.

— Потому, что если вы волевым решением, а не внутренней естественной потребностью заменяете слово «хочу» на слово «думаю», то это будет актом воли вашей, а значит, вы все равно обязательно подразумеваете слово «хочу». Это как мальчик, который желает, чтобы у него отросли груди!..

— Да, — сказал я, — такому мальчику прежде всего надо стать девочкой, и груди отрастут сами собой!

— Ну, вот вы и поняли меня, — обрадовался Корщиков.

— Значит, все-таки — испытания?! — спросил я.

— Ничего не поделаешь! — ответил он.

— А вы знаете, я теперь догадываюсь, откуда у Ани такая острота восприятия слова! — сказал я. — Разговаривая с вами — это понять немудрено!

Но Корщиков не ответил на эти слова похвалы… На диване зашевелился спящий до сего времени мальчик. Саша подошел к нему, присел на краешек дивана и погладил сынишку по его крупной голове. Мальчик открыл глаза и тут же уселся молча на диване. Его отец ловко, одной рукой натянул ему трусы. Потом он положил возле сына стопку книг и снова вернулся к окну. Усаживаясь на все тот же этажерчатый стул, Корщиков спросил у меня:

— Не правда ли, очень крупная голова?

— Да, я об этом подумал, еще как только вошел сюда, в комнату, и меня это удивило… В самом деле, отчего такая крупная голова?.. Наверное, ваш сын вырастет очень умным человеком?

— Может быть, — сказал Корщиков и слегка усмехнулся, как-то очень доверчиво.

Мальчик старательно перелистывал книги, ощупывал и рассматривал их страницы. Он совершенно не обращал на нас никакого внимания.

— Да, — словно опомнился Корщиков, — только вы, — обратился он ко мне, — не думайте о своей исключительности относительно испытаний!.. Все человечество, каждый человек, животное, птица, дерево, травинка, звезда, пылинка, — несут тяжкое бремя своих испытаний, необходимых только им в их посвящении. Все, абсолютно все и все посвящаются в истину, медленно или быстро — не имеет значения, но посвящаются!

— Тогда, — удивился я, — к чему меня было предупреждать об испытаниях, если испытания — присущи всему и всем на свете?

— Маг, — сказал Корщиков, — тем и отличается от профана, что он, Маг, нарабатывает опыт путем осознанным, направленным, а профан, в том числе и ученый профан, нарабатывает опыт бессознательно, методом проб и ошибок, в лучшем случае интуитивно! Такое посвящение — тоже посвящение, но довольно медлительное, хотя и естественное. Оно, порою, растягивается на баснословное количество воплощений, смертей и жизней!.. Вы хотите остаться профаном? — спросил Корщиков.

— Нет. Конечно же нет, — ответил утвердительно я.

— Папа, я хочу молока, — неожиданно отозвался мальчик на диване.

— Я сейчас, малыш, — тут же отреагировал на просьбу сына Корщиков. Извините, я только подогрею ему молока, — сказал он мне.