Шеннон Мессенджер - Пусть поднимется ветер (ЛП)

• Название: Пусть поднимется ветер (ЛП)
• Автор: Шеннон Мессенджер
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2016

Захватывающий экшен и ураганные приключения, ведущие к «удивительно непредсказуемой» кульминации трилогии «Пусть Небеса Падут» от автора бестселлера «Хранители Затерянных Городов». Вейн Вестон готов к бою. Против армии Райдена. Против развращенных Сил Бури. Даже против своего собственного покладистого характера, присущего всем Западным. Он сделает то, что будет необходимо, включая штурм ледяной крепости Райдена вместе с тройкой людей, которым он меньше всего доверяет. Все что угодно, чтобы спасти Одри и вернуть ее домой. Но Одри никого не будет ждать, чтобы спасти себя. У нее есть Гас — опекун, с которым ее схватили. И у нее осталось странное «руководство» от одного заключенного, которому удалось сбежать от Райдена. Ветер поднимается, сплачивая их против общего врага. Когда силы станут равны, Одри вступит в игру… но Райден готов. Свобода никогда не стоила так дорого, и обе группы знают, что будут большие жертвы. Но Вейн и Одри начали эту борьбу вместе. И закончат они ее тоже вместе.

---

— Простите, — бормочу я, прикрывая лужицу своим ботинком. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.

— Надеюсь. — Он поворачивается к девушке в блестящем жилете и галстуке-бабочке, которая выглядит так, будто не может ненавидеть свою работу больше, чем сейчас. — Можете помочь им добраться до ванной? Я встречу вас там с аптечкой первой помощи и со всем остальным, что смогу найти.

Она кивает, но смотрит на нас так, будто её попросили обезвредить бомбу:

— Ребята, вы можете идти, или…?

Я киваю и помогаю Солане и Одри подняться на ноги:

— Просто покажите нам, куда идти.

Толпа разделяется, как только она говорит нам следовать за ней, и наши шаги по мраморному полу отдаются эхом.

Я замечаю группу детей, скрывающих свои лица, когда мы проходим, и они выглядят еще более испуганными, когда пытаюсь улыбнуться им.

Девушка в форме провожает нас в женскую уборную, и не останавливает меня, когда я вхожу с Одри и Соланой. Я сажаю Одри на стул, — с каких это пор в уборных стоят стулья? — и она безучастно смотрит в пространство.

— Бумажные полотенца там, — говорит девушка, указывая на раковину. — Мыло в дозаторах. И, эм… да.

— Вам не нужно оставаться, — говорю я ей, когда она стоит и мнется. — Уверен, это будет не так приятно.

Закатываю штанину и показываю ей кровоточащий порез, оставшийся от Шреддера. На моем плече порез еще хуже. Я могу чувствовать, как он кровоточит.

— Ооо, — шепчет она. — На вас напал лось?

— Лось?

— Лось может быть злым, — поясняет она.

Это шутка. Но у меня нет сил, смеяться.

Тогда она оставляет нас, и я бреду к раковине, мельком бросая взгляд в зеркало. В грязи, в крови, с покрасневшими глазами, я определенно понимаю, почему дети прятались от зомби-Вейна.

Солана выглядит почти также плохо, когда подходит ко мне. Она вся в царапинах и синяках, и ее рана на ноге снова начинает кровоточить.

— Вот, — говорю я, отрывая бумажное полотенце и протягивая его ей.

Она берет его и приседает, чтобы очистить порез на моей ноге.

Стыд окашивает мои щеки:

— Я не имел в виду, чтобы ты ухаживала за мной.

— Моя очередь. Прости, — говорит она, когда у меня сквозь зубы вырывается стон.

— Все нормально. Просто жжет.

— Так и есть.

Ее глаза остекленели.

Я снимаю рукава, понимая, что все еще одет в униформу Буреносца. Хочу сорвать ее и разорвать в мелкие клочки. Но, сначала должен убедиться, что они найдут для меня какую-нибудь одежду.

— Ты как? — бормочу я. — Хочешь поговорить о… чем-нибудь?

Да, я знаю, это звучит неубедительно.

— Возможно, позже, — говорит она. — Ты должен помочь Одри.

Я смотрю на стул, где сидит Одри, не двигаясь.

— Ты думаешь, она в шоке? — шепчу я.

— Я не думаю, что она в шоке. Что произошло с Ареллой? Я слышала крик.

— Честно? Понятия не имею. Арелла может быть в порядке, но…

Солан закрывает глаза.

— Я не слышу эхо.

— Ты действительно смогла бы услышать его? Мы внутри… а шторм снаружи супер громкий.

— Я все еще могу слышать шепот Гаса.

Она обхватывает себя руками, и я пытаюсь услышать то, что она слышит, но мои чувства притуплены.

Или, возможно, находятся в оцепенении.

— Так ты не думаешь, что Арелла мертва? — шепчу я.

— Я бы это почувствовала. Она все еще здесь. Небо изменится, когда она присоединится к нему.

Я не могу решить, хорошие ли это новости или плохие.

— Как же Одри ранила ее? — спрашивает Солана.

— Она отбросила ее, будто та не весила ни больше бумажки. Это безумие.

Солана прикрывает рот:

— Интересно, означает ли это, что Гас отдал ей свой дар? Думаю, что слышала, как что-то произошло, когда он умер, но трудно сказать.

Думаю, это имеет смысл, учитывая то, что я знаю о способности Гаса. И знаю, что это не должно беспокоить меня, по крайней мере, не по той причине, по которой беспокоит. Но мои руки до сих пор сжаты так крепко, что я впиваюсь ногтями в ладони.

— Хочешь, я найду Астона и узнаю у него об Арелле? — спрашивает Солана. — Он не сможет зайти внутрь, не привлекая слишком много внимания.

Да, я не могу представить, что произойдет, если он войдет в отель.

— Это может подождать, — говорю я ей. — Мы должны оставаться вне ветра столько, сколько сможем.

Мы оба смотрим на Одри.

— Иди, — говорит мне Солана. — Она нуждается в тебе.

Ей нужен кто-то.

Но не уверен, что это я.

— Серьезно, Вейн, — говорит Солана, — не думай об этом.

Я стараюсь вдохнуть слова, но они кажутся слишком сырыми и острыми в груди.

— Как ты думаешь, насколько плохи раны у нее под курткой? — шепчу я.

Солана прикусывает губу.

— Я не знаю. После Гаса…

В животе поднимается новая волна желчи, когда Солана открывает полотенца и вручает их мне.

— Если нужна будет помощь, просто попроси.

Я делаю три глубоких вздоха. Потом иду к стулу.

— Привет, — говорю я, приседая перед Одри.

Она не моргает.

Я не знаю, что я мне делать. Потрясти ее? Дать нашатырь?

Я принимаю решение взять ее за руки, удивляясь, какой жар вспыхивает от прикосновения.

— Ты здесь, — шепчу я, когда ее взгляд проясняется.

Она осматривает комнату.

— Мы в отеле, — говорю я ей. — Они пустили нас в уборную, и, надо надеяться, найдут нам одежду и бинты. Тебе нужно воды или чего-нибудь? Я знаю, что тебе не нравится пить или есть, но…

Одри трясет головой:

— Моя мама?

Такое облегчение слышать ее голос, я должен сопротивляться желанию обнять ее.

Вместо этого убираю волосы с ее глаз:

— Я не знаю. Но Солана не слышит ее эха.

Она выглядит столь же потрясенной новостями, как и я.

Пытаюсь придумать что-то замечательное и исцеляющее. Лучше, что я могу придумать:

— Я могу осмотреть твои раны?

— Аккуратно, обещаю, — добавляю я, когда она вздрагивает.

— Дело не в этом. Я… не хочу, чтобы ты видел.

О.

Я краснею, когда вспоминаю, что узнал о сильфидах и нижнем белье. Предполагаю, что это касается и бюстгальтеров и белья…

— Могу отвернуться, пока ты снимаешь жакет, — говорю я. — И потом, можешь прикрыться этим… ну, знаешь.

— Я не это имела в виду, — говорит она, и я вполне уверен, что она краснеет.

Моя улыбка умирает действительно быстро, когда она говорит:

— Я не хочу, чтобы ты видел то, что он сделал со мной.

Ком ярости встает в моем горле, и мне трудно его проглотить. Еще труднее найти слова, чтобы объяснить, что я чувствую.

— Я ненавижу его за то, что он сделал тебе больно, Одри. И я очень не хочу видеть, что тебе больно. Но… все нормально, ладно? Это ничего не изменит. Я все равно…

Я останавливаюсь, и не даю сказать себе, что люблю ее.

Я не могу знать, сделает ли это все хуже или лучше.

Она несколько раз сглатывает, потом кивает и начинает расстегивать жакет.

— Я отвернусь, пока ты не скажешь мне, что можно смотреть.

Я смотрю на раковину и обнаруживаю Солану, наблюдающую за нами. Она теребит браслет на запястье, но когда мы смотрим, друг другу в глаза, она возвращается к ране на ноге.

Одри делает самый глубокий вдох, когда говорит мне, что она готова.

Мне все еще требуются несколько секунд.

— Все плохо? — спрашивает она, когда я судорожно вдыхаю.

— Нет, это не как… — Вероятно, лучше не упоминать Гаса.

Там только пять ран, и они не так глубоки, как я боялся.

Но… они очень специфичны.

— Я знаю, что эти раны — отметины, — говорит Одри. — Не бойся сказать мне. Что он вырезал?

Я вздыхаю и прикасаюсь к трем ранам на ее правом плече.

— Прямо здесь он вырезал «З». Думаю, он хотел отметить тебя, как Западную.

Она кивает.

— Думаю, это так. — Ее пальцы дразнят бриз, все еще скользящий по ее коже. — Именно мой щит вызвал прорыв, если ты хочешь знать, — шепчет она. — Сначала я даже не знала, что происходит. Я думала, что для этого мне нужен ты. Но, очевидно, нет.

Думаю, она не хочет, чтобы слова чувствовались подобно удару ветрорезом в мой живот, но… они действуют на меня именно так.

— Что еще? — спрашивает она, мне требуется секунда, чтобы понять, что она говорит о ранах.

Я двигаюсь к ее левому плечу и прикасаюсь к длинной, кривой глубокой ране.

— Он вырезал здесь свое штормовое облако. Думаю, это должно заклеймить тебя, как его.

Она сжимает руки в кулаки.

Я делаю то же самое, выжимая красную воду из полотенца, которое по-прежнему у меня в руке.

— А последняя? — спрашивает она.

Мои пальцы перемещаются к ее пояснице.

— Это просто зубчатая линия. Но она самая глубокая. Думаю, он хотел причинить тебе боль.

— Возможно, — бормочет она. — Но я легко отделалась.

— Это нелегко. — Мои руки дрожат так сильно, что я почти роняю полотенце.